Многие не спали этой ночью. В полной боевой готовности дремал у своего телефона советский посол, чтобы по первому сигналу примчаться в лес и от имени Союза Советских Социалистических Республик дать отпор любым проискам врагов, защищая советских военных дипломатов. По приказу Центрального Комитета в полной готовности находились многие высокопоставленные дипломаты из Министерства иностранных дел и корреспонденты ТАСС. Конечно, они не знали, что и где происходит, но уже были готовы объявить миру, что империалисты устроили еще одну наглую провокацию против Советского Союза — соответствующее сообщение ТАСС и заявление Министерства иностранных дел уже были подготовлены.
Но все прошло спокойно и по плану. Советские офицеры тщательно проверили снаряд: они знали, какими примерно должны быть уровень радиоактивности и вес боеприпаса, как должны были выглядеть его серийный номер и маркировка. Все было в порядке. С помощью американского майора они перегрузили снаряд в свой автомобиль, передали американцу чемодан, набитый деньгами, и согласовали время и место встречи через два месяца для возвращения снаряда. С того самого момента, когда снаряд оказался в советском автомобиле с дипломатическими номерами, он находился на территории Советского Союза. Полиция могла остановить такой автомобиль, но не имела права обыскивать его: дипломатический иммунитет — штука серьезная. Но в этом случае офицеров никто не остановил, и ранним утром автомобиль благополучно въехал в ворота советской военной миссии.
В тот же день снаряд в контейнере дипломатической почты и под вооруженной охраной самолетом доставили в Москву. Начальник ГРУ позвонил в Центральный Комитет и радостно доложил одному из членов ЦК об успешно проведенной операции.
— Где бомба? — раздался в трубке встревоженный голос.
— Она здесь, у нас, на Хорошёвке.
— В Москве?
— Да.
Член ЦК разразился длинной гневной тирадой, состоявшей в основном из нецензурных бранных слов, смысл которой был таким: «А вдруг этот снаряд взорвется прямо в столице нашей Родины, и Москва превратится в Хиросиму?».
Разрабатывая эту операцию, ГРУ предусмотрело все возможные меры безопасности, и план доставки ядерного боеприпаса был одобрен всеми инстанциями, от Генерального штаба до Центрального Комитета. Однако никто из них не подумал о возможности установки в боеприпасе взрывателя замедленного действия и о том, что такое устройство в один миг могло уничтожить и Центральный Комитет, и его Политбюро, и штаб-квартиры КГБ и ГРУ, и центральные аппараты всех советских министерств и ведомств, и Генеральный штаб, и многие оборонные НИИ и КБ, — иными словами, все, из чего состояла верхушка советской власти на одной шестой части суши. Взрыва одного тактического ядерного боеприпаса в столице было достаточно, чтобы рухнула вся система, потому что вся страна управлялась из Москвы.
Начальник ГРУ молчал. Исключить вероятность такого события он, увы, не мог. О такой возможности подумал один из членов Центрального Комитета, когда снаряд уже находился в Москве.
Вместо ожидаемой награды начальник ГРУ получил предупреждение о неполном служебном соответствии — очень строгое дисциплинарное взыскание, означавшее, что в будущем малейшая ошибка может повлечь за собой снятие с должности. Снаряд был немедленно доставлен из штаб-квартиры ГРУ на Центральный аэродром на Ходын-ском поле, откуда военный транспортный самолет вывез его на советский ядерный полигон на Новой Земле. К счастью, снаряд не взорвался. В то же время не было никакой гарантии, что он не взорвется в процессе разборки, поэтому его разборку проводили на полигоне, в специальном, наскоро построенном ангаре.
Первое же беглое изучение снаряда сразу озадачило советских ученых-ядерщиков: уровень его радиоактивности был выше ожидаемого. После долгих споров снаряд с величайшей осторожностью был разобран, и только тогда ученые обнаружили, что это был не настоящий боеприпас, а его точная копия.
Американский майор со склада ядерных боеприпасов прекрасно об этом знал. Он взял списанный габаритно-весовой эквивалент снаряда, выкрасил его так, как были покрашены настоящие снаряды, нанес маркировку и серийный номер. Внутрь корпуса макета он засунул какие-то радиоактивные отходы — те, что ему удалось достать на базе, — и поэтому не мог отрегулировать уровень радиоактивности настолько, чтобы он точно соответствовал уровню радиоактивности настоящего снаряда, но в этом не было необходимости, потому что во время первой проверки офицеры ГРУ очень приблизительно оценивали радиоактивность изделия. Эти офицеры тоже не получили наград, но и не были наказаны — специальная комиссия Генерального штаба и Центрального Комитета установила, что подделка была выполнена настолько хорошо, что обнаружить подвох при приемке снаряда в полевых условиях было практически невозможно.
Но выводы комиссии не могли утешить ГРУ, и оно организовало поиски американского майора. Первые попытки оказались неудачными: было установлено, что сразу после продажи подделки его перевели в США, и найти его там было нелегко. Очевидно, майор знал о своем переводе и выбрал идеальный момент для совершения сделки. ГРУ продолжило поиски в США и одновременно обратилось в Центральный Комитет за разрешением на убийство майора. Однако Центральный Комитет отклонил этот запрос, справедливо заметив, что майор оказался настолько хитрым, что однажды уже провел ГРУ, и вполне мог сделать это еще раз — с непредсказуемыми последствиями. ГРУ получило приказ забыть о майоре и прекратить его поиски.
Поэтому, когда в советском посольстве появлялся очередной посетитель, предлагавший за баснословную сумму немедленно купить у него документы исключительной важности, офицеры ГРУ всегда вспоминали того американского майора.
Найти настоящего добровольца очень трудно — намного труднее, чем завербовать нового агента, на поиски и разработку которого было потрачено более года. Но настоящие добровольные помощники советской разведки, как бы тепло их ни принимали в советских посольствах, не учитывали одного обстоятельства. Советские добывающие офицеры, прекрасно знакомые с мерзкой реальностью, которая скрывалась за парадным фасадом коммунизма, очень часто чувствовали огромное отвращение к тем, кто добровольно, по собственной инициативе продавался советской разведке. Даже среди тех немногих иностранцев, которые искренне верили в коммунизм, любой добывающий офицер четко проводил различие между агентом, которого он завербовал, используя целый арсенал уловок и хитрых ловушек, и добровольцем.
Вербовка — краеугольный камень агентурной разведки. Взаимоотношения между добывающими офицерами ГРУ строились примерно так, как они строились на войне между летчиками-истребителями — как в большой волчьей стае. Встретились два волка. Посмотрели друг на друга. Принюхались. Оценили друг друга. И у одного волка хвост — вверх, а у второго в тот же момент — вниз, потому как второй по рангу, силе и опыту — младший, и он признаёт превосходство своего старшего серого товарища.
Именно так на войне друг друга оценивали воздушные бойцы:
— Летчик?
— Летчик!
— Истребитель?
— Истребитель!
— Сколько намолотил?
Так было и в ГРУ. Тот, кто не провел ни одной успешной вербовки, разведчиком не считался.
Когда два матерых волка добывания встречались на одной тропе, они не выясняли, сколько звезд на погонах у каждого из них и сколько орденов на груди. Вопрос ставился ребром:
— Вербовал?
— Вербовал.
— Сколько, если не секрет?
И тогда у одного хвост опускался вниз, а у другого гордо взлетал вверх.
Глава 21. Агентурная связь
Агентурная связь как основная причина провалов в разведке. — Личная и безличная агентурная связь. — Формы личной и безличной связи. — Разработка системы связи для конкретного агента. — Постепенная замена личной связи на безличную. — Практика тайниковых операций.
В разведке из десяти провалов девять случались на связи.
Если вы хотите выжить в агентурном добывании, то вот вам совет: днем и ночью думайте о надежности связи.
Тот, кто с этими темными делами не знаком, обычно представляет агентурную связь так, как ее показывают в кино: радистка в наушниках выстукивает морзянку. Действительно, радиосвязь играла в разведке колоссальную роль с того самого момента, когда люди изобрели телеграф без проводов. Однако одной только радиосвязью агентурная связь не исчерпывается. Радиосвязь — это всего лишь один из видов безличной связи.
Агентурная связь бывает личной и безличной.
Личная связь может проводиться в одной из следующих форм:
