Процедура централизации системы управления партизанскими отрядами, дислоцированными в Брянских лесах, продолжалась всю весну и лето 1942 года.
По указанию обкома партии 23 августа 1942 года собралась первая конференция партизанских отрядов западных районов Орловской области и группы партизанских отрядов Украины. Несмотря на то что в названии этого мероприятия отсутствовало слово «партийная», состав делегатов говорил об обратном. Среди участников было 69 коммунистов, 29 кандидатов в члены ВКП(б) и 9 комсомольцев.
Понятно, что в процессе ее подготовки не обошлось без традиционных «трудовых» (в данном случае боевых) подвигов. Группа из девяти коммунистов отряда «За власть Советов» под командованием Филиппа Ивановича Попова решила разгромить гарнизон противника (свыше ста человек) в селе Алешковичи Суземского района Брянской области. На вооружении боевой группы было семь автоматов, два пулемета и гранаты. Операция прошла успешно. Тридцать пять гитлеровцев было уничтожено.
Конференцию открыл комиссар Объединенных партизанских отрядов западных районов Орловской области батальонный комиссар А.Д. Бондаренко. В своей речи он, в частности, сообщил такой факт:
«…Только в июне наши отряды истребили 7276 солдат и офицеров, пустили под откос 25 немецких военных эшелонов с войсками и грузами, уничтожили 6 танков, 4 самолета, захватили богатые трофеи…»
Выступивший следом за ним Дмитрий Емлютин доложил об успехах за весь период боев. По его утверждению, партизаны уничтожили более 27 тысяч фашистов. Создано около 60 мелких диверсионных групп, подготовлено в школе подрывников свыше 600 человек. Также он рассказал делегатам о тех отрядах, где подрывная работа была поставлена хорошо. Например, у навлинских партизан. Его выступление было неоднозначно воспринято присутствующими — в прениях выступили двадцать человек.
Остальные доклады — рапорты о проделанной за год работе. Поэтому мы не будем пересказывать их содержание.
В заключение конференция приняла приветственное письмо красноармейцам, командирам, комиссарам и политработникам Брянского фронта.
Хотя самым важным было не это, а действия, начавшиеся после окончания этого мероприятия. Партийный комитет и штаб объединения создали районные штабы партизан: Трубчевский, Навлинский, Выгончиский, Суземский, Брасовский и Комаричский. Эти штабы начали руководить всеми отрядами и группами самообороны, существующими в их районах.
Понятно, что это потребовало увеличения штата и самого штаба объединения. Если весной 1942 года в нем работало около двадцати человек, то к осени 1942 года их число превысило сто. У Дмитрия Емлютина появился заместитель — подполковник Михаил Васильевич Балясов.[331]
Аэропорт в Партизанском крае
Один из первых партизанских аэродромов был построен в мае 1942 года в Брянской области. Его и еще один в течение двадцати дней соорудила команда из пяти тысяч партизан и местных жителей. Начиная с июня рейсы стали регулярными. Машины «ПР-5» и «У-2» прилетали чуть ли не ежедневно. Вскоре из Москвы прислали старшего лейтенанта ВВС Сергея Платонова, который и стал первым начальником партизанского аэродрома. С его помощью ВПП (взлетно-посадочная полоса) была подготовлена для приема всех типов самолетов, включая и «Дугласы». Он установил радиостанцию, пеленгатор, светомаяк, прожекторы, приводную радиостанцию и т. п..[332]
Несмотря на первоклассную техническую оснащенность, аэродром все равно продолжал оставаться зафронтовым. В качестве основных сигналов для посадки оставались костры и сигнальные ракеты,[333] а не радионавигационное оборудование. Дело в том, что радиокомпас и радиополукомпас работали в средневолновом диапазоне волн (150–1500 кГц), а радиоаппаратуры, работавшей в таком диапазоне, у партизан не было.[334] Да и сам аэродром несколько раз приходилось переносить с места на место.[335]
Через какое-то время база дислокации командования Объединенных партизанских бригад напоминала ставку армии или фронта в глубоком тылу. В качестве доказательства фрагмент воспоминаний начальника штаба В.К. Гоголюка:
«Тяжелый «Дуглас», прорезав яркими лучами фар темноту осенней ночи, плавно садится на укатанную дорожку центрального аэродрома Брянского партизанского края. На горизонте небо расцвечивается огненными пунктирами трассирующих пуль, и где-то в вдалеке, захлебываясь, строчит пулемет.
А на аэродроме тишина и спокойствие. Только громко трещат в сигнальных кострах поленья сухой смолистой сосны. У пассажиров, впервые прилетевших на партизанскую землю, эта странная тишина вызывает беспокойство и тревогу.
Но напряжение быстро проходит. Дежурный по аэродрому четко, ничуть не хуже, чем на первоклассных авиационных линиях, представляется прибывшим и любезно приглашает пассажиров в машину…»[336]
Прервем воспоминания и поясним, что сравнение с гражданскими авиалиниями не случайно. Большинство пилотов, которые сажали свои «винтокрылые» машины на этот аэродром, до июня 1941 года служили в Гражданском воздушном флоте.[337]
«…—Здесь, в лесу, где кругом враги, — автомашины? — недоуменно говорит кто-то из прилетевших, но его обрывает хорошо знакомый сигнальный рожок «эмки»…
— В объединенный штаб, — дает указание шоферу дежурный по аэродрому. И видавшая виды машина, чихая и кашляя от партизанского бензина-скипидара, лихо несется по темным узким просекам.
…А вот и остановка.
В глухом чернолесье, где раньше свободно разгуливали медведи, под шатром развесистых кленов, кряжистых дубов и золотистых сосен обосновался объединенный штаб — центр крупнейшего партизанского края.
По обе стороны широкой просеки — «центральной улицы» — чинно, словно по линеечке, стоят добротно срубленные землянки. Из маленьких окошек тонкими стрелами падает на землю оранжевый свет.
Где-то неподалеку шумят моторы — это электростанция. На все лады завывают, будто провода в февральскую вьюгу, позывные радиостанций, словно бубенцы разгоряченных троек, звенят телефоны.
— Немецкую разведку пропускайте в лес по седьмому маршруту. За ней ведется наблюдение… — приказывает спокойный, но усталый голос.
— Как там у вас с уборочной? — надрывается в первой землянке могучий бас. — Дали два трактора, а вам еще мало!
— Алло! Алло! Суземский райисполком? Прошу сообщить о состоянии школ, — настойчиво требует охрипший женский голос.
— Скипидарный завод вашего района треба подтянуть! — горячится где-то неподалеку украинских тенорок. — Хлопцы набрали у немца автомашин, а горючего черт мае, вот я и мотаюсь по лесу, як наскипидаренный…
— Просто не верится, — как в сказке! — восхищенно сказал один из гостей, направляясь в землянку.
— Да, брат, — подтвердил другой, — довелось нам с тобой наяву увидеть сказки Брянского леса…».[338]
Красивая сказка о радиофикации Брянского леса. Дело в том, что описание радиоузла — фантазия авторов. На самом деле было сначала три землянки (потом их стало больше), разнесенные на расстояние до одного километра между собой. Дело в том, что если расположить радиостанции рядом, а это не привычные компактные «Северки», а стационарные станции, то они будут мешать работать друг другу.
Стационарный радиоузел начал функционировать в сентябре 1942 года, когда Центральный штаб партизанского движения прислал группу из девяти радистов, снабдив их тремя радиостанциями. Две из них использовались для связи с Москвой, а третья — с партизанскими отрадами, которые подчинялись штабу. К началу 1943 года их количество увеличилось до 13, и они поддерживали связи на 19 направлениях.[339]
Стремление телефонизировать (к началу 1943 года было свыше 50 абонентов этой полевой телефонной сети) привело к тому, что местная радиосвязь пришла в запустение. Ее использовали крайне редко, когда был поврежден кабель. Когда весной 1943 года началось наступление немецких войск на позиции партизан, то телефонная сеть оказалась парализована. Пришлось срочно переходить на радиосвязь. А тут еще возникла реальная угроза захвата противником радиоузла. Пришлось срочно зарыть в землю стационарное оборудование и организовывать связь с помощью маломощных «Северков». А одна из особенностей — они плохо работают на коротких (несколько десятков километров) расстояниях. Мы не будем объяснять физику этого явления. Даже если бы удалось решить эту проблему, то связи все равно бы не было. Причин множество, начиная от низкой квалификации радистов и заканчивая отсутствием работоспособных батарей — в процессе транспортировки они быстро выходили из строя. А тут еще одна проблема. Бригады, подчинявшиеся штабу, оказались без связи. Они связывались со штабом, а тот уже общался с Брянским штабом партизанского движения в городе Ельце. И это не все. Дмитрию Емлютину приходилось общаться с Ельцом через Москву. Дело в том, что кто-то установил сеансы связи с Брянским штабом, пары часов в сутки из-за множества помех и того, что вести передачу приходилось на марше, оказалось мало.
