Верила ли Альфия в то, что обещала ребенку. Конечно, верила. А еще она верила, что эта война скоро кончится, что на афганскую землю придет мир, что эта девочка уже никогда не наденет чадру. «Что они видели в своей жизни, пока не свершилась революция, – писала Альфия в своем дневнике, – в 13–14 лет девочек выдавали замуж. Еще не сформировавшись как женщины, они уже рожали детей. Теперь все будет по-другому. С приходом новой власти уже запрещено выдавать замуж до 16 лет. Дети сердцем принимают все, что принесли шурави на афганскую землю. В их глазах, как в зеркале, отражаются и боль, и радость, и надежда. Наши специалисты обучают людей грамоте, строят новые школы, больницы, передают свой опыт, организовывают совместные встречи».
Джамиля вдруг заплакала. И сквозь слезы рассказала, что детям, особенно девочкам, под страхом казни запрещается посещать школы. Недавно в соседнем кишлаке душманы зверски расправились с теми, кто посмел их ослушаться. Они ворвались в школу, убили учителя, а некоторым детям отрубили правые руки.
* * *
Вместе с отрядом Альфия проводила агитационно-разъяснительную работу среди местного населения. Нередко душманы преследовали и обстреливали их, а на дувалах расклеивали листовки, предупреждающие местных жителей о возмездии. В общем, надо сказать, рисковали обе стороны. Наверное, если бы не медицинская и гуманитарная помощь в виде продуктов, медикаментов и красивых галош фабрики «Красный треугольник», то афганцы не стали бы подвергать себя такой опасности.
Мужчины слушали агитаторов с опаской, не выдавая своих чувств, не показывая интереса. Нередко на центральной площади, где обычно проходили митинги, были и душманы. Их не сразу распознаешь – днем под видом мирных дехкан они обрабатывали землю, а с наступлением темноты брали в руки оружие и совершали свои бандитские набеги – минировали дороги, сжигали школы и больницы, убивали активистов или сочувствующих новой власти.
С женщинами Аля разговаривала отдельно. Они верили и не верили всему, что рассказывала им Альфия Кагарманова. Забитые и неграмотные, с удивлением слушали они рассказы о далекой стране, где женщины наравне с мужчинами работают, учатся, а их дети ходят в детские сады, школы, отдыхают в пионерских лагерях, ездят на море. Аля рассказывала о том, что в Средней Азии когда-то женщины тоже были бесправны, носили паранджу, и там так же бесчинствовали басмачи. Когда пришла народная власть, все изменилось. Теперь советские восточные женщины смотрят на мир открыто, а не сквозь черную сетку паранджи.
В доверительных беседах на женской половине дома Альфие даже задавали вопросы. Ей нравилась такая отзывчивость, и она с удовольствием рассказывала о будущем Афганистана так, как ее учили. Она искренне верила в то, что говорила.
Нередко на центральной площади, где обычно проходили митинги, были и душманы. Их не сразу распознаешь – днем под видом мирных дехкан они обрабатывали землю, а с наступлением темноты брали в руки оружие и совершали свои бандитские набеги – минировали дороги, сжигали школы и больницы, убивали активистов или сочувствующих новой власти.
Частенько после таких встреч афганские женщины приглашали Алю разделить с ними обед. Несмотря на постоянные напоминания о том, что нельзя пить и есть в афганских семьях, она не могла им отказать и, чтобы не обидеть, садилась за общий стол. Хотя в нашем понимании столом их место приема пищи назвать было нельзя.
Ели там же, где и спали, – на полу стелили скатерть и раскладывали скудную еду, в пиалы наливали чай. Еда была скромной – хлеб, овощи, каша, чай, молоко. Мясо могли позволить только по большим праздникам. А вот лепешки были необыкновенно вкусные. Их пекли прямо во дворе в тандыре – вырытой в земле яме, обмазанной глиной, где разжигали угли. Потом на горячие стенки лепили лепешки.
Однажды симпатичная девочка с удивительно голубыми глазами сунула ей в руки белый круглый комочек.
– Ешь, – показала она, протягивая ко рту. Альфия осторожно откусила и радостно воскликнула:
– Это курт!
– Да, – удивилась девочка, – откуда знаешь?
– Моя бабушка делала такие же, – сказала Аля, вспоминая давно забытый вкус блюда, приготовленного из соленого сушеного творога.
Курт или лепешки, вода или рейды в кишлаки – теперь уже неважно, от чего Аля заболела гепатитом. За несколько дней она пожелтела как лимон. В тяжелом состоянии Альфию Кагарманову доставили в баграмский госпиталь. Ей отвели угол палаты, загородив занавеской от остальных. В первую же ночь, лежа в кромешной темноте, она почувствовала, как что-то тяжелое шмякнулось сверху на нее и поползло сначала по телу, укрытому простыней, потом по руке. Она лежала, не шелохнувшись, чуть дыша, еле сдерживаясь, чтобы не закричать и не смахнуть с себя ЭТО. Когда мохнатые лапы, дойдя до плеч, двинулись дальше по руке, она не выдержала, встряхнула руку и закричала что было сил. Через минуту возле нее стояли медсестры и больные, при свете все увидели на полу огромного тарантула. Недолго думая, один из офицеров раздавил его сапогом.
– Ну что испугалась? Теперь я за тебя спокоен, – сказал лечащий врач, – дня не прошло, а к тебе уже силы вернулись. Смотри, всех на ноги подняла.
– Я домой хочу, обратно в Союз, – Аля наконец оторвала взгляд от раздавленного тарантула и посмотрела на доктора.
Все стали расходиться по своим местам. Врач, присев на краешек кровати, как мог успокоил перепуганную Алю, а затем сказал, что госпитали в Ташкенте переполнены, что для больных устанавливают палаты прямо на улице, что там помощь может и не успеть вовремя.
– Вот вылечим тебя, и поедешь домой здоровая и невредимая. Родители-то как обрадуются, что дочка вернулась. А молодой человек у тебя есть?
Аля кивнула головой.
– Ну вот видишь, надо вернуться здоровой, и сразу замуж, и детей рожать, чтобы даже в мыслях не было искать новых приключений, – с этими словами доктор ушел, оставив, как ему казалось, успокоившуюся больную.
Но Аля не успокоилась. В Ташкент она, конечно, не поедет, будет лечиться в Баграме, а вот, вернувшись в Союз, замуж за своего молодого человека не выйдет. Да Вольфганг, наверное, и забыл ее. Ни одно письмо, написанное Альфией, не было получено немецким другом. Это потом уже Аля узнала, что вся корреспонденция проходила жесткий отбор, а сначала очень удивлялась, что письма возвращаются с пометкой «адресат выбыл».
Свой первый Новый год на войне Аля встретила в баграмском госпитале на больничной койке. Молодой организм выдержал и победил опасную болезнь. Наступил 1982 год. Впереди были новые встречи, новые задания и новые записи в дневнике, который у нее потом отберут на границе. Были и выступления художественной самодеятельности при гарнизонном доме офицеров, и выездные концерты в воинских частях, и новые песни, рожденные на земле Афганистана. Песни, которые войдут в репертуар группы, известной как ВИА «Каскад», первой солисткой которого стала Альфия Кагарманова. Молоденькая девушка, почти девочка, будущий журналист, весь свой афганский период жизни она продолжала вести дневник, надеясь в дальнейшем рассказать правду об этой войне. Только через несколько лет появился «Перечень сведений, разрешенных к открытому опубликованию, относительно действий ограниченного контингента советских войск на территории ДРА», регламентирующий работу журналистов. Этот документ был подписан В. Варенниковым и В. Кирпиченко 19 июня 1985 года. В нем, в частности, говорилось:
«1. Продолжать публиковать разрешенные ранее сведения о действиях… и показывать:
– наличие частей и подразделений… без показа их участия в боевых действиях;
– организацию и ход боевой подготовки… в масштабах не выше батальона;
– награждение советских военнослужащих без показа их конкретной боевой деятельности, послужившей основанием для награждения;
– отдельные единичные факты (не более одного в месяц) ранений и гибели советских военнослужащих при исполнении воинского долга, отражении нападения мятежников, выполнения заданий, связанных с оказанием интернациональной помощи афганскому народу…
2. Дополнительно разрешить публикацию в центральной печати, печати военных округов, республиканских, краевых и областных изданиях:
– об отдельных случаях героических действий советских военнослужащих… с показом их мужества и стойкости;
– о повседневной деятельности подразделений, до батальона (дивизиона) включительно…
– факты проявления заботы о советских военнослужащих, проходивших службу в войсках на территории ДРА и ставших инвалидами, членах семей погибших в Афганистане;
– сведения с описанием боевых подвигов, героизма и мужества советских воинов… и факты их награждения.
3. По-прежнему запрещается в открытых изданиях информация, раскрывающая участие советских войск в боевых действиях на территории ДРА – от роты и выше, а также об опыте их боевых действий, конкретных задачах войск и прямые репортажи (кино-, телесъемки) с поля боя.
