Вот, к примеру, документ под заголовком «Зондаж английских условий мира»:
«Как ранее сообщалось, президент Шведского придворного суда Экберг решился взять на себя выяснение возможностей заключения мира между воюющими сторонами. Сообщалось также, что об этом проинформирован английский премьер-министр Черчилль. Английский посланник в Стокгольме гарантировал соблюдение тайны.
Сейчас президент Экберг через финского посла Кивимяки дал мне знать, что он по собственной инициативе принял решение поставить английскому посланнику такой вопрос: если Россия будет полностью разгромлена и захвачена Германией, то при каких условиях английское правительство было бы готово начать мирные переговоры с германским правительством?
Экберг далее сообщил, что, по его убеждению и опыту, почерпнутым из бесед, Англия не заинтересована в победе большевизма.
Английский ответ будет передан мне Экбергом сразу после его получения».
К сожалению, документ не подписан и не датирован. Однако карандашная пометка («21/42») и само содержание дают основания полагать, что он относится еще к 1942 году — по крайней мере, до начала Сталинградского сражения. Ибо кто стал бы рассуждать о «полном разгроме и захвате» Советского Союза в 1943 году? Но запомним Стокгольм как удобную базу для возможных переговоров…
Следующий документ имеет дату 27 ноября 1942 года и озаглавлен: «Разведывательные связи с Англией». А начинается он несколько неожиданно: «Уполномоченный имперского министерства иностранных дел по связи с министерством пропаганды по всем вопросам радиопропаганды д-р Кизингер на утреннем совещании 24 ноября…»
Как говорится, «знакомые все лица»! Д-р Кизингер — благополучно пребывающий ныне в ФРГ ветеран Христианско-демократического союза, бывший федеральный канцлер (1966–1969) Федеративной республики. Однако в 1942 году на совещании его волновали другие вопросы: разведка получает из Англии мало сведений, которые делали бы немецкую радиопропаганду правдоподобной…
Дальше идут документы 1943 года и посущественнее: например, донесение резидентуры из Парижа от 26 мая 1943 года:
«Содержание: высказывания английского посла в Мадриде Хора о военном положении.
Источник: Агент 36/1.
Агент 36/1, который недавно был в Мадриде, имел личную беседу с сэром Сэмюэлем Хором, содержание которой излагается ниже».
Что же «излагается ниже»? Сначала оценка политики Франко, затем — причины, почему Англия и США в данный момент не собираются вступать в переговоры с Гитлером при посредничестве Испании. Хор сказал: «Мы вовсе не хотим, чтобы Красная Армия вступила в Берлин. Более того, мы готовы бороться с коммунизмом. Однако нам кажется более важным уничтожение национал-социализма в Германии. И без того внутри рейха уже есть значительные коммунистические течения, так как рабочим нечего есть».
Дальше сэр Сэмюэль перешел к возможным действиям союзников: «Сейчас мы заняты тем, чтобы оснастить в Северной Африке 500-тысячную французскую армию. Однако ее собираются не вводить в бой, а подготовить для оккупации Франции, чтобы после отхода немецких войск избежать нарастания коммунизма и других беспорядков».
Можно себе представить, каким елеем были эти поистине кощунственные рассуждения посла для тех, к кому они попали! А рядом легло другое сообщение — также из Парижа: «Запланированные на март операции англичан и американцев по высадке отменены и не будут проводиться, так как союзники пришли к убеждению, что еще в этом году в немецком правительстве произойдут изменения. Об этом официальные лица, принадлежащие или близкие к министерству иностранных дел, а также руководящие деятели экономики и промышленности проинформировали американские круги. Канал к американцам есть».
Взглянем на поля: здесь чьей-то рукой приписано:
«Правильно. См. м-р Балл. 21.3.43».[68]
Итак, швейцарские переговоры были «в работе» у разведки СС, поскольку шли в общем фарватере поисков антикоммунистического сговора, надеяться на который позволяли высказывания не только Даллеса, но Хора и иных. Вот, к примеру, агентурное донесение из парижского банка «Вормс и компания», в котором высказывалось убеждение, что «в ближайшее время будет необходимо вести переговоры с англосаксонскими странами, и если из них будут исключены некоторые деятели немецкого правительства (но не сам фюрер), то это станет возможным. В любом случае следует попробовать действовать в этом направлении. Угроза большевизма в Европе… это серьезная проблема, и, к сожалению, чем тотальнее становится европейская война и чем дольше она длится, тем больше будет нарастать большевистская опасность в Европе».
А вот и голос… Гогенлоэ. Он прослушивается на двух страничках телеграммы американского посла в Швейцарии Гаррисона. Можно спросить: а как она попала в папку Шюддекопфа? Ведь Гаррисон посылал ее не в Берлин, а в Вашингтон? Секрет прост: дешифровальная служба СС читала все шифрограммы посла. И снова не без удовольствия Шелленберг мог узнать, что Гаррисон, приняв Гогенлоэ, сообщал в Вашингтон следующие рекомендации принца:
«Он советует усилить антикоммунистические элементы, которые активны, когда их хоть немного поддерживают… Он убежден, что организация Гиммлера является лучшим наличным фактором для поддержания порядка внутри и для сопротивления коммунизму».
Остался ли этот совет втуне? Некоторые события 1943 года свидетельствуют об обратном. И разыгрались они в том самом Стокгольме, где еще в 1942 году некие шведские посредники предлагали свои услуги для налаживания контактов через линию фронта, благо она не проходила через нейтральную Швецию.
В Стокгольм уже давно наведывались немецкие эмиссары. Наиболее известной стала в послевоенное время миссия пасторов Ганса Шёнфельда и Дитриха Бонхёфера, которые по заданию оппозиционной группы Гёрделера — Бека зондировали позицию Англии через архиепископа Чичестерского Дж. Белла. Бонхёфер вернулся тогда из Стокгольма без каких-либо обещаний с английской стороны, хотя его предложения были доведены до сведения Черчилля. Видимо, позиции «оппозиционеров» были расценены как слишком слабые, чтобы Англия и США могли бы делать на них ставку. Министр иностранных дел Англии Антони Иден, которого информировал о своих беседах Белл, с полным правом ответил ему, что, во-первых, он считает невозможным вести сепаратные переговоры за спиной других союзников; во-вторых, «оппозиция» себя еще ничем не зарекомендовала, чтобы Англия давала ей какие-либо авансы. Этот ответ Идена был доведен до сведения посла США Вайнанта, который в свою очередь информировал государственный департамент.
Но эти попытки не были исключением. Еще до пасторов в Стокгольме наладил контакты д-р Карл Лангбен — человек с большими связями в Берлине, работавший одновременно и на Канариса и на Гиммлера (не говоря уже о том, что он был в курсе дел Гёрделера — Бека). Лангбен хорошо знал Стокгольм, где в декабре 1942 года познакомился с м-ром Брюсом Хоппером.
Хоппер был профессором Гарвардского университета, но у него была и другая «работа»: начальника резидентуры УСС в Швеции, которая начала свою деятельность с некоторой особенностью. Бюро Хоппера вело разведывательную деятельность не только против Германии, но и против Советского Союза. Этой специфической работой руководил давний специалист по антисоветским делам экономист из Дюкского университета Кальвин Гувер. Поэтому, когда Хоппер познакомился с Лангбеном, тот его крайне заинтересовал. Ведь Лангбен был полностью в курсе замыслов Шелленберга — Гиммлера, связанных с возможными переменами в верхушке рейха! Именно Лангбен организовал в том же, 1943 году встречу уполномоченного «оппозиции» фон Попица с рейхсфюрером СС, в ходе которой Гиммлер поставил вопрос:
— Будут ли Англия и США готовы к сепаратному миру?
Попиц отвечал, что с Гитлером западные державы говорить не будут, а с Гиммлером, может быть, и захотят. Как мы видим, и здесь ставка на СС!
Правда, послевоенная американская версия взаимоотношений Хоппер — Лангбен строится на том, что «Хоппер вежливо указал Лангбену на дверь» (в книге P. X. Смита об УСС). Однако непонятно, как мог в таком случае Лангбен сообщить тогда, в начале 1943 года, своим друзьям, что «есть приемлемые возможности мира» с западными державами? И почему не миновало и нескольких месяцев, как другой представитель УСС — Абрахам Стивенс Хьюитт — снова связался с непосредственным окружением Гиммлера? Эта связь была осуществлена через шведского дельца Иона Граффмана, который был хорошо знаком с личным врачом Гиммлера д-ром Феликсом Керстеном.
О Керстене существует специальная литература — его мемуары, комментарии к ним, исторические и даже беллетристические повествования. Как личность он этого безусловно не заслуживает, но, занимаясь «анатомией измены», нам небезынтересно взглянуть на этого архитипичного участника закулисных комбинаций. Человек с двумя паспортами (шведским и финским), обладатель «магического дара» успокаивать массажем мышечные и иные боли, он чем-то напоминал придворных лекарей средневековых времен. В нацистском рейхе многие держали при себе подобных типов — их особенно коллекционировал любитель «оккультных наук» Гесс; при Гитлере состоял «профессор» Морелль, при Гиммлере — Керстен. Кстати, попал он к нему по рекомендации одного из крупных немецких промышленников, состоявших в знаменитом «кружке друзей рейхсфюрера СС». Но вот что важно: для роли посредника в антисоветских комбинациях мало было придворных талантов. Надо было быть, например, как Керстен, участником подавления Эстонской Советской Республики в 1919 году и вдобавок крупным международным спекулянтом.
