Постучав в дверь без таблички, Чарли просунул туда голову, перебросился с кем-то парой слов, отступил, недвусмысленно протягивая руку. Мазур сунул ему десять баксов и вошел первым.
Настоящий фабричный стол, дюжина стульев фабричной работы. На стене — нечто похожее на диплом в рамке, портрет нынешнего президента, портрет дона Астольфо, чуть поменьше размером, а также — «гаранд» с длинным магазином, револьвер в кобуре и оскаленная крокодилья башка.
Мэр вежливо встал навстречу — лысоватый субъект лет пятидесяти, одетый без затей, в здешнюю униформу — джинсы и клетчатая рубашка. Вид у него был мирный и добрый, но Мазур с ходу заподозрил в мэре большого прохвоста — чтобы исполнять эту должность в современном подобии Клондайка, нужно обладать немалой изворотливостью, иначе с разноплеменной оравой не управишься… Интересно, в чем его-то выгода?
— Прошу, дама и господа, — показал он на стулья широким жестом. — Сейчас что-нибудь придумаем… — Подбежал к стене, что есть мочи постучал по ней кулаком, заорал, надсаживаясь: — Герцог, у нас приличные гости, волоки выпивку! Извините, у нас тут запросто, без всяких селекторов и телефонов… Сейчас придет советник по культуре, принесет выпить…
Не прошло и минуты, как появился Герцог — лет тридцати пяти, с длинным лошадиным лицом. Он нес в одной руке бутылку «Гордона», а в другой — башенку из надетых друг на друга толстостенных стаканов.
— Содовой нет, извините, — пояснил мэр, ловко разливая. — Мы тут как-то без содовой привыкли… Вот это — Герцог. Самый настоящий. Британский. В точности я вам все его фамилии не произнесу, но цифры помню точно: четырнадцатый герцог, седьмой пэр. Увы, у нашего герцога вышли неприятности с родными, наследства его лишили, хорошо хоть, титулов по каким-то их хитрым законам лишить не смогли, вот и подался парень сюда. Бзик у него: накопать столько опалов, чтобы стоили они раза в три побольше этого самого наследства, а потом, ясно, вернуться в Англию и ка-ак прокатиться с ветерком мимо папашиного поместья на полудюжине «роллс-ройсов» — в одном сам, во втором шляпа, в третьем прочее… Это ему русские насчет такого обычая растолковали, у нас тут русских хватает…
— Я нахожу, что этот интересный русский обычай как нельзя более подходит для избранного мною способа поведения, — кивнул Герцог, и в самом деле выговаривая слова с безукоризненной светскостью выпускника одного из старейших университетов. — Шесть «роллс-ройсов», я полагаю, произведут должное впечатление на обитателей поместья. В этом, к тому же, будет та экстравагантность, которой славились прадедушка и дедушка, но к ней оказался глух, увы, мой приземленный отец… Ваше здоровье, леди! Ваше здоровье, джентльмены!
— Во чешет! — хлопнул ладонью по столу мэр. — Он у меня главным насчет культуры — к нам же, бывает, журналисты приезжают, а то и политик перед выборами заглянет… Вас дон Астольфо на стене не шокирует? Ну и лады. Понимаете, что бы он там у себя ни творил, а здесь он порядок навел. До него со старателей драли не налоги, а три шкуры, да еще требовали, чтобы четвертая побыстрее выросла, иначе штраф. И по лесам болталось немерено гадов, которые на возвращавшихся в столицу охотились, как на обезьян. Умнейший человек был дон Астольфо, он прикинул мозгами, всех разбойничков железной рукой повывел, а на поселок наложил простой налог: сорок процентов в казну, остальное тебе. Хоть мешок опалов накопай, процент не меняется. Кстати, этот порядок и новая власть до сих пор не поломала, потому что умно… Вы, часом, не покопаться ли хотите? Джимми мне брякнул по уокитоки, что вы и вы — дипломаты, а сеньорита — большой человек в министерстве, но это ж без разницы, у нас тут никакой вам дискриминации, вон и герцог есть…
— Благодарствуйте, — покачал Мазур головой. — У нас свои заботы, мы, собственно, проездом…
Он преподнес ту же историю насчет следов древней забытой цивилизации — на сей раз в присутствии Ольги, которая порой кивала, дополняла короткими репликами, он уже не казался себе таким уж идиотом, поскольку частичку лицедейства Ольга забрала себе…
— Браво, — резюмировал герцог, когда он закончил. — Мне во всем этом в первую очередь импонирует здоровая экстравагантность, прямо-таки скопированная с британской… И совершенно неважно, право, заброшенные пирамиды вас влекут или потерпевшая крушение летающая тарелка…
— Ну, чего ж… — сказал мэр. — Если вам деньги девать некуда, а времени не жалко… А как же получилось, что вы на пароходе не доплыли?
Поколебавшись, Мазур рассказал правду. Почти всю. Число трупов он основательно преуменьшил, чтобы не выглядеть в глазах здешних властей чересчур уж хватким — кто их знает, что может прийти на ум… О скрытом на пароходе оружии не умолчал, но остальное в его изложении выглядело проще: парочка психов из герильи, неопытных щенков, сама налетела на пулю. В конце концов, в этом все же было многое от истины — лопухи нарвались на профессионалов…
Спутники — и Фредди в том числе — поняли его на лету, никто не пытался вносить вслух коррективы.
— Ну, чего ж… — повторил мэр. — Герилья вне закона, что тут скажешь? Ежели тебя кто стукнул по щеке, возьми пушку со стены и хлопни его, пока он тебя не хлопнул… — Он еще раз перечитал «сальвокондукто». — Тем более бумаги у вас в порядке, куда как авторитетные… Готов оказать содействие, как глава мунисипалидад. Вон та бумага, — он указал на нечто, напоминавшее диплом, — нашему поселку дает все права самоуправляющейся административной единицы, стало быть, я самый законный мэр и есть… Чем могу?
— У вас здесь можно нанять машину? — спросил Мазур. — Я видел джип…
— Да их тут десятка два. Запросто. Вы куда теперь, в Баче?
— Простите?
— Барралоче, — пояснил мэр. — Научился сокращать, как здешние…
— Лучше, конечно, в Барралоче, — сказал Мазур.
— Ну, ребята с вас, конечно, заломят… Азарт — дело тонкое. Каждый думает: а чего это мне, как идиоту, вертеть баранку, если я, может, за это время отличный опал копну… Я так думаю, баксов пятьсот с вас любой заломит. Найдется у вас? Ну вот и отлично. Только вы торгуйтесь, торгуйтесь, не в церкви… Больше пяти сотен не давайте. А за пять всяко довезут… Вы что, прямо так вот, прямо сейчас и хотите ехать? Грязные, извините?
— Ну что вы, — вдруг непринужденно вмешался Кацуба. — С вашего разрешения, мы бы охотно погостили несколько часов, привели себя в порядок, отдохнули…
Мазур, собиравшийся сказать нечто прямо противоположное, вовремя прикусил язык. Если уж зам по контрразведке предложил именно этот вариант, у него должны быть веские причины…
— Вот именно, — кивнул он.
— Ничего сложного, — хмыкнул мэр. — Отель у нас есть. Это вам не «Уолдорф», понятно, но чисто, душ есть, самодельный, даже приличный обед вам могут приготовить… Цены, правда, опять-таки наши, но, я подозреваю, дипломаты народ богатый, коли уж выбрались на такую прогулку, уж никак не от безденежья… Даже господин антиквар всегда в нашем отеле останавливается, а уж дипломатам и бог велел… На двести миль вокруг ничего культурнее и комфортабельнее не найдете, верно вам говорю…
Кажется, Мазур догадался, кому принадлежит отель — мэр расхваливал его с экспрессивностью и хваткой опытного зазывалы.
Ну и черт с ним, деньги казенные, и их разрешено не считать…
— Отдохнете, приведете себя в божеский вид — а там и насчет машины договоритесь, — сказал мэр. — Вам, случаем, вот такая же одежда, как на вас, не нужна? Вашу теперь как ни стирай — пропала. У нас тут отличный магазинчик, по здешним меркам, конечно…
— Нет, спасибо, — сказал Мазур. — У нас есть запасные комплекты. Может, Фредди?
— Я уж лучше почищусь, — запротестовал кошачий антиквар. — Не первый раз, тетка Дора дело знает. Чего деньги зря на шмотки переводить… Вы мне лучше скажите, мистер мэр, все заказчики в добром здравии? Кен-Форсила, Француз и Хромой Джакопо?
— Джакопо с Форсилой здоровехоньки. А у Француза вышла неприятность с Головоногом, решали на дуэльной площадке, и повезло как раз Головоногу, а Французу, соответственно, выпал туз пик… Ничего, чует мое сердце, Головоног у тебя третью мяукалу и купит, как только прослышит, что ты ее вез Французу… Всего хорошего, дама и господа. Я обычно новоприбывшим лично зачитываю наши нехитрые законы — но вы ведь люди солидные, порядка нарушать не станете, а? Вот и ладненько…
…Отель, носивший пышное название «Мажестик», походил на мэрию, как две горошины из одного стручка — разве что был раза в два длиннее. Такой же барак, крытый «рифленкой», с двумя загадочными пристройками, над которыми вместо крыши зеленели круглые железные баки. Внутри и в самом деле было чисто, дощатый пол застелен дешевыми ковриками, пахнет дезодорантами и стряпней.
