Старый друг оказался лучше нового, и в 1956 году состоялось подписание очередного советско-афганского соглашения. На льготных условиях СССР начал поставлять Афганистану различные виды боевой техники и вооружения. Общая сумма договора в 25 миллионов американских долларов оказалась приемлемой для обеих сторон.
К 1964 году в Афганистане сошлись интересы двух «сверхдержав»: СССР и США. «Холодную войну» между ними афганские противоборствующие стороны использовали в своих интересах. Они умело и ловко привлекали (точнее, завлекали) руководство обоих государств в круг своих интересов. Чего только стоит высказывание Н. М. Тараки[6] во время беседы с сотрудником КГБ СССР в июле 1964 года: «Да, мы захватим власть, а если будет надо, то обратимся за помощью к Советскому Союзу, и он, верный интернациональному долгу, окажет нам всестороннюю помощь и, если понадобится, пришлет войска».
До захвата власти было еще далеко. А пока не без помощи КПСС 1 января 1965 года на учредительном съезде объявили о создании Народной Демократической Партии Афганистана (НДПА). Одновременно с этим СССР поддерживал дружественный королевский режим. Когда офицеры афганской армии в 1973 году объявили о свержении короля Захир-шаха, советские дипломаты удержали революционно настроенных военных от изменения режима.
На посту нового лидера страны оказался родственник короля и бывший премьер-министр Мухаммед Дауд. По мнению руководства Советского Союза, он был единственным гарантом стабильности в регионе. Еще активнее Москва стала оказывать финансовую и военную помощь правительству Афганистана. Экономические проекты, в том числе разработки урановых месторождений, потребовали дополнительных инвестиций.
Президент Афганистана обратился к правительству СССР за кредитом в 1 миллиард долларов. Но из-за финансовых затруднений руководство нашей страны выделило только 300 млн долларов, в то же время Иран и Саудовская Аравия без колебаний предложили 2 млрд долларов в обмен на ряд политических уступок. Всего-то и надо: ликвидировать левые силы и сократить сотрудничество с Советским Союзом. Дауд-хан решил повременить с мерами по сокращению сотрудничества. Зато с воодушевлением принялся подавлять демократическое движение.
Эти действия и попытка Дауда продолжить реформы Захир-шаха привели к открытому противостоянию его режима с рядом молодежных исламистских организаций. В Афганистане появилась вооруженная оппозиция, к которой присоединились монархисты, затем радикальные исламисты и уволенные армейские офицеры.
К 1964 году в Афганистане сошлись интересы двух «сверхдержав»: СССР и США. «Холодную войну» между ними афганские противоборствующие стороны использовали в своих интересах. Они умело и ловко привлекали (точнее, завлекали) руководство обоих государств в круг своих интересов. Чего только стоит высказывание Н. М. Тараки во время беседы с сотрудником КГБ СССР в июле 1964 года: «Да, мы захватим власть, а если будет надо, то обратимся за помощью к Советскому Союзу, и он, верный интернациональному долгу, окажет нам всестороннюю помощь и, если понадобится, пришлет войска».
В мае 1975 года на конференции представителей ряда националистических и экстремистских организаций был принят Салангский протокол, в котором режим Дауда назвали фашистско-диктаторским. Была объявлена партизанская война, цель которой – создание революционного государства. Начались вооруженные столкновения.
Правительство Дауд-хана не осталось в долгу: слежка, внедрение провокаторов, закрытие издательств… К 1976 году Дауд освободился от своих приближенных из левых организаций. При этом правые силы активно поддерживались спецслужбами США, Ирана, Пакистана и других арабских государств. Иран предложил кредит на десять лет в размере 2 млрд долларов, из которых 400 млн были выданы сразу. Посетивший в это время Кабул госсекретарь США Генри Киссинджер выразил поддержку правительственным инициативам.
Руководство СССР было весьма озабочено таким положением дел со своим южным соседом. В апреле 1977 года, во время визита Дауд-хана в Москву, состоялась встреча на высшем уровне. Л. И. Брежнев[7] высказал претензии по поводу политики, проводимой Даудом. В ответ было сказано, что Афганистан – суверенное государство и его руководитель будет решать такие вопросы самостоятельно.
По возвращении в Афганистан Дауд начал более тесно сотрудничать с Ираном и США, одновременно усилил гонение на НДПА. Но правые силы требовали от Дауда кардинальных изменений, вплоть до уничтожения НДПА и значительного сокращения контактов с СССР. Конечно, отношения с США были приоритетны, но отказываться от поддержки Советского Союза Дауд-хан не хотел, тем более что к этому времени сумма долга перед СССР достигла почти 1,3 млрд долларов.
Такая политика не устраивала ни правые силы, ни руководство США, которое через своего посла требовало более решительных мер. Дауд-хан начал действовать. Ряд событий, в том числе арест руководителей НДПА стал поводом для начала вооруженного выступления. 27 апреля 1978 года (7 саура 1357 года по афганскому календарю) Саурская революция поставила точку в одной борьбе, чтобы начать другую.
Часть I. Вожди, предавшие народ
Алексей и Татьяна Плескуновы. Жажда власти
© Алексей Плескунов, Татьяна Плескунова, 2014
В Кремле недоумевали: как советские представители в Кабуле могли «проспать» переворот? Официально события 27 апреля 1978 года были названы Апрельской революцией, но было очевидно, что лидеры НДПА давно готовили восстание. Понимая, что руководство СССР будет категорически против свержения М. Дауд-хана, они до последнего скрывали свои планы. Это была версия посольства СССР.
Однако дело обстояло не совсем так. Накануне ночью один из резидентов нелегальной разведки КГБ СССР встречался со своим афганским агентом, который и сообщил о намерении ЦК НДПА выступить против М. Дауд-хана. На следующий день утром пришло сообщение о начале военного переворота. Однако не было предпринято никаких попыток вмешаться в ситуацию.
Наш разведчик, работавший под прикрытием и не знавший, что его сведения не дошли до Москвы, смотрел в этот день на выходящих из тюрьмы «товарищей по партии» со смешанным чувством. Он «ликовал» вместе со всеми, но не понимал, как могло случиться то, что случилось.
Переворот планировали провести в августе. О чем он докладывал через резидента в Москву. И опять же через резидента получал указания сообщать обо всех действиях руководства НДПА. Еще несколько дней назад он был уверен, что партийные лидеры приняли во внимание доводы советской стороны и, возможно, откажутся от восстания. И вдруг неожиданный переворот.
Мог ли он, советский разведчик, повлиять на происходящее. Конечно, нет. Находясь в окружении Хафизуллы Амина[8] довольно давно, он хорошо изучил этого человека: скрытен, жаден, жесток, завистлив и очень властолюбив. Но переворот, о котором не знали даже в ближайшем окружении… Это слишком даже для Амина.
«Или мне не доверяют, или что-то здесь не так», – думал Хабибу (так афганцы звали нашего разведчика). Он давно уже перестал удивляться происходящим в его жизни событиям, просто анализировал.
В Кремле недоумевали: как советские представители в Кабуле могли «проспать» переворот? Официально события 27 апреля 1978 года были названы Апрельской революцией, но было очевид но, что лидеры НДПА давно готовили восстание. Понимая, что руководство СССР будет категорически против свержения М. Дауд-хана, они до последнего скрывали свои планы. Это была версия посольства СССР.
После окончания восточного факультета одного из университетов СССР Хабибу (тогда его звали простым русским именем) был приглашен на встречу с «человеком в штатском». Конечно, он не собирался преподавать язык и, конечно, понимал, что без связей карьера дипломата ему не светит, но служить в КГБ… Надо подумать.
Думал он недолго. Выбор был невелик – либо учителем в районную школу, либо учиться в школу КГБ. Он уже собирался выезжать в Москву, чтобы потом приехать в Балашиху, где и располагалась его новая «альмаматер», но неожиданно получил приказ отправиться в Ташкент.
В нескольких километрах от столицы Узбекистана находилась небольшая дача, где готовили группу разведчиков с восточным типом лица. «Для выполнения специального задания», – сказал руководитель группы. Потом с ним начались индивидуальные занятия, на которых его за немногословие стали называть Молчуном. Своих бывших соучеников он больше не видел. Уже в Ташкенте ему выдали новые документы, с которыми он прибыл в Баграм, а затем на перекладных в горы.
Что такое афганские горы, Молчун понял сразу. Последний перевал он должен был пройти один. До места, где его ждали, оставалось совсем немного, когда на горы спустился густой туман. Пришлось делать привал. Темнота наступила неожиданно и быстро, а вместе с ней пришел холод. На смену +40° —2°!
