Берия прямо или косвенно отвечал за реализацию большинства из этих программ, и его участие в их осуществлении вплоть до ареста в 1953 году было весомым.
Система ПВО, развертываемая вокруг Москвы, входила в круг первостепенных задач Берии после 1949 года. Через Клауса Фукса и Дональда Маклина руководство страны знало, что США не обладают достаточным потенциалом, позволявшим навязать СССР ядерную войну вплоть до 1955 года, и поэтому Сталин сам взял курс на конфронтацию с американцами, а это не гарантировало все-таки точной предсказуемости политических событий.
Вот почему ПВО Москвы и ряда других стратегических объектов (например, атомных центров) должна была быть гарантированной. На решение этой задачи потребовалось совершение качественного скачка – разработки и создания системы радаров раннего оповещения и развертывания работ по зенитно-ракетному комплексу (ЗРК) «Беркут».
Берия, побывавший в Германии, направил в Берлин И. А. Серова, который вскоре организовал пересылку в СССР немецких специалистов-ракетчиков, из которых формировались рабочие группы, схожие по своей структуре с известными «шарагами». Опыт немецких специалистов, участников программ по созданию ЗРК «Вассерфаль», «Рейнхопер», «Шмиттерминк», лег в основу отечественных разработок. Кстати, создателями «Беркута» были П. Н. Куксенко и С. Л. Берия, а все работы велись в КБ-1, бывшем Специальном бюро № 1 при НКВД СССР. МВД же и вело строительство объектов для установки радарных комплексов.
Для этих нужд правительство выделило в период с 1950 по 1955 год 5415 миллионов рублей. Сами НИОКР по радиолокации проводились под контролем Маленкова, но, курируя Министерство цветной металлургии, Министерство химической промышленности и ряд других ведомств, Берия отвечал за поставку комплектующих и всего необходимого в этом проекте.
Модернизация атомного оружия и разработка водородной бомбы группой Тамма были, по выражению самих ученых, «вотчиной Берии», и после успеха в 1949 году он к ним уже никого не подпускал. Впоследствии разрешение министра внутренних дел и первого заместителя председателя Совета министров СССР на проведение испытания водородной бомбы («слойки» – разработка Сахарова – Гинзбурга) без санкции Политбюро ЦК КПСС также поставили ему в вину.
Берия принимал участие и в разработке стратегических средств доставки атомного оружия. Так, в течение июля – ноября 1944 года три В-29 были вынуждены приземлиться в Приморье! По решению Сталина, по крайней мере один из самолетов был оставлен в СССР, и было принято решение разработать его копию. Поручили это Туполеву, по известным причинам находившемуся под крылом Берии. Ту-4 стал первым носителем отечественных атомных бомб, способным нанести удар по большинству американских баз, тем самым ослабив мощь их возможного ядерного удара.
Параллельно полным ходом велись НИОКР над баллистическими ракетами. Еще с 1947 года Королев и его группа постигали конструктивные особенности ФАУ-2, а бюро Челомея, занимавшееся «крылатыми реактивными снарядами», работало с ФАУ-1. Берия напрямую был ответственен и за развитие ракетной техники. Непосредственно ей занимался на основании решения Совета Министров СССР от 13 мая 1946 года за № 1017-419сс Специальный комитет по реактивной технике под председательством Г. М. Маленкова. Он также именовался Комитет № 2, но, вне всяких сомнений, Берия также «доглядывал» за этими работами, учитывая «прошлое» многих отечественных ракетчиков, в особенности когда их решения начали выводить ракетостроение на качественно новый уровень, а Берия получил еще большую власть в результате перестановок после смерти Сталина.
Роль Л. П. Берии в решении проблемы получения ядерного оружия Советским Союзом неоднозначна и имеет различные стороны и аспекты. По существу, он стоял у истоков зарождения самой концепции, развития идеи подчинения энергии атома, так как именно его аналитическая записка о ведении подобных работ за рубежом является первым официальным документом, рассматривавшимся на самом высоком уровне.
Думаю, не будет большим преувеличением признать его главным, вначале обобщающим и информационным, а затем организующим звеном создания в нашей стране огромного опытно-научного и промышленного комплекса, целой атомной индустрии, явившейся фундаментом нынешнего российского атомного энергетического комплекса. Обладая знaчитeльными полномочиями, Берия, зачастую по личной инициативе, направлял ресурсы страны на решение порученной ему задачи, и в этих случаях вся полнота ответственности за успех лежала исключительно на нем, что было не вполне характерно для тогдашней управленческой практики, поощрявшей четкое выполнение приказов и жестоко наказывавшей за неудачную «самодеятельность» и самоуправство.
Организованная им система трудовых отношений была очень жесткой, можно даже сказать, жестокой. Невыполнение заданий подчиненными могло иметь для них самые суровые последствия. Это касалось всех, в том числе и ученых-физиков, химиков, инженеров.
При строительстве разветвленной инфраструктуры, требовавшейся для реализации проекта, как и в прежние годы, Берия массово привлекал к работам заключенных. В то же время он покровительствовал людям, занятым в проекте, укрывая их, а иногда и их родственников, от арестов за разного рода доносы, что реально и недвусмысленно подставляло его под удар в случае возможной неудачи или перемены отношения к нему со стороны Сталина. Это говорит о том, что Берия был прежде всего государственным деятелем, для которого на первом месте стояли вопросы выполнения порученного важного правительственного задания, правда, по все той же схеме, где для достижения поставленной цели хороши любые средства и при сохранении принципа: при ошибке подчиненного в еще большей степени страдает и его руководитель. Но он и сам ходил под таким же «топором», как и те люди, которые боялись его.
Прямое и постоянное участие во всех стадиях разработки, изготовления и испытания ядерной бомбы было оправданным, полезным и во многом способствовало быстрому преодолению того технологического отставания СССР от США, которое наметилось в середине 40-х годов.
Берия в борьбе за власть после смерти Сталина
События последних лет правления И. В. Сталина – с 1945 по 1953 гг. – представляют собой сложную паутину интриг правящей советской элиты. Суть данного процесса заключается в том, что противоборство происходило всегда и постоянно. Велась перманентная «закулисная война», как между двумя глобальными группировками – партийным руководством и Совмином, – так и внутри локальных групп и «группировок», боровшихся за власть, близость к вождю и так далее.
В этих условиях Хозяин действовал по классической формуле «divide et impera» – «разделяй и властвуй», постоянно перераспределяя полномочия; то повышая, то понижая статус «избранных», вводя на политическую арену все новых и новых персонажей в качестве демонстрации отсутствия незаменимых, как это практиковал Берия с физиками.
В пылу этих баталий, в принципе, под возможным ударом оказались все члены «близкого круга товарищей»: Молотов в декабре 1945 г. серьезно подставил себя в период отсутствия Сталина, а позднее была репрессирована его жена – П. С. Жемчужина, обсуждавшая с кем-то на похоронах Михоэлса странные обстоятельства его гибели. Об этом тотчас же стало известно, что было серьезнейшим ударом по Молотову, так как свидетельствовало о том, что он мог делиться информацией, которую нельзя разглашать никому, даже жене.
Под Берию были затеяны «мингрельское дело», «дело заговора сионистов и врачей» и «дело МТБ». Эта многосторонняя атака была предпринята как бы «на всякий случай» и до поры сдерживалась, так как с 1949 г. Берия, бывший в фаворе ввиду успешного продвижения атомного проекта, одновременно с этим начинал вызывать и определенные подозрения у Сталина, потому что в тандеме Берия – Маленков Хозяин, очевидно, усматривал вполне реальную угрозу своей власти.
Поэтому и под Маленкова также была организована специальная акция, в случае угрозы ставившая под удар и Берию. Имеется в виду «авиационное дело».
Но Берия и Маленков также действовали активно. По их инициативе было организовано так называемое «ленинградское дело». В результате этой сфабрикованной кампании они расправлялись с новой партийной элитой из Ленинградского областного комитета партии, которых Сталин приблизил к себе в противовес старой верхушке, особенно в конце 40-х.
Тем не менее благодаря своим качествам и способности к адекватной реакции в рамках сталинской системы, если такое слово, конечно, вообще уместно в данном контексте, Берия не совершил, в принципе, ни одного серьезного просчета, и поэтому его позиции к марту 1953 г. были по-прежнему необычайно сильны. И все же есть свидетельство тому, что вождь перед самой смертью намеревался провести широкомасштабную ротацию кадров ближнего окружения, что дает повод, и весьма небезосновательный, полагать, что смерть Сталина не является следствием только лишь переживаемых им недугов. А если данное предположение верно (а оно подтверждается рядом серьезных косвенных свидетельств, в частности неожиданным изменением в программе лечения Сталина и способе документирования его хода, о чем можно сделать вывод из истории болезни Иосифа Виссарионовича, и некоторыми другими факторами), то подобного рода операцию мог совершить только Берия, к тому же он обладал и техническими возможностями для совершения подобной акции. Тут нелишне напомнить о Спецлаборатории Майоранского, где помимо прочего ставились опыты с алкалоидными ядами, а обстоятельства смерти Сталина очень уж подозрительно похожи на отравление органическим ядом….
