Наряду с военнопленными на территории стран Восточной Европы, освобожденных от фашизма, в целях пресечения террористических актов и диверсий в тылу наступавших советских войск были интернированы и помещены в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов.
Для содержания военнопленных на территории СССР и других государств, освобожденных от оккупации, помимо 24 фронтовых приемно-пересыльных лагерей, были сформированы и действовали 72 дивизионных и армейских пересыльных пункта, более 500 стационарных лагерей, 214 спецгоспиталей, 421 рабочий батальон, 322 лагеря органов репатриации военнопленных, интернированных и иностранных граждан.
Первичную проверку и фильтрацию большая часть военнопленных проходила на дивизионных и армейских приемно-пересыльных пунктах, которые располагались в полосе действий каждой армии на глубине 30–40 километров. В последующем основная работа с ними проводилась во фронтовых лагерях, находившихся на расстоянии 150–200 километров от передовой. В зависимости от обстановки их количество и вместимость менялись. Так, в период наступательных операций в январе — марте 1945 г. на 2-м Украинском фронте было развернуто пять приемно-пересыльных лагерей, а на 3-м и 4-м фронтах — по три.
В этих лагерях органами Смерш осуществлялась глубокая и всесторонняя проверка военнопленных. В полном объеме использовались имеющиеся оперативно-технические возможности, проводились необходимые агентурные и следственные мероприятия, направленные на выявление сотрудников спецслужб противника, изобличение военных преступников, подготовку условий для внедрения завербованной агентуры в подразделения абвера и «Цеппелина», а также добывалась разведывательная информация.
Основная тяжесть фильтрационной работы легла на плечи сотрудников 2-го отдела ГУКР НКО Смерш СССР, выступавших координаторами деятельности управлений фронтов в работе среди военнопленных, а также осуществлявших их информационное обеспечение и принимавших активное участие в проверке перспективных дел.
В июне 1943 г. отдел возглавил и до конца войны руководил его работой полковник С. Карташов. Феноменальная память Сергея Николаевича и невероятная работоспособность поражали даже немало повидавших на своем веку контрразведчиков. Он наизусть знал материалы многих дел, помнил сотни имен, фамилий и кличек разоблаченных сотрудников и агентов противника.
Ежедневно им готовились и направлялись руководству Смерш, Генерального штаба и в другие высшие инстанции десятки докладных и оперативных сводок, а в управления фронтов уходили распоряжения и ориентировки. В период наступления советских войск он неделями не покидал своего кабинета — анализировал поступающую информацию, вырабатывал рекомендации и совместно с контрразведчиками на местах обеспечивал их реализацию.
В работе среди военнопленных главное внимание Карташова, его подчиненных, оперативников и следователей было сосредоточено на решении контрразведывательных задач. В этой уже не воюющей многомиллионной армии бывших военнослужащих гитлеровской Германии и милитаристской Японии таились тысячи сотрудников спецслужб, которые все еще оставались опасными. Завербованная и подготовленная ими агентура продолжала стрелять в спину бойцам и командирам Красной армии, мешала восстановлению мирной жизни на освобожденных территориях.
То была тяжелая и изнурительная борьба с сильным и коварным противником, для которого не существовало секретов в разведке и контрразведке. Бывшие сотрудники абвера и «Цеппелина», полиции безопасности, СД и ГФП — тайная полевая полиция (нем. Geheime Feldpolizei, GFP), имевшие за плечами многолетний опыт нелегальной работы и десятки успешно проведенных операций, боролись до конца. Им было что терять. В случае разоблачения их неминуемо ждал суд военного трибунала, а тот не скупился на смертные приговоры.
Основным оружием военных контрразведчиков в борьбе с ними стали профессионализм и агентура. С течением времени Карташову и его подчиненным в короткие сроки удалось создать эффективную систему поиска среди военнопленных сотрудников вражеских спецслужб и их агентуры. В ее основе лежала хорошо поставленная работа с негласным аппаратом. С его помощью осуществлялась проверка подозреваемых, проводились наиболее острые и сложные оперативные мероприятия. Полученные через агентуру материалы в последующем использовались для легализации и документального закрепления фактов шпионской, диверсионной и террористической деятельности разрабатываемых лиц. В спецсообщениях и докладных управлений Смерш фронтов работа с агентурой и результаты ее использования среди военнопленных стояли на одной из первых позиций.
В частности, по результатам проведенной фильтрационной работы в июле 1944 г. начальник Управления Смерш фронта генерал А. Вадис докладывал в Главк:
«Совершенно секретно
Начальнику Главного управления контрразведки Смерш
комиссару госбезопасности 2 ранга
товарищу Абакумову
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Об итогах агентурно-оперативной работы на сборно-пересыльных пунктах и среди военнопленных армий противника
В результате работы с агентурой и следственной проработки спецконтингента на сборно-пересыльных пунктах и среди военнопленных в июле с. г. арестовано 12 агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника.
Изъятая агентура по принадлежности к органам распределяется:
Германской разведки 1
румынской разведки 5
румынской контрразведки 5
венгерской разведки 1
При их агентурной разработке и последующей следственной проработке установлено…»
По мере роста потока военнопленных, поступающих на сборно-пересыльные пункты органов Смерш, все более возрастающую роль в деятельности 2-го отдела и его подразделений на местах приобретала информационно-аналитическая работа. Разработанные Карташовым и его подчиненными системы учета и накопления добытых на военнопленных данных позволяли оперативно осуществлять обмен сведениями между центральным аппаратом и третьими отделениями двух отделов управлений Смерш фронтов. При тех гигантских изменениях, что происходили на фронтах, и массовых перемещениях военнопленных по лагерям запросы и ответы на них занимали всего несколько суток, а в экстренных случаях — часов. В результате существенно возросли качество и оперативность проверок подозреваемых лиц.
В поисковой работе в потоке военнопленных результативным оказалось использование агентов-опознавателей. Захваченные во время проведения чекистско-войсковых операций и радиоигр вражеские агенты и диверсанты хорошо знали в лицо своих хозяев из абвера и «Цеппелина», а также сослуживцев по разведшколам и курсам. После перевербовки они широко применялись в их розыске. В последние месяцы войны эффективность этой работы настолько возросла, что при каждом лагере были созданы специальные группы агентов-опознавателей, численность которых достигала 10 человек. В конце 1944-го и начале 1945 г. только Управлению Смерш Ленинградского фронта с их помощью удалось выявить 54 вражеских агента.
Все эти меры не замедлили сказаться на результатах поисковой работы. Список разоблаченных сотрудников спецслужб неуклонно рос. Тайная паутина разведывательных и диверсионных школ противника постепенно проступила перед контрразведчиками. С конца 1943 г. в сети Смерш все чаще стали попадать кадровые сотрудники гитлеровских спецслужб.
В сентябре 1943 г. в поле зрения контрразведчиков 2-го отдела Управления Смерш Южного фронта оказался военнопленный — бывший лейтенант гитлеровской армии Ритц. Первичная информация на него поступила от агента, опознавшего в нем офицера «Цеппелина», с которым встречался в штаб-квартире при Южной группировке фашистских войск. Ритц пытался убедить агента в том, что тот обознался. Ему это не удалось.
Первичная наводка агента для сотрудников Смерш явилась основанием для взятия Ритца в активную оперативную разработку. В ходе ее проведения им удалось получить дополнительные документальные материалы, подтверждающие его причастность к германским спецслужбам. На последующих допросах он признался в своей принадлежности к «Цеппелину» и подробно рассказал о его структуре, указал места дислокации основных центров и назвал фамилии их руководителей. В результате военные контрразведчики получили сведения о 17 кадровых сотрудниках и 25 агентах и диверсантах, заброшенных или готовившихся к высадке в тыл советских войск.
