Тем временем, как уже говорилось выше, в Новороссийске, на флоте и в городе, собирались митинги, на которых решался вопрос: идти ли в Севастополь или затопить корабли. Среди матросов Минной бригады сновали какие-то подозрительные личности, что-то предлагая, что-то обещая и о чем-то уговариваясь. В некоторых из них нетрудно было даже угадать национальность и хотелось, обращаясь к ним на их родном языке, спросить: «Que faites vous ici?»[58].
Между прочим, Глебова-Авилова и Вахрамеева видели вместе с двумя неизвестными лицами, тоже, по-видимому, иностранцами, причем слышали, как один из комиссаров что-то многозначительно им обещал: «Не извольте беспокоиться – все, все будет исполнено, хотя бы относительно части».
На юге России передавалось как слух, из уст в уста, что виновниками уничтожения части Новороссийской эскадры являются французы; однако прямых доказательств не было.
Но нет ничего тайного, что бы не стало явным. Во французской миссии в Екатеринодаре сами же члены ее проболтались о похождениях некоего лейтенанта Беньо и капрала Гильома, агентов французской контрразведки, которым было поручено высшим командованием уничтожить Черноморский флот, не стесняясь ни способами, ни средствами.
Лейтенант Беньо нисколько не отказывался тогда от своего участия в этом деле, но, наоборот, весьма любезно сообщил некоторые подробности. По его словам, выполнить такое поручение было довольно трудно. Дело пошло значительно легче лишь после того, как им удалось завязать непосредственные сношения с Вахрамеевым, Глебовым-Авиловым, старшим лейтенантом В. Кукелем и несколькими матросами. В особое смущение их приводили дредноуты, которые первое время совершенно не поддавались агитации. Только потом уже представилась возможность склонить на свою сторону и часть команды «Свободной России», но она считалась весьма «ненадежной» (!). В распоряжении Беньо и Гильома имелись значительные суммы, из которых некоторую часть они передали на расходы своим «русским друзьям», уплатив им, кроме того, вперед часть условленного вознаграждения. Ввиду того, что подкупить все команды было немыслимо и представляло некоторый риск для пользы дела, было решено поднять вопрос об уплате личному составу всего флота пятимесячного жалования вперед и одновременно с этим распустить слух, что по приходе в Севастополь немцы отберут эти деньги как казенные. Не без влияния французских агентов была устроена и манифестация в последний день, против перехода флота в Севастополь. Сильное опасение вызывало то, что командующий не задумается открыть огонь по неповинующимся кораблям, так как это могло бы испортить все планы. Поэтому, когда «Воля» вышла на внешний рейд, все вздохнули свободно. В числе других обязательств, принятых на себя Кукелем, он взялся, между прочим, следить за «Свободной Россией», чтобы она не переменила своего решения. В случае, если бы она захотела все-таки присоединиться к «Воле», Кукель должен был настичь ее на «Керчи» и угрозами вернуть обратно. К счастью (!), обстановка сложилась так благоприятно, что большая часть флота была уничтожена.
Вот общая картина того, что происходило одновременно в Петрограде и в Новороссийске в момент решения судьбы Черноморского флота; вот кто в действительности организовал его потопление. Нельзя не подчеркнуть еще раз, что союзникам не было никакого основания бояться захвата и использования немцами наших кораблей, так как они всегда могли легко противопоставить им значительно большие силы. Их совести и выводам читателя мы предоставляем скорбную повесть крушения русской мощи на Черном море…
Время шло, война кончилась, и союзники вошли в Черное море. В октябре 1918 года их эскадра под начальством английского адмирала Кальсори в состав которой входили английские, французские, итальянские и греческие корабли, появилась перед Севастополем. Быстро приняв его от германского командования, союзники стали занимать русские суда караулами. Это носило такой вид, будто победители спешили овладеть своей добычей.
При этом были и очень характерные случаи. Среди других судов была подлодка «Тюлень», укомплектованная русскими офицерами. Ее существование было признано англичанами, с тем, чтобы она стояла без мин и снарядов. Вдруг однажды на нее является французский офицер с караулом и хочет ее занять. Командир «Тюленя» энергично воспротивился этому и отказался спустить флаг. Только благодаря натянутым отношениям самих союзников между собою подлодка была оставлена в покое.
По распоряжению английского адмирала все корабли были распределены между союзниками: англичане взяли «Волю» («Императора Александра III»), «Дерзкого» и «Счастливого»; французы «Беспокойного», а греки и итальянцы получили несколько старых миноносцев. После проб и обучений эти корабли были уведены в Измид и поставлены там с английским караулом.
Несмотря на то что Добровольческая армия вскоре стала ощущать большую потребность в нескольких миноносцах и речных канонерских лодках, она их никак не могла получить. Союзники под разными предлогами и ссылками на другие союзные командования отвечали неизменным отказом. Между прочим, относительно канонерок было сказано, что они находятся в руках французов и предназначаются для действий против большевиков. Но через месяц, когда союзники сдавали Николаев большевикам, эти канонерки были тоже переданы им, да еще с большим запасом снарядов и других материалов.
В марте 1919 года главное начальство на море перешло к французам, а именно к адмиралу Амету. На берегу же продолжали распоряжаться англичане в лице полковника Труссона. В это время большевики совершенно неожиданно прорвали Перекопскую позицию и стали подходить к Севастополю. Союзническое начальство уверяло, что город не будет сдан, и этому верили, имея на то полное основание, ввиду большого количества союзных кораблей. Но неожиданно последовал какой-то нажим из Парижа или Константинополя, и началась эвакуация.
Командующий русским флотом, которым опять был адмирал Саблин, получил приказание забрать все, что только возможно, и перейти в Новороссийск; то же, чего нельзя было взять, он должен был оставить под защиту союзников.
В конце марта и начале апреля Севастополь лихорадочно эвакуировался в Новороссийск. На месте ушедшего адмирала Саблина остался его начальник штаба капитан 1-го ранга граф П.Ф. Келлер[59], который, зная по опыту союзников, старался ничего не оставить на их попечение.
2 апреля союзная эскадра начала обстрел большевистских позиций, причем стреляла днем и ночью. Однако 5 апреля командование уже вступило в переговоры с большевиками.
Вскоре на французский линейный корабль «Франс», на котором адмирал Амет держал свой флаг, прибыла большевистская делегация. В результате переговоры привели к заключению перемирия, и, между прочим, было приказано спустить Андреевский флаг, а офицерам – не появляться в погонах.
После этого графу Келлеру и его офицерам ничего больше не оставалось, как покинуть Севастополь.
Через некоторое время в городе начались большевистские демонстрации, в которых приняли участие и французские матросы. Греческая пехота, чтобы разогнать демонстрантов, открыла огонь: среди толпы оказались убитые и раненые, в том числе и французские матросы. В связи с этим на «Франсе» возникли беспорядки, которые продолжались целый день: поднятый красный флаг красноречиво говорил о полном «alliance»[60] с русской революцией… Только с большим трудом офицерам удалось уговорить команду.
Через несколько дней союзная эскадра покинула Севастополь. Перед уходом французами были взорваны батареи, а англичане на старых линейных кораблях «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», «Двенадцать Апостолов» и крейсер «Память Меркурия» взорвали цилиндры высокого и низкого давления, упорные подшипники и другое. Кроме того, ими были выведены в море и приблизительно в полутора милях от Константиновской батареи взорваны и потоплены на большой глубине подлодки «Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «Краб», «АГ-21», «Скат» и «Налим», а на Северном рейде – «Карп», «Карась», «Лосось» и «Судак». На предложение греков вывести и сохранить для России эти корабли союзники ответили категорическим отказом.
В августе – октябре 1919 года, когда Добровольческая армия сильно окрепла и ее оружию сопутствовал ряд побед, союзники начали как бы снова считаться с Россией. Между прочим, высшее командование Добровольческой армии обратилось к ним с просьбой возвратить взятые в свое время корабли. После долгих переговоров ему, наконец были переданы «Император Александр III», «Беспокойный», «Дерзкий» и несколько старых миноносцев, но все – в самом плачевном виде.
Перед последней эвакуацией Одессы, в первых числах декабря 1920 года, англичанами были еще подорваны затонувшие подлодки «Лебедь» и «Пеликан».
