В пепельнице медленно догорали остатки телеграммы Центра. Вместе с ней Орлов сжигал за собой последние мосты, связывавшие его с НКВД. Не став искушать судьбу, 12 июля 1938 года он, прихватив с собой несколько десятков тысяч долларов, предназначавшихся на оперативные расходы, бросился в бега. На границе с Францией расстался с телохранителем и продолжил путь с водителем в Перпиньян. Там, в «Гранд‑отеле», его ждали жена и дочь. Оттуда всей семьей ночным поездом они выехали в Париж, и потом на целых четырнадцать лет следы бывшего советского резидента затерялись.
Его неожиданное исчезновение вызвало переполох в Мадриде и Москве, а после того как обнаружилось отсутствие жены и дочери, он перерос в панику. Резидент‑перебежчик, державший в своих руках нити всех операций не только в Испании, знавший тайну исчезновения ее золотого запаса, работавший с ключевыми агентами в Великобритании, осведомленный о пикантных деталях жизни кремлевских небожителей, на стороне противника мог оказаться пострашнее любой бомбы. В Кремле и на Лубянке пришли в ярость и потребовали от Шпигельглаза доставить «иуду» в Москву живым или мертвым. Тот рыскал по Европе, его «волкодавы» сбились с ног, разыскивая высокопоставленного перебежчика, но безрезультатно. На этот раз они имели дело не просто с профессионалом, а с умевшим путать следы мастером, в активе которого были десятки операций, связанных с ликвидацией агентов‑двурушников, троцкистов.
Сам Орлов не питал иллюзий в отношении своей неуязвимости, так как хорошо знал систему изнутри. Всех его предшественников рано или поздно настигали либо пуля, либо нож боевиков из «летучей группы». Он ясно отдавал себе отчет в том, что руководство НКВД не пожалеет ни людей, ни средств, чтобы добраться до него, и потому первым сделал неординарный ход. Его обращение с личным письмом к Сталину, поступившее к Ежову, вызвало у того приступ бешеной ярости. Зарвавшийся предатель предложил торг: в обмен на свою жизнь, жизнь семьи и престарелой матери, оставшейся в СССР, сохранить все в тайне. В противном случае Орлов грозил предать огласке секретные материалы, которые предусмотрительно передал на хранение адвокату.
Достоверно не известно, дошло ли письмо до Сталина, поскольку на нем отсутствует его резолюция, но, вне всякого сомнения, его содержание стало ему известно. Подтверждением может служить то, что вряд ли Ежов и пришедший ему на смену Берия без санкции Хозяина решились бы отменить охоту на высокопоставленного перебежчика.
Орлов оказался единственным резидентом НКВД, которому удалось не только унести ноги от «летучих групп», но и спасти от расправы семью. Позже, из далекой Америки, когда умерли его главные враги — Ежов, Берия и Сталин, перебежчик позволил себе смелость обвинить их во всех смертных грехах, которых на собственной совести имел предостаточно. И как бы он ни пытался обелить себя, от одного ему никогда не отмыться. Разведчика, раскрывшего имена агентов, доверивших ему свою честь и жизнь, в лучшем случае можно считать сумасшедшим, а в худшем — банальным предателем.
С бегством Орлова работа советской разведки и контрразведки в Испании не была свернута. Часть агентуры была отозвана в СССР или законсервирована, а руководство резидентурой перешло к заместителю, восходящей звезде советской разведки Науму (Леониду) Эйтингону (оперативный псевдоним Полковник Котов). На тот момент ему исполнилось всего 37 лет, но за его спиной уже были годы полной риска нелегальной работы в качестве резидента в Шанхае, Пекине и Харбине. В 1930 году он прошел боевую обкатку в качестве заместителя Серебрянского в «группе Яши». Важная роль принадлежала ему в организации вывоза в СССР испанского золотого запаса. За успешное ее выполнение Эйтингон был награжден орденом Красного Знамени.
В тот трудный для советской резидентуры момент наиболее полно и ярко раскрылись его способности как разведчика‑агентуриста. Разносторонний человек, ироничный и тонкий собеседник, хороший психолог, он обладал уникальным даром увидеть в кандидате на вербовку будущего политического или военного деятеля, крупного ученого. Несколько приобретенных им в Испании агентов, и не только из представителей левых движений, а и из числа троцкистов и фашистов, вошли в золотой фонд советской разведки и еще долго служили ее интересам.
Архивы спецслужб пока открыли только некоторых из них: Р. Меркадера и его мать К. Меркадер, сыгравших ключевую роль в операции советской разведки под кодовым названием «Утка», связанной с ликвидацией Троцкого. Другой агент, Г. Берджес, входивший в состав «великолепной кембриджской пятерки», с полным правом занимает центральное место в «Зале славы» Службы внешней разведки России (СВР). Еще один агент, Ф. де Куэста, основатель испанской фашистской партии Фаланги, также работал на советскую разведку.
Путь Эйтингона в органы государственной безопасности, как и для многих его сверстников, начался с приобщения в юности к марксистской идеологии. Во время учебы в Могилевском коммерческом училище он познакомился с революционной литературой и в феврале 1917 года вступил в партию эсеров. Касаясь этого периода своей политической деятельности, Эйтингон позже признавал:
«Это была моя единственная политическая ошибка за всю мою жизнь. В эсеровской партии я пробыл всего лишь несколько месяцев. В августе или сентябре 1917 года (до Октябрьской революции) я из партии с‑р вышел, так как на ряде фактов (отношение к войне, защита помещичьих усадеб и прочее) убедился в ее контрреволюционной сущности».
Дальнейшая его жизнь и работа была связана с партией большевиков. В гомельском отделе ВКП (б) «Губкомпродукта», где Эйтингон работал в составе продотряда, обратили внимание на смышленого, деятельного паренька и в апреле 1919 года направили на учебу в Москву на курсы при Всероссийском совете рабочей кооперации. По возвращении в Гомель, в октябре 1919 года его приняли в члены ВКП (б). К тому времени на Западном фронте сложилось угрожающее положение, и молодой коммунист отправился добровольцем в Красную армию. Там наиболее ярко проявились его организаторские способности, острый ум и волевые качества. Спустя полгода, в мае 1920 года, партийная организация направила преданного бойца Эйтингона на работу в особый отдел ВЧК в качестве оперуполномоченного. В том же году, после ликвидации особого отдела, он был откомандирован в распоряжение Могилевской губернской ЧК и вскоре назначен на должность заместителя начальника.
Последующий жизненный и профессиональный путь Эйтингона вряд ли может быть лучше отражен, чем в служебной аттестации, написанной 13 ноября 1946 года его многолетним и непосредственным начальником генерал‑лейтенантом П. Судоплатовым. В ней он следующим образом характеризовал своего подчиненного и друга:
«Генерал‑майор т. Эйтингон Н. И. является одним из старейших работников органов МГБ СССР.
На работу в ЧК прибыл по путевке Гомельского Губкома РКП (б).
Беспрерывно работает в органах разведки с 1920 года.
В 1920 году организовал на Гомельщине работу и руководил борьбой с бандитизмом. Принимал личное участие в разгроме банд. Агентурно разработал и лично участвовал в поимке известного савинковского эмиссара ОПЕРПУТА (Опперпута. — Прим. авт.) и ликвидации савинковской организации в Гомельской губернии (агентурное дело «Крот»).
В 1921–1922 годах активно участвовал в ликвидации националистических бандформирований в Башкирии. (В должности руководителя ЧК в Башкирии при проведении одной из операций был ранен. — Прим авт.).
В центральном аппарате МГБ СССР работает с 1922 года и до настоящего времени. Начал свою работу с должности пом. нач. отделения.
Разведывательную и специальную работу за кордоном ведет с 1925 года. За кордоном по заданиям МГБ СССР провел в общей сложности около 14 лет. За эти годы им проведена большая работа по созданию кадров агентуры за кордоном. Лично осуществил за кордоном много ценных вербовок агентов из числа видных иностранцев. Многие из завербованных им людей и сейчас работают с нашей разведкой.
Заслуживает быть особо отмеченной успешная борьба т. ЭЙТИНГОНА с троцкистами за кордоном. Это относится прежде всего к представителям так называемого 4‑го Интернационала, ПОУМ в Испании и троцкистскими организациями в других странах.
Имел серьезные успехи в работе по разложению белоэмигрантских организаций в Китае, Европе и пресечению враждебной работы против нас отдельных белоэмигрантов.
В годы Отечественной войны им проведена большая работа по организации партизанского движения и специальная работа на оккупированных советских землях, в Польше, Чехословакии, Болгарии и Румынии.
