Основная часть сил приграничных армий выделялась в первый эшелон и должна была оборонять приграничные укрепления. К ним подтягивались стационарные склады, рассчитанные на 15 суток ведения боевых действий. В глубине построения армий располагались резервы, если они были. Например, у 4-й армии резервов фактически не было, 100-я стрелковая дивизия, выделенная в резерв, располагалась в Минске и должна была подойти только на третий день мобилизации. В глубине построения армий не создавалось оборонительных линий, на которые пехота могла бы отойти в случае неудачи, весь расчет строился на линию долговременных укреплений и на второй эшелон из подвижных моторизованных соединений.
Другой непосредственный участник событий, А.В. Владимирский, заместитель начальника оперативного отдела штаба 5-й армии, располагавшейся южнее 4-й армии, отмечает: «Так, например, предусматривался только один вариант развертывания войск армии – на приграничном оборонительном рубеже. Совершенно не учитывалась возможность нападения противника до занятия этого рубежа нашими войсками, на этот случай не были предусмотрены и подготовлены запасные рубежи в глубине и возможные варианты развертывания на них войск армии. В плане не была четко выражена основная идея обороны, то есть на каком направлении необходимо сосредоточить главные усилия»[185]. Насколько можно судить, это решение было следствием явно недостаточной работы армейской разведки, которой не удалось полностью вскрыть группировку и намерения противника. Даже в 5-й армии, в которой к разведке относились весьма серьезно (в частности, с мая 1941 года на границе были оборудованы наблюдательные посты от штабов дивизий первого эшелона армий, с которых велось наблюдение за немцами), не удалось выявить полностью группировку противника. Армейская разведка считала, что против них выдвинуто 15 немецких дивизий, в том числе две танковые, тогда как в реальности была 21 дивизия, в том числе 5 танковых. Сосредоточение 1-й танковой группы перед армией вообще не было замечено[186]. Л.М. Сандалов пишет, что командованию было известно о развертывании против Западного особого военного округа 45–47 немецких дивизий, но не предполагалось, что противник нанесет главный удар в полосе 4-й армии[187].
Однако были и другие причины, не связанные с работой разведки. Принятые немцами меры: строгая секретность, обширная программа дезинформации, переброска механизированных соединений и авиации в самую последнюю очередь и сосредоточение их в последние дни перед нападением – все это и привело к тому, что командование Красной Армии не смогло получить надежные данные о сосредоточении и намерениях противника, в особенности о направлениях возможного удара. Также стоит упомянуть, что очень ограниченные транспортные возможности не позволяли сосредоточить на границе больше войск и эшелонировать построение, подготовить в срок дополнительные рубежи обороны. По этой причине и был выбран самый простой вариант – развернуть стрелковые соединения в одну оборонительную линию вдоль всей границы.
Неизбежным следствием этого решения было то, что плотность обороны на каждом участке этой линии получалась очень небольшой. В 5-й армии против главных сил немецкой группы армий «Юг» оказались только две стрелковые дивизии 27-го стрелкового корпуса: 87-я и 124-я, прикрывавшие фронт протяженностью 92 км. В среднем на дивизию приходилось 45 км фронта, а на стрелковый батальон – 6–7 км, что было вчетверо ниже, чем требовала тактика обороны[188]. Плотность же построения немецких дивизий, изготовившихся к нападению, доходила до 5–6 км на дивизию. Сосредоточенным силам противника не представляло особого труда проткнуть эту тонкую линию обороны.
Поскольку не все читатели могут ясно представить себе, что такое плотность войск, то проиллюстрируем это простым условным примером. Если взять немецкую пехотную дивизию штатной численностью 16,8 тысячи человек и если всех солдат выстроить плечом к плечу на фронте в 5 км, то получится три шеренги и еще одна треть четвертой шеренги. Теперь возьмем советскую стрелковую дивизию штатной численностью 14,5 тысячи человек. Если выстроить ее так же, плечом к плечу, на фронте 45 км, то одна-единственная шеренга занимает чуть более трети этого расстояния. Если мы солдат распределим равномерно, то на каждого придется чуть более трех метров. Шеренга получается с большими просветами. Вот что такое плотность войск в образном представлении.
В бою, конечно, солдаты не шли такими плотными шеренгами. Но плотность построения означала, что у командира немецкой пехотной дивизии имелся резерв на случай неудачной атаки и для второй и даже для третьей атаки, тогда как у командира советской стрелковой дивизии такого резерва не было. Он мог отбить две или даже три атаки противника, но после этого ему все равно пришлось бы отступать под угрозой полного уничтожения.
Советские военачальники прекрасно понимали еще до начала боевых действий, что при такой плотности обороны они не смогут удержать назначенный для обороны рубеж. Именно поэтому они говорили о нереальности задач, поставленных в планах прикрытия государственной границы.
Стрелковые полки против дивизий
Вокруг темы, имел ли Вермахт численное превосходство над Красной Армией, тоже было сломано несчетное количество копий. Тоже высказывались диаметрально противоположные мнения, от ссылок на мемуары Г.К. Жукова, в которых говорилось о 5–6-кратном превосходстве противника, до утверждений, что Красная Армия якобы имела численное превосходство над Вермахтом и его союзниками. Виктор Суворов в своих книгах живописал процесс «бамбукового» роста советских дивизий, что подводило к выводу о численном превосходстве Красной Армии над Вермахтом и подпирало тезис об армии, «вот-вот готовой напасть». Критики не раз указывали, что сам Виктор Суворов и его сторонники сравнивали несравнимое: ударную группировку Вермахта с общей численностью Красной Армии, включая в расчет даже те дивизии и армии, которые находились за сотни километров от границы и которые не могли принять участие в сражении в первые дни войны.
От разбора этой длинной и запутаной дискуссии нас избавляет то, что в ней, как и во многих других случаях, было упущено главное – немцы имели решающее численное превосходство на направлениях главных ударов над противостоящими им соединениями Красной Армии, что неплохо доказывается имеющимися сведениями.
М.И. Мельтюхов приводит весьма интересные данные о соотношении сил. Общая численность войск Германии и союзников составляла 4,3 млн человек, 42 601 орудие, 4171 танк и 4846 самолетов. Численность Красной Армии составляла 3,08 млн. человек, 57 041 орудие, 13 924 танка и 8914 самолетов[189]. Из этого сторонники «капитана Ледокола» часто делают вывод, что раз Красная Армия обладала таким численным перевесом в танках и авиации, то она могла размазать Вермахт «как таракана по стенке», как выражается Марк Солонин. Мол, если бы все эти почти 14 тысяч танков вышли в чисто поле, то они бы наголову разгромили немцев.
Однако если отойти от общего уровня и сравнить противостоящие фронты Красной Армии и группы армий Вермахта, которые и схватились в первые дни войны, то картина уже становится несколько другой. Данные М.И. Мельтюхова становятся уже куда более красноречивыми[190]:
Как видим, по крайней мере в Прибалтике и Белоруссии у немцев было превосходство в численности личного состава и в орудиях, причем особенно выраженный перевес был в численности группы армий «Север». На этих направлениях был возможен прорыв фронта, что сразу же ставило более сильную группировку Красной Армии в Западной Украине в невыгодное положение. Собственно, так и произошло, прорыв на западном направлении и разгром Западного фронта заставил отступать Юго-Западный и Южный фронты под угрозой их обхода.
Но если мы перейдем на армейский уровень, то мы увидим, что немцы на направлениях главных ударов имели гораздо более выраженное превосходство в численности[191]:
Таким образом, на направлениях главных ударов немцы имели в среднем четырехкратное превосходство в численности и двух-трехкратное превосходство в артиллерии. При таких условиях несколько большее количество советских танков уже ничего не решало, потому что немцы могли противопоставить им более многочисленную артиллерию – главное противотанковое средство в ту эпоху. Для Т-26 и БТ – основных типов танков, стоящих на вооружении танковых войск приграничных округов, немецкая пушка Pak 35/36 калибром 37 мм была серьезным противником. На направлениях главных ударов ими было создано превосходство, позволяющее успешно наступать и разбить основные силы армий прикрытия задолго до окончания мобилизации. Дальше немецкие войска могли громить по частям подходящие резервы и развивать наступление в глубь советской территории, срывая мобилизацию, сосредоточение войск, создание оборонительных рубежей, что, как мы видим, и произошло в начале войны.
