— Товарищ генерал, если Вы имеете в виду Ефимова, то у меня такой мысли и близко не было! Все этот чертов коньяк…
— Андрей, Михайлович, оставь ты коньяк в покое! — перебил Рудаков. — Я говорю о принципиальных вещах! Если контрразведчик работает не на совесть, а на голый результат, то грош ему цена. Вот вы ругаете Кузнецова: виноват, что создал не те условия — так это совершенная глупость! Мы не должны, мы не имеем никакого права, как тот Волкодав, создавать невыносимые условия, чтобы подогнать материалы проверки под нужный результат!
— Товарищ генерал, да как Вы такое могли подумать?! — вспыхнул Охотников.
— Мы хотели, как лучше, чтобы атмосфера была благоприятная! — присоединился к нему Устинов.
— Стоп, друзья, не кипятитесь! Я вас ни в чем не обвиняю, — охладил их Рудаков, вернулся к началу разговора и уточнил: — Полагаю, эксперимент развеял ваши подозрения в отношении Ефимова?
Устинов, помявшись, спросил:
— Товарищ генерал, а как тогда расценивать его контакты с Бауэром?
— Иван Лаврентьевич, опять двадцать пять. Сам подумай, если бы их отношения имели шпионский характер, то Ефимов не коньяк бы хлестал, а секреты по «Ареалу» копировал. Не так ли?
— Товарищ генерал, но Ефимов ведь не какой-то там ботаник, а важный секретоноситель. И что он мог наболтать Бауэру, так это большой вопрос, — возразил Устинов и покраснел под пристальным взглядом Рудакова.
Иван Лаврентьевич, это хорошо, что свое мнение имеешь! Молодец, что дальше своего носа смотришь! — похвалил генерал и подчеркнул: — Да, то, что Ефимов, как ты говоришь, не ботаник, а важный секретоноситель, для нас имеет значение, и существенное. Если он, действительно, лишнее болтает и нарушает правила секретного делопроизводства в работе с документами, то надо легализовать оперативные данные и через руководителей института провести с ним профилактическую беседу.
— Товарищ генерал, среди них нормальных уже не осталось! Они по уши в бизнесе, только тем и занимаются, что мотаются по стрелкам и пилят бабки! — с горечью констатировал Охотников.
Рудаков нахмурился и с раздражением заметил:
— Андрей Михайлович, выбирай выражения! Мы не на воровской сходке. Должен тебе напомнить, я не первый раз слышу о коррупции в 53-м и других НИИ! А где факты? Ты мне их на стол положи, вот тогда и примем меры!
— Будут, товарищ генерал! — заверил Охотников и возвратился к началу разговора: — А что делать с материалами на Чаплыгина и Ефимова?
— На Ефимова, я уже сказал: легализовать данные о нарушениях им режима секретности и представить мне, а я найду, через кого вправить ему мозги. А Чаплыгина искать, и скорее всего тело, — заключил Рудаков.
— А по каким основаниям закрывать дела на них? — уточнил Охотников.
— Андрей Михайлович, ты сам об этом пишешь! Вот, пожалуйста! — Рудаков открыл папку, достал из нее справку по делу на Чаплыгина и зачитал: «В последнее время на почве конфликтных отношений с Самохваловым Чаплыгин допускал резкие суждения о том, что Самохвалов и кучка приближенных к нему дельцов от науки разваливают институт. В личных, корыстных интересах они занимаются продажей на сторону перспективных научных разработок и т. д. и т. п.».
— Это ты писал, Андрей Михайлович?
— Так точно, товарищ генерал, — подтвердил Охотников.
— Из чего следует вывод: за дело переживал Чаплыгин, не мог мириться с тем, что происходит в институте. Вот и довели его до ручки эффективные менеджеры от науки. А мы повелись на шпионских версиях и ушли в дебри, — констатировал Рудаков.
— Но это только сейчас стало ясно, — оправдывался Охотников.
— Андрей Михайлович, я тебя ни в чем не виню. В ближайшее время необходимо дать ответ на два вопроса. Первый — выяснить: это институтская жизнь довела Чаплыгина до смерти или имел место несчастный случай. Для чего надо найти его тело. Задача ясна?
— Так точно! — подтвердили Охотников с Устиновым и поднялись из-за стола.
— Погодите, присядьте! — распорядился Рудаков, пододвинул к себе ориентировку СВР в отношении американского агента в руководстве 53-го НИИ и предложил: — А теперь, товарищи контрразведчики, давайте поговорим об американском шпионе в институте.
— Американском?! В институте? А откуда такая информация? — опешил Охотников, и на его лице сменилась целая гамма чувств.
— Так, значит он есть? — оживился Устинов.
— Да, Иван Лаврентьевич! И, к сожалению, об этом я узнаю не от вас, а от наших разведчиков, — с горечью признал Рудаков и довел до них содержание ориентировки СВР.
Она заставила Охотникова и Устинова забыть о предстоящих выходных и вылазке на первую зимнюю рыбалку, намеченную на воскресенье. Агент американской разведки в 53-м НИИ, да еще в составе руководства, был более достойной добычей, чем десяток-другой окушков.
Глава десятая
Новая комбинация полковника Колли
США. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ,
кабинет шефа восточного отдела
полковника Джона Колли
Top secret Rus. Dip.
7 des. 2010 y.
«7 декабря 2010 года в рамках операции «Терминатор» с участием сотрудника центрального аппарата ЦРУ Ника Ваилда проведена вербовка путем поэтапного вовлечения в сотрудничество гражданина России, совладельца ЗАО «ФАМЭК-АС» (Санкт-Петербург) Андрея Григорьевича Вельтова, 1968 года рождения, уроженца г. Броды Львовской области, украинца.
Вербовка Вельтова проводилась на конспиративной квартире резидентуры в городе Киеве. Безопасность обеспечивалась силами резидентуры без расшифровки объекта вербовки. Данных о том, что за Вельтовым велось наблюдение Службой безопасности Украины и спецслужбами России — ФСБ и ГРУ, не получено.
Вербовка закреплена путем видеоаудиозаписи беседы с сотрудником ЦРУ Ником Ваилдом и подписания контракта на участие агента в получении современных российских разработок в области обороны и безопасности. Эту деятельность планируется осуществлять под прикрытием совместной американо-российской компании BC-Development Group. Контроль за действиями Вельтова и компании будет обеспечен через его связь и нашего проверенного агента Калмина.
Во время проведения вербовки Вельтов нервных срывов не допускал, к предложению о сотрудничестве отнесся ровно, но обусловил его рядом условий. В частности, он исключил возможность личных контактов с Ваилдом, другими сотрудниками ЦРУ на территории России и передачу им материалов секретного характера. Для этого Вельтов предложил использовать Калмина, а также другие свои связи из числа BC-Development Group, которым предстоит заниматься отбором научных разработок. Наряду с этим он выдвинул еще одно условие — предоставление ему гражданства США.
В качестве первого задания Вельтову поручено на основе наших и собственных разработок реформы военной науки в России составить ее программу и выйти с этими предложениями на контакт с Тараном (известное Вам высокопоставленное лицо в Министерстве обороны России). В дальнейшем, используя отношения Вельтова с этим лицом, планируется склонить Тарана к проведению реформы в выгодном для нас плане.
Последующий после вербовки Вельтова анализ содержания его телефонных переговоров и поведения дает основание полагать, что расшифровки агента не произошло. Для повышения мотивации Вельтова к сотрудничеству целесообразно предоставит ему грин-карту.
Связь с Вельтовым планируется поддерживать следующими способами…»
Бегло прочитав последнюю часть докладной Ваилда, Колли снял очки, внимательно посмотрел на него и заметил:
— Ник, что-то уж слишком гладко получается.
— Джон, я отвечаю за каждое свое слово.
— Ник, я не подвергаю их сомнению. Мне идти на доклад к директору, и я должен знать ситуацию со всеми ее нюансами?
— Если говорить о самой вербовке Вельтова, то их нет. Он все прекрасно понял: BC-Development Group лишь ширма для сбора разведывательных материалов, и дал согласие на сотрудничество с нами.
— О'кей, а если взять ситуация шире? — допытывался Колли.
— Имелись кой-какие моменты, — признался Ваилд и поспешил заверить: — Но отношения к вербовке Вельтова они не имеют.
— Значит все-таки были?
— Джон, я думаю они того не стоят, чтобы сегодня говорить о них. Главное — дело сделано, а это лишь мои предположения.
— Ник, мы с тобой не первый год в разведке, и ты не хуже меня знаешь: мелочей в ней не бывает.
— Согласен, но всего не предусмотришь, что-нибудь да вылезет.
— И что у Вельтова «вылезло»?
— Кой-какие грязные хвосты в бизнесе.
— Ну ты даешь, Ник? С тобой не соскучишься! — упрекнул Колли, и от его радужного настроения не осталось следа.
