— Как бы ты его узнал?
— На траурной ленте будет надпись: «Безвременно ушедшему Константину Григорьевичу Баранову от скорбящих заграничных коллег».
Казаченко, обратив внимание на инициалы усопшего, молча оценил мрачный юмор «ДУБА».
«Рано ты нас похоронил, Эндрю Аллен Вуд! И скоро ты сам в этом убедишься! Хотя, считай, что я оценил твоё чувство юмора…»
— Этот человек должен тебе что-то сказать или передать?
— Мистер Вуд пояснил, что незнакомец будет действовать по обстоятельствам…
— Тери, мистер Вуд сыграл с тобой грязную шутку… Посетителя с таким венком не то, что в течение пятнадцати минут, — пятнадцати лет ты бы не дождался. «Константин Григорьевич Баранов» — это Комитет Государственной Безопасности… Во всяком случае, начальные буквы у этих слов одинаковые… Ну, хорошо! А как ты объясняешь для себя такой переход: сначала тебе мистер Вуд рассказывает святочную сказку о внебрачной дочери и её грозном отчиме, генерале КГБ, а вслед за этим ты должен оказаться на кладбище? Прости, не в буквальном смысле оказаться, а встретить там человека…
— Переодев меня в свой костюм, он пустит филеров, которых приставил к нему генерал, по ложному следу. А сам в это время повидается с дочерью…
Казаченко заулыбался, услышав давно забытое слово «филер».
«Нет сомнений, что Норман учил русский язык с бабушкой. Это — из её лексикона. Сейчас говорят проще: “хвост”, “семерка”, “наружка”. Н-да»…
Вмиг посерьёзнев, продолжил опрос.
— Не понимаю, почему мистер Вуд остановил свой выбор на тебе, почему он решил вовлечь тебя в свои шпионские игры… Может, ты мне объяснишь? — голосом невинного младенца задал вопрос Казаченко.
Тери молчал и отрешённо смотрел на собеседника.
— Знаешь, Тери, ты мне очень симпатичен, и если бы не это…
Казаченко умолк, выдерживая многозначительную паузу.
— В общем, если бы не это обстоятельство, я не стал бы вмешиваться в ваши с мистером Вудом взаимоотношения… Мне бы очень хотелось ошибиться, но, по-моему, в состав делегации ты был включен лишь по одной причине…
— Надеюсь, господин Казаков, вы откроете мне эту тайную причину…
— По причине одинаковых с мистером Вудом размеров одежды и обуви! Ну а внешнее сходство он решил дополнить, захватив с собой парик, усы и очки…
— Вы хотите сказать, что мистер Вуд всё заранее спланировал ещё дома, в Англии?!
— Трудно сказать, была ли это его личная инициатива…
— Тогда чья же?
— Тех, на кого он работает!
— Но он работает вместе со мной на корпорацию «Бритиш эйруйз»!
— Боюсь разочаровать вас, господин Норман, — в голосе Олега зазвучали официальные нотки, — но допускаю, что его работа в компании — это такой же парик, который вы только что стащили со своей головы…
— Невероятно!.. Вообще-то вы, русские, очень подозрительны по природе, ну, может, так исторически сложилось… Не знаю, я не силен в этих вопросах, но… Может быть, то, что вы мне сейчас говорите о мистере Вуде и есть проявление вашей национальной генетической подозрительности?..
Олег громко рассмеялся.
— Я не навязываю вам своих умозаключений, господин Норман, я просто рассуждаю вслух, — Казаченко посмотрел на часы, — тратя, кстати, своё рабочее время… Боюсь, вы согласитесь с моими доводами в отношении мистера Вуда, когда будет уже поздно…
— Что вы имеете в виду?
— Рассказав сегодня Вуду о вашей несостоявшейся поездке на кладбище, вы попадёте к нему в немилость… А расправиться с вами ему труда не составит, ведь в корпорации он ведает кадровыми вопросами, то есть, по-вашему, вопросами персонала, не так ли? Вот, когда вы окажетесь за воротами «Бритиш эйруйз», тогда вы вспомните мои слова… Впрочем, я должен ехать, прощайте, господин Норман!
— Господин Казаков, я позвонил вам, чтобы получить помощь… помощь в виде совета, а вы оставляете меня наедине с моими проблемами… Собственно, разве это только мои проблемы? Не кто иной, как вы просили меня сообщить о времени, когда мистер Вуд будет встречаться со своей незаконнорожденной дочерью, не так ли, господин Казаков?! Я сделал то, о чём просили вы… и даже больше!
«Магнитофонную запись Карпов оценит не ниже видеофильма с Норманом в главной роли, — отметил про себя Казаченко, — будем считать, что начальный этап вербовочного процесса прошёл успешно. Но мне надо ехать, малыш!»
— Господин Норман, договоримся так: вы сейчас езжайте в гостиницу… Кстати, в котором часу вы должны быть у ворот кладбища?
— Ровно в тринадцать часов…
— Значит, раньше трёх вы не можете оказаться в гостинице… Знаете, я на вашем месте всё-таки съездил на кладбище, мало ли какие каверзы замыслил мистер Вуд, вдруг да через кого-то он сумеет проверить, находились ли вы действительно у ворот кладбища в обусловленное время!
— Я потерял один крепёжный болт и не могу ехать туда на велосипеде…
— Очень, очень хорошо! Считайте, что одну проверку вашей готовности исполнить любое поручение мистера Вуда вы уже прошли: проявили находчивость и обязательность — взяли таксомотор и добрались до кладбища, невзирая на трудности…
— Он поручил мне по пути сделать пару телефонных звонков, но из разных таксофонов…
— Интересное поручение, где номера и что надо сказать абонентам?
— Надо передать привет от Вульфа Лейбовича…
Казаченко подал Норману трубку радиотелефона.
— Звоните!
Оказалось, что абоненты, указанные в записке Вуда, давно не проживают в адресах в связи с выездом за границу на ПМЖ.
— Ну вот, Тери. Вы успешно сдали ещё один экзамен и можете рассчитывать на благосклонность мистера Вуда…
— И когда она последует?
— Тот же час, как вы доложите ему о выполнении его заданий… Обязательно посетуйте на то, что он дал вам номера телефонов, принадлежащих выбывшим из адреса абонентам, договорились?
— Разумеется, господин Казаков… А сейчас, что мне делать?
— Сейчас берите такси и езжайте на кладбище, а вечером, скажем, в девять часов изыщите возможность выйти на прогулку на Тверскую… Двигайтесь в сторону Пушкинской площади по четной стороне улицы. Встретимся где-то у памятника Юрию Долгорукому…
— И передадите мне ту злополучную кассету?
— Не исключено, — пытаясь подавить улыбку, ответил Олег. — И храни вас Господь! Так, наверно, говорила ваша бабушка?
* * *
«ДУБ» носился по Москве, как кот, нанюхавшийся валерьянки…
Казаченко занял место в штабной «Волге» рядом с сидевшим за рулём старшим наряда, когда англичанин, выйдя из станции метро «Новокузнецкая», сел в трамвай и поехал в сторону Яузских ворот.
Колесников и Казаченко опередили его на автомашине и, проскочив Устьинский мост, встали у Библиотеки иностранной литературы, ожидая, что будет делать дальше «ДУБ».
Когда следовавший с «ДУБОМ» в трамвае сотрудник наружного наблюдения подал сигнал, что тот собирается выходить, Казаченко предложил старшему сработать на опережение и вызвался занять позицию в библиотеке на тот случай, если англичанин направится туда.
Расчет оказался верным: выйдя из трамвая, англичанин действительно направился в библиотеку, ожидая, что за ним последует кто-то из ехавших с ним в трамвае людей или он заметит другого наблюдателя, пересекающего пустынную площадь.
Но никто за ним не последовал, площадь не пересек, и «ДУБ», беззаботно насвистывая, потянул на себя ручку тяжёлой дубовой двери. Когда он вошел в вестибюль, Казаченко, изображая иностранца, попавшего в незнакомый город, оживленно разговаривал по-французски с сотрудницей библиотеки.
«ДУБ» поболтался в вестибюле, ожидая, что за ним кто-то войдет. На удачу Олега, вслед за объектом в библиотеку в течение нескольких минут вообще никто не входил, даже случайные посетители, которых англичанин мог бы принять за висящих у него на «хвосте» сыщиков наружного наблюдения. Судя по всему, это окончательно его успокоило. Он постоял в вестибюле, почитал объявления, затем вышел из библиотеки и направился в сторону Таганской площади.
Увидев в окно, как «ДУБ» скрылся за углом, Казаченко, забыв о том, что он заезжий парижанин, на чистейшем руском сказал библиотекарю: «Извините, мне пора!» и бросился к подъехавшей к входу «Волге».
«ДУБ» еще несколько раз спускался в метро, в последний момент бросался в отходящие от остановки троллейбусы и автобусы и снова нырял в метро. Иногда он подолгу простаивал у магазинов, аптек и прочих заведений, имеющих зеркальные витрины…
Впрочем, внешне всё выглядело так, будто немолодой холостяк решил прогуляться погожим майским днём по любимому городу.
А город он знал! Вернее, не город — маршрут. И быть может, ему как профессионалу высочайшего класса удалось бы обнаружить слежку, но уж больно не равны были силы: против него работали — шутка ли сказать! — более десятка машин, то есть свыше полусотни сыщиков. Поэтому все попытки «ДУБА» выявить за собой наблюдение во время поездок в метро или наземном транспорте не давали результатов. Всякий раз какая-нибудь бригада обязательно успевала сработать на опережение и встретить разведчика сразу при выходе из метро или на троллейбусной остановке, в то время как он полагал, что сыщики будут висеть у него на «хвосте».
