Разведданные в Токио поступали из штаба 5-й эскадры, корабли которой базировались во Владивостоке, из штаба командования японской армии, расквартированной здесь же. Также необходимые сведения поступали и из министерства иностранных дел, имевшего свои консульства в Петропавловске-Камчатском, Александровске-на-Сахалине, Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, Чите, Одессе и в Маньчжурии. Немалую роль сыграли и представители рыбных концессий на Камчатке, угольных и нефтяных — на Сахалине и лесных — в Приморье{294}.
4 апреля 1918 г. японские агенты совершили убийство двух граждан японской национальности, что послужило формальным поводом для того, чтобы командующий флотом адмирал Като на следующий день отдал приказ о высадке десанта во Владивостоке.
После ввода японских войск на Дальний Восток в Амурскую область был направлен опытный военный разведчик майор И. Макиё. По версии историка А.Д. Показаньева, перед резидентом стояла задача не только тактической, но и стратегической разведки в интересах генштаба. При этом майор Макиё в сообщениях главнокомандующему японскими войсками генералу Оой предлагал отказаться от военного вмешательства во внутренние дела России{295}.
В период Гражданской войны в Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Харбине и Чите были созданы структуры так называемой «специальной (особой) службы (Токуму-Кикан)». Во главе их «стояли представители военной администрации, выполнявшие функции военных атташе Японии при правительстве А.В. Колчака и военной администрации на той или иной оккупированной территории», которые в переводе на русский язык стали именоваться японскими военными миссиями (ЯВМ){296}.
Вербовку агентуры влияния среди местного населения японские спецслужбы осуществляли как самостоятельно, так и совместно с белогвардейской контрразведкой. «Есть основания полагать, что вербовочные подходы осуществлялись к активным борцам за власть Советов, попавшим в руки белогвардейской контрразведки и японской военной разведки, — считает исследователь А.Д. Показаньев. — Выход на отдельных из них осуществлялся с участием генералов японской армии и с их рекомендаций закреплялись вербовки»{297}.
ЯВМ вели разведывательно-подрывную деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке, о чем свидетельствуют документы колчаковской контрразведки. В Красноярске ей удалось задержать нескольких японцев, занимавшихся шпионажем среди колчаковских войск. Генерал-квартирмейстер распорядился поступать с ними по закону, уведомив начальство привлекаемых к ответственности лиц через Главный штаб и МИД{298}.
Япония пыталась укрепить влияние на континенте, привлекая к сотрудничеству представителей различных общественных групп и прессы. Например, чины военной миссии в Омске, по данным КРЧ, приглашали журналистов, охотно делились с ними всякого рода информацией, предлагали угощения и подарки{299}.
Особую активность японцы проявляли на Дальнем Востоке. В поле зрения военно-статистического (разведывательного. — Авт.) отделения штаба Приамурского военного округа, по собственной инициативе занимавшегося сбором информации контрразведывательного характера, неоднократно отмечали, что японцами проводится детальное обследование бухт, заливов и всего побережья в районе Владивостока и на Сахалине. «По-видимому, одной из главных целей является исследование минеральных богатств побережья, столь необходимых для их экономической самостоятельности», — высказывается предположение в докладе резидента{300}.
Случаи разоблачения и привлечения к ответственности японских агентов являлись исключением, нежели правилом. По документам белогвардейских спецслужб сложно судить о размахе и результативности японского шпионажа в тылу белогвардейских войск, поэтому сошлемся на оценку генерал-майора Такиуки. Подводя итоги японской интервенции на Дальнем Востоке, он откровенно заявил: «О сибирской экспедиции 1918–1919 гг. говорят, что это не что иное, как попусту выброшенные 700 миллионов иен. Но это не совсем так. В то время в Сибири работали офицеры из всех полков Японии, которые занимались изучением края. В результате те местности, о которых мы ничего не знали, были изучены, и в этом отношении у нас не может быть почти никаких беспокойств»{301}.
Таким образом, находившиеся в Сибири и на Дальнем Востоке формирования союзников, поддерживая колчаковский режим, в первую очередь преследовали собственные геополитические цели, поэтому занимались разведдеятельностью не только против Советской России, но и против белогвардейских режимов. Контрразведывательные органы Верховного правителя по мере возможности вели наблюдение за иностранными спецслужбами, но активного противодействия им не оказывали, руководствуясь, по мнению авторов, в первую очередь политическими соображениями. С одной стороны, адмирал А.В. Колчак, являясь убежденным поборником возрождения великодержавной России, порой предпринимал резкие демарши против действий союзников, нарушавших суверенитет России. Об этом свидетельствуют такие известные факты, как его отказ передать русские войска в Сибири под командование французского генерала М. Жанена в декабре 1918 г., уполномоченного на это мандатом Д. Ллойд-Джорджа и Ж. Клемансо; последующий отказ передать под контроль союзников золотой запас России (вплоть до декабря 1919 г.){302}. Широкую известность приобрел приказ Колчака генералу С.Н. Розанову в сентябре 1919 г. в ответ на ультимативное требование американского и японского командования вывести дополнительные контингенты русских войск из Владивостока, в котором говорилось: «Сообщите союзному командованию, что Владивосток есть русская крепость, в которой русские войска подчинены мне и ничьих распоряжений, кроме моих и уполномоченных мною лиц, не исполняют. Повелеваю вам оградить от всяких посягательств суверенные права России на территории крепости Владивосток, не останавливаясь, в крайнем случае, ни перед чем»{303}. В том же Владивостоке русский военный суд, несмотря на давление американцев, оправдал полковника Шарапова, который убил на месте пьяного американского солдата, оскорбившего и ударившего его{304}. С другой стороны, колчаковскому правительству приходилось считаться с союзниками, поскольку оно остро нуждалось в поставках оружия и военной техники от них.
Борьба со шпионажем колчаковскими органами безопасности велась не системно и целенаправленно, а носила эпизодический характер и заключалась в основном в агентурном сопровождении. Случаи арестов и последующего предания суду были редкостью и относились в большей степени к большевистским разведчикам. Представляется, что причинами такого положения дел были следующие.
Во-первых, колчаковские спецслужбы противодействовали разведывательно-подрывной деятельности большевиков и «союзников» в одиночку. Высшее военно-политическое руководство считало, что обеспечение внешней безопасности режимов являлось прерогативой лишь контрразведки. Между тем уже в то время характерным примером тому являлась Советская Россия, где складывалась система безопасности, составными частями которой являлись органы государственной власти и партийно-политический аппарат, а спецслужбы находились в верхней части такой «пирамиды».
Во-вторых, по своим силам и средствам, кадровому потенциалу белогвардейские контрразведывательные органы уступали спецслужбам зарубежных стран.
В-третьих, контрразведывательные органы в основном сконцентрировали свои усилия на политическом сыске, считая контршпионаж второстепенным делом. Здесь свою роль, по мнению авторов, сыграла нормативно-правовая база Временного правительства, принятая после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов и предписывавшая контрразведке заниматься политическим сыском, что легло в основу нормативных документов колчаковской контрразведки. Однако временные положения о контрразведывательной службе на ТВД и во внутренних военных округах четко не определяли круг полномочий контрразведки в борьбе с государственными преступлениями, что приводило к дублированию функций спецслужб и органов политического сыска. В то же время в компетенцию органов государственной охраны Департамента милиции, в отличие от губернских жандармских управлений Российской империи, не входила борьба со шпионажем.
Вместе с тем эти структуры вели наблюдение за союзниками и, вскрывая их контакты с противником, информировали об этом органы власти.
БОРЬБА С БОЛЬШЕВИСТСКИМ ПОДПОЛЬЕМ
Основная угроза безопасности Белому движению, безусловно, исходила от Советской России. Гражданская война велась посредством крупномасштабных военных операций, восстаний, мятежей, агитационно-пропагандистской работы, разведывательно-подрывной деятельности и т.д. Широкий арсенал способов борьбы в большей степени был направлен против воюющих армий, поскольку так или иначе исход войны определялся разгромом вооруженных сил противника, который зависел от решения крестьянского, казачьего и национального вопросов. Поддержка широких слоев населения в значительной степени предопределила состав воюющих армий, мобилизационную возможность сторон, а в итоге — победу одних и поражение других.
