Итак, оказавшись на цивилизационном распутье во второй раз, русский народ в своём выборе опять не ошибся.
В первый раз – выбрав укрепление государства, а не внешние захваты, он заложил на века вперёд могучую объединительную державную тенденцию.
Выбрав православие как государственную религию, он заложил основы мощного духовного единства народа. А духовное единство должно было работать на единое и неделимое Русское государство при самых грозных исторических потрясениях.
Увы, на следующем цивилизационном этапе государственного бытия Киевской Руси возникли факторы, закладывающие и возможность будущей катастрофы.
Глава 3. 1019 год – 1237 год: от Ярослава Мудрого к ошибке Любеча и пожарам Батыева нашествия
Бесспорно, эпохой высшего расцвета Киевской Руси стало время правления Ярослава Мудрого. Он правил с 1019 по 1054 год, то есть 45 лет – больше, чем отец его Владимир, который сидел на киевском великокняжеском столе тридцать пять лет. Однако не всё тогда на Киеве было гладко, и кратко события, предшествовавшие княжению Ярослава Мудрого, можно описать так…
Владимир утвердился в Киеве, убив своего старшего единокровного брата Ярополка, то есть родного брата лишь по отцу Святославу Игоревичу.
Ярополк Святославич родился около 945 года от брака Святослава Игоревича с венгерской королевной, получившей в православии имя Предславы. Воспитывался Ярополк бабкой – княгиней Ольгой, вдовой Игоря Рюриковича, уже христианкой.
Владимир родился около 948 года от Святослава и Малуши, дочери древлянского князя Мала. В 969 году Святослав, отправляясь в поход против дунайских болгар, оставил Владимира на княжении в Великом Новгороде.
Став в 972 году – после смерти Святослава – во главе Киевской Руси, Ярополк активно участвовал в европейских распрях между германским императором Оттоном II и королём Чехии Болеславом II.
А в 977 году между Ярополком и его младшим родным братом Олегом – вторым сыном Святослава от Предславы, древлянским князем, завязалось междоусобие.
Древлянской землёй называлось восточно-славянское объединение с центром в городе Искоростень. Оно возникло ещё в VI веке на территории Полесья и Правобережной Украины с реками Тетерев, Уж, Уборть, Случь. С Киевом древляне находились не в лучших отношениях, и как раз в конфликте с древлянами погиб в 945 году Игорь.
Вдова Игоря Ольга жестоко расправилась с древлянами и обратила их земли в киевский удел с центром в городе Вручий (Овруч), передав удел Олегу Святославичу. Вот на Вручий Ярополк Святославич и двинулся, вскоре разгромив Олега, который погиб при взятии Вручия-Овруча.
Владимир был в союзе с Олегом и, узнав о гибели союзника, бежал, по летописным данным, за море. Но затем вернулся с сильной варяжской дружиной – наверняка, наёмной, разгромил Ярополка и женился на его вдове, беременной Святополком.
В 80-е годы Х века отчим определил Святополку в княжение Туровскую землю, однако в начале XI века Святополк, женатый на дочери польского короля Болеслава I Храброго, по наущению тестя вознамерился отделиться от Руси. Заговор был раскрыт, и Владимир посадил пасынка вместе с женой и его советником епископом Колобжегским Рейберном в темницу, однако незадолго до смерти простил.
После смерти Владимира в 1015 году этот самый Святополк Ярополчич и сел в Киеве великим киевским князем, в то время как его младший сводный брат Ярослав Владимирович – будущий Ярослав Мудрый, княжил в Новгороде.
Сев на великокняжеский стол, Святополк обманом расправился со своими сводными братьями Борисом и Глебом – сыновьями Владимира от некой «болгарки», а затем и с третьим сводным братом – Святославом, сыном Владимира от его третьего официального брака с богемской княжной Малфредой. За это Святополк в 1072 году, при канонизации Бориса и Глеба как святых невинно убиенных, получил прозвище «Окаянный».
Некоторые авторы сомневаются в канонической версии гибели братьев на том основании, что Святополк был старшим в роде, и ему не было нужды устранять конкурентов. С другой стороны, Борис был любимым сыном Владимира – к тому же и родным. Воеводы Бориса, княжившего в Ростове Великом, советовали ему идти на Киев воевать у Святополка великокняжеский стол, однако Борис отказался, не желая усобицы с братом. Тем не менее, основания опасаться Бориса у Святополка были. Он его и устранил.
История княжения Святополка и его отношений с Ярославом вполне укладывается именно в каноническую версию – доброй памяти по себе Святополк на Руси не оставил…
Итак, кроме убитых сыновей Владимира в живых оставался его сын от полоцкой княжны Рогнеды Рогволодовны, новгородский князь Ярослав Владимирович. Вначале ему предназначалась Ростовская земля, а в 1010 году после смерти старшего брата Вышеслава 32-летний Ярослав был отправлен отцом на княжение в Новгород.
Характер у Ярослава Владимировича был явно независимым, поскольку в 1014 году он превратил условное держание в безусловное, отказавшись выплачивать своему отцу, как верховному сюзерену, установленную с Новгорода дань – 2000 гривен в год. Владимир хотел наказать непокорного сына силой, но в июле 1015 года скончался.
Приведу небольшой сюжет из сложившейся тогда ситуации…
Готовясь к войне с отцом, Ярослав нанял в Скандинавии варягов, но те не пригодились, а уходить не собирались, занявшись в Новгороде пьянством, насилием и грабежами. Кончилось тем, что новгородская дружина на некоем Парамоновом дворе варягов перебила.
Ярослав был уязвлён – приглашал варягов он, и варяги были его гостями. Тем не менее, он притворился не очень огорчённым, а через время пригласил на княжеский двор верхушку новгородской дружины, и по его знаку слуги расправились с ней, а рядовые дружинники разбежались.
И тут в Новгород приходит весть от родной сестры Ярослава Предславы: «Отец умер, Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, послал на Глеба, берегись его».
Как повествует летопись, Ярослав схватился за голову: «О, моя любимая дружина! Вчера в своём безумии я изгубил тебя, а нынче ты была бы надобна!». Делать нечего – Ярослав созвал вече. Между прочим, этот факт в очередной раз иллюстрирует параллельное, так сказать, течение жизни на княжеском дворе и вне его. Вне вполне определённых функций князь был отнюдь не всесилен. И на вече Ярослав заявил: «Други мои и братья! Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и избивает братьев. Хочу идти на него, помогите мне!».
Расстояние от Киева до Новгорода немаленькое, однако проблема возникала общегосударственная, и новгородцы поддержали Ярослава. Растроганный князь здесь же, на вече, даровал городу исключительные льготы, которых не имел на Руси ни один другой город, и, уже княжа в Киеве, подтвердил их особыми грамотами.
К зиме 1016 года было собрано войско из 3 тысяч новгородцев и 1 тысячи варягов, которое в битве под Любечем разбило киевское войско Святополка, и тот бежал к тестю в Польшу.
Вскоре Святополк вернулся на Русь с польским войском Болеслава I Храброго. 22 июля 1018 года два войска встретились на берегах Западного Буга, и поляки одержали полную победу – Ярославу пришлось бежать в Новгород.
Русский летописец изложил ход битвы вполне правдиво: вначале поляки и русские стояли друг против друга на берегах Буга и обменивались колкостями. Однако неожиданная переправа Болеслава, выбравшего, судя по всему, удачную позицию, привела к быстрому разгрому Ярослава: «Ярослав же не успе[л] и исполчити (то есть, выстроить войско в боевой порядок. – С.К.), победи Болеслав Ярослава».
Для лучшего понимания того, насколько можно доверять западным хронистам тогда, когда речь идёт о русских, небесполезно познакомиться с тем, как описаны эти же события в польской раннесредневековой хронике – так называемой «Хронике Галла Анонима», относящейся к началу XI века:
«…Король Болеслав вторгся с великой храбростью в королевство русских и тех, вначале пытавшихся сопротивляться, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед своим строем, словно ветер прах. Он не задерживался, однако, по вражескому обычаю в пути, чтобы захватывать города и собирать деньги, а поспешил в столицу королевства Киев…».
Итак, в представлении Анонима польский король – рыцарь. Он – не то что трусливые и жадные русские, у которых в обычае, если удастся взять какой-никакой городишко, тут же грабить его. Нет, «рыцарственные храбрецы» поляки мчатся прямо к русской столице, чтобы водрузить над ней польского орла! Галл Аноним умалчивает при этом, что грабить по дороге Болеславу было, всё же, тогда не с руки. Ведь официально он не в завоевательный поход шёл, а помогал зятю в восстановлении великокняжеских прав…
Так польским хронистом описан Болеслав.
А что же его русский опонент?
Аноним не умалчивает и о нём:
«…король русских по простоте, [свойственной] его народу, ловил в это время удочкой рыбу с лодки, когда [ему] неожиданно сообщили, что Болеслав приближается. Он с трудом этому поверил, но в конце концов…ужаснулся. Затем, поднеся ко рту большой и указательный пальцы и поплевав, по обычаю рыболовов, на наживку, сказал, говорят, к стыду своего народа, следующие слова: “Раз Болеслав занимается не этим искусством (то есть – рыболовством, – С.К.), а ему привычно забавляться военным оружием, значит господь [сам] в его руки передаёт и город этот, и королевство русских, и [богатства его]”. Так сказал, и, недолго медля, бежал.
