которых нашли где- нибудь, где они спрятались. Раздевали и тут же закалывали. У белых все штыки в крови, кровь замерзшая. Запах воздуха-то был смертный, так кровью все и дышало… Матросы лежали не зарытыми, пока были белые. После, когда никого не стало, по наряду стали копать ямы. Я копал в Нижних Исадах. Матросов было 400. В яму складывали крест-накрест. Ям было несколько».
Итак, 1-й и 2-й батальоны Кронштадтского полка в ночь с 12 на 13 декабря были окружены превосходящими силами белогвардейцев. 2-й батальон, расположенный в Сае, на Кузнецовском заводе, в Березовой Горе, пытался оказать сопротивление. Однако матросы 2-го батальона не имели опыта боевых действий, и их сопротивление было незначительным. Ведь сдаться в плен, было решено еще до начала боя.
1-й батальон, как мы знаем, был к этому времени уже измотан в оборонительных боях, причем большая часть матросов была полностью деморализована. Поэтому, застигнутые врасплох неожиданным прорывом белогвардейцев, они в большинстве своем даже не пытались оказать сопротивление противнику. Что касается матросов-большевиков, то они большей частью погибли в бою, предпочтя смерть в бою плену. Считать, что в целом попавшие в окружение батальоны героически сопротивлялись и погибли в неравном бою, было бы неверно. Также неправильно было бы считать, что окруженные моряки не вступили в бой с белогвардейцами. 13 декабря помощник начальника 30-й дивизии Н.Д. Каширин передал начальнику полевого управление штаба 3-й армии И.И. Герасимову: «…можно сказать, что от Морского Кронштадтского полка ничего не осталось». На самом деле от полка остались вспомогательные подразделения: штаб полка хозяйственная рота, подрывная команда, часть саперной и команды связи, в общей сложности свыше 300 человек. В целом потери полка с 12 на 13 декабря составили порядка 700 человек, включая почти весь командный состав батальонов. Из них не менее 500 человек были зверски казнены. Впрочем, имеются сведения, что казнены все же были далеко не все добровольно сдавшиеся матросы. Часть колчаковцы все же оставили в живых и отправили на укомплектование Сибирской флотилии во Владивосток, т. к. сдавшиеся заявили, что против красных они воевать не будут.
Почему колчаковцы столь зверски расправились со сдавшимися матросами, ведь те же фактически перешли на их сторону? Казалось бы, где здесь логика? На самом деле в устроенном побоище у генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева и его казаков своя логика была – логика Гражданской войны. Именно матросов они, не без основания, считали главными демонами двух недавних революций, потрясших основы страны, главными пособниками большевиков, ниспровергателями Учредительного собрания, убийцами офицеров и заклятыми врагами православия. Уральские и сибирские казаки видели в матросах настоящее исчадье ада, а не живых людей. А потому и кромсали штыками и шашками матросов с убежденностью, что совершают благое для Росси и всего христианского мира дело. Кстати, о том, что представляют собой революционные матросы, генерал А.Н. Пепеляев знал, что говорится «из первых рук». Дело в том, что его старший брат В.Н. Пепеляев в марте 1917 года был назначен комиссаром Временного правительства в Кронштадт, где лично столкнулся со всеми ужасами «матросской кронштадтской революции». Кстати, когда перед колчаковцами стояли не матросы, а красноармейцы, их отношение к пленным было совсем иным. Когда 25 декабря 1918 войска генерала А.Н. Пепеляева заняли брошенную большевиками Пермь, взяв в плен около 20 тысяч красноармейцев, то всех их, по приказу А.Н. Пепеляева, просто отпустили по домам.
Гибель Кронштадтского полка, который принял на себя главный удар противника и был уничтожен, значительно осложнила положение 30-й дивизии. Более того, разгром Кронштадтского полка сильно повлиял на общее поражение Красной Армии в районе Перми в декабре 1918 года.
Дальнейшая судьба Кронштадтского полка выглядит следующим образом. По приказу начальника 30-й дивизии хозяйственная рота и остатки полка 14 декабря были отправлены в Кунгур. Деморализованные и озлобленные матросы начали там безобразничать. Придя к выводу, что от оставшихся кронштадтцев больше вреда, чем пользы, командование 30-й дивизии спровадило деморализованные остатки полка в количестве 372 человек, во главе с командиром полка Н.Ю. Татариновым и комиссаром С.В. Киселевым, в Петроград.
Впрочем, не лучше, чем 1-й Кронштадтский полк проявили себя на Восточном фронте в конце 1918 года и другие революционные матросские формирования. 31 января 1919 года в «Отчете комиссии ЦК партии и Совета Обороны товарищу Ленину о причинах падения Перми в декабре 1918 года», члены комиссии И.В. Сталин и Ф.Э. Дзержинский писали: «1-й Кронштадтский морской полк (1248 человек) сдался в плен, 11-й отдельный батальон морской пехоты (834 человека) разбежался, 5-я полевая батарея Кронштадтской крепости арестована за зверское убийство командира, финны и эстонцы (1214 человек) отозваны обратно на запад».
Под Пермью дрался еще один матросский отряд – анархисты «Черные орлы». Часть источников утверждает, что «орлы» разбежались в первом же бою, другие наоборот, что анархисты дрались очень храбро и почти все погибли. Где правда, думаю, сегодня не скажет уже никто.
* * *
Сразу же после прибытия в Петроград, 27 декабря 1918 года 1-й Кронштадтский полк был расформирован. Всего обратно вернулось около 350–400 человек во главе с комиссаром полка С.В. Киселевым. При этом большая часть оставшихся в живых матросов Кронштадтского полка была вскоре отправлена на укомплектование Волжско-Каспийской флотилии в Астрахань, что вскоре самым негативным образом сказалось на моральном состоянии матросов этой флотилии.
Трагедия Кронштадтского полка была использована большевистскими пропагандистами сразу в нескольких направлениях. Во-первых, было наглядно продемонстрировано, что красноармейцам сдаваться в плен врагу нельзя, ни при каких обстоятельствах. 7 января 1919 года орган Политотдела штаба 3-й армии газета «Красный набат» поместила следующую заметку «Расправа белых с пленными»: «Не так давно наша N-ская часть, поддавшись контрреволюционной агитации, целиком сдалась в плен белым. И как же последние приняли перебежчиков? Они разоружили всех, затем раздели донага; связав и разложив на снегу, стали колоть тесаками и рубить шашками. Лишь небольшой части удалось избежать кровавой встречи. У многих спасшихся бегством насчитывалось до 15 колотых ран. По-видимому, такой случай отобьет у шкурников охоту переходить к белым».
Через неделю в «Известиях Вятского губисполкома» была помещена заметка «Зверская расправа белых со сдавшимися». В тексте, близком по смысловому содержанию с заметкой в «Красном набате», было дано несколько более развернутое описание событий: «В первой половине декабря в двух батальонах Морского Кронштадтского полка усиленно велась контрреволюционная пропаганда кулацкими элементами из мобилизованного крестьянства. Агитация, к несчастью для этой усталой и деморализованной части, имела успех и в результате оба батальона, в бою 14 декабря, в числе 930 человек сдались белым. Белогвардейцы раздели их, приказали лечь на снег и стали рубить
