Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

В.Б.: – Сейчас наши конструкторы разрабатывают стратегические ракеты, которые быстрее взлетают, – чтобы снизить возможность их перехвата на разгонном участке. Совершенствуются и гиперзвуковые маневрирующие боеголовки для гарантированного прорыва ПРО на конечном участке.

«КП»: – Но если так, то зачем тогда бить в колокола? Если и на взлете наши ракеты американцы не собьют, и их ПРО мы гарантированно прорвем?

А.А.: – Чтобы прорвать – надо сначала взлететь… Мгновенный удар противника по точке дислокации нашей ракеты, – и она уже не взлетит…

«КП»: – А в чем же тогда секрет американского блефа о сугубо оборонительном характере их ПРО?

В.Б.: – Самое смешное – американцы говорят «правду и только правду», когда заявляют, что не собираются перехватывать наши ракеты на разгонном участке. Американцы подошли к проблеме радикально – за счет очень малого подлетного времени противоракет собираются уничтожать наши стратегические ракеты до старта.

«КП»: – И какие же выводы следуют из ваших взглядов на истинное предназначение ПРО США? Что должно учитывать руководство России и армии?

А.А.: – Вывод один – необходимо тщательно проанализировать реальный технический потенциал систем американского оружия, относящегося к ПРО, не позволить перехитрить нас и оставить в дураках.

В.Б.: – Сейчас самое главное – разоблачить американские хитрости перед всем миром, показать всем истинные цели ПРО, ее возможности и разработать новый план более жесткого реагирования на эту угрозу. А она ведь разрастается.

А.А.: – Американцы уже не скрывают своих намерений разместить ПРО на территориях союзников по НАТО или «близких партнеров». И такой вариант еще более опасен для России. Крейсера и эсминцы УРО водоизмещением от 10 тысяч тонн не особенно-то спрячешь, а вот стандартные блоки универсальных вертикальных пусковых установок Mk 41 (VLS Vertical Launching System) с противоракетами можно замаскировать под любую хозяйственную постройку где-нибудь в Румынии, Польше или поближе – в Прибалтике. Можно вообще замаскировать их под транспортные контейнеры. И кто знает, не курсируют ли уже такие «контейнеры» по дорогам той же Прибалтики, не покоятся ли «контейнеры» где-то на «складах»…

В.Б.: – Уже и Франция рассматривает возможность увеличения радиуса действия своих зенитных ракет Aster. В модернизированной версии AsterBlock 1 будет способна поражать цели на расстоянии до 600 километров. На 2020 год планируется производство ракет AsterBlock 2 с радиусом действия 3000 километров – французы из-под Парижа смогут уничтожать цели над Москвой.

«КП»: – И что же из всего этого следует?

А.А.: – Ракетные технологии развиваются настолько стремительно, что возникают новые виды угроз, которые нам надо непрерывно отслеживать и адекватно реагировать.

В.Б.: – К сожалению, некоторые российские политики и военные пережевывают информацию о ПРО США в том формате, как ее подает американская сторона. Надо отбросить иллюзии, в высшей степени профессионально оценить ситуацию и, самое главное, сделать правильные практические выводы. Еще не поздно…

Война будущего – это война сверхточного оружия. Поэтому одной из главных тенденций военно-технического прогресса является разработка и создание дронов – боевых роботов. Как Россия справляется с этой задачей и когда появятся отечественные разработки?

Буквально недавно, несколько дней назад, в ООН было принято решение, что так называемые дроны или вооружённые беспилотники – это негуманное оружие, его хотят вообще запретить.

Но, тем не менее, Соединенные Штаты Америки это не остановит. Развитие этого вида оружия – одно из приоритетных направлений. Оно очень удобное. Во-первых, не требует человеческих жертв. Есть беспилотники тяжёлые, есть средние, есть лёгкие, куда подцепляется сверхточная какая-нибудь ракета, которая выходит за квадрат и может, как говорится, в форточку попасть любому штабу, если ее не сбить.

Это одно из авангардных направлений в военном деле. И вообще, одна из главных тенденций военно-технического прогресса – это развитие оружия, в котором не требовалось бы человеческой силы, мозгов и, в принципе, человеческих жертв. Мне кажется, что создание такого оружия – это, в общем-то, задача нынешнего века. Это образ американца, который сидит где-то в Пентагоне, попивая кофе, джойстиком запускает дрон где-то на Ближнем Востоке и видит, как он наносит поражение.

Мне кажется, это недалеко от истины, это не фантазии, уже такое есть. Естественно, Россия – не такая запущенная страна, не такая зачуханная в научном и конструкторском плане, чтобы мы не понимали, что такое оружие нужно и нам.

Но российская школа беспилотников за последние годы сильно отстала, и не от доброй жизни мы стали закупать беспилотники у израильтян. Мы попросили продать нам беспилотники последнего – пятого поколения. Но израильтянам американцы сразу надавали по башке, сказали: «Продайте русским старенькие». Начальник Генерального штаба Макаров, когда ему задали вопрос: «Зачем вы покупаете старое?» – честно сказал: «Мы хотим понять, что это такое. Мы хотим разобрать и сделать так же».

Дошли до того, что израильтяне продали нам старые беспилотники. И сейчас идёт разговор о том, чтобы создать совместное предприятие российско-израильское, чтобы мы вместе делали эти беспилотники. Для меня как российского офицера – это унижение, поскольку сейчас в России есть великолепная научная школа, способная решить задачу лучше израильтян.

Теперь что касается израильских БПЛА. Их повезли на север в Сибирь попробовать. Так вот, ни один из дронов не выполнил элементарную задачу. Более того, они улетели неизвестно куда, поскольку великие минусовые температуры израильскую электронику просто свели с ума. Один дрон упал на какой-то завод, а другой улетел вообще куда-то в тайгу. Про российские мы всегда говорим: хреновые, плохие, кондовые. Но с российскими даже при такой температуре подобного не случалось.

Мы сейчас увидели, что мы сильно отстаём по этой части от Запада. Мы сейчас, в конце концов, поняли, что отступать некуда. Мы подучились у тех же израильтян, у итальянцев, немцев, у американцев. Наша разведка хлеб зря не ест – мы теперь поняли, как это делается. Я думаю, что в ближайшие год-два, от силы – три у нас появятся дроны, которые ничем не будут уступать западным, а может, будут и лучше, дай Бог. Я просто держу кулачки за это.

А зачем это нужно? Современная война идёт к тому, что на поле боя будет минимальное количество людей. Техника – это беспилотники, это ракеты, которые будут запускаться за тысячи километров и прилетать в заданную точку где-то с отклонением 5-6-10 метров.

Таким образом, война будущего – это война сверхточного оружия. Но, безусловно, я бы сильно солгал, если бы не сказал, что Россией разрабатывается оружие на новых физических принципах, и также разрабатывается нелетальное оружие.

Не буду рассказывать сказки, что в одной из российских лабораторий, как написала одна газета, уже разработали такие химикаты, что человек, которому пять раз прострелили голову, ещё целый час будет выполнять задачу. Это, конечно, смешно. Но, тем не менее, мы разрабатываем и нелетальное оружие, и оружие на новых физических принципах.

Я имею ввиду, что мы присматриваемся, что там у американцев с рельсотронами. Мы ведём разработки и смотрим, что у нас получится с лазером. Мы разрабатываем оружие, которое будет использовать сверхмощную энергетику – электронные пушки. У нас достаточно широкий ассортимент исследований, которые начались в последние годы. Почему? Потому что в 90-е годы все эти разработки пылились в сейфах, и их уже начинали грызть мыши. Сейчас, когда появились деньги, когда появилась программа перевооружения, на которую мы выделили аж 20 триллионов рублей, все закипело, ожило.

Однако тут новый парадокс: люди, способные это сделать, либо лежат на кладбище, либо глубокие пенсионеры, которые уже отчества своего не помнят. У нас образовался кадровый разрыв. А новые пацаны, у которых горят глаза, которые готовы делать гениальные разработки, у них еще пальчики мозоликами не покрылись, у них еще не хватает опыта и знаний, чтобы отцовскую схему понять.

Мы упустили кадровый состав, преемственность. Но ничего, к счастью еще осталось среднее поколение, которое подтянет новых молодых учёных, сидящих сейчас за партами в Бауманском училище, однако уже вынашивающих новые гениальные идеи. Но всё это впереди.