После небольшой паузы, в ходе которой Андрей осмысливал сказанное Филатовым, он ответил, медленно подбирая слова:
— Я работаю в администрации чуть больше двух месяцев.
— Да? А мне казалось, что вы у нас работаете уже давно.
— Не знаю, можно ли было сделать больше, но… Сергей Александрович, кое-что все-таки сделать удалось — предотвратили аферу Рыбина с удостоверениями, не допустили назначения на высокую должность двух человек, вы знаете кого, получили согласие Президента на проверку госслужащих, и… еще… с этим Центром…
— Знаю, знаю! — в раздражении перебил его Филатов. — Но у вас все как-то бессистемно, но старинке! Надо уходить от прежних методов работы! Более активно работайте! За вами же — министерство!
— Да, — без особого энтузиазма согласился Орлов. — Но я всего лишь прикомандированный сотрудник, а не руководитель ведомства.
— Работайте лучше! — холодно ответил Филатов и нажал кнопку отбоя связи.
19 мая 1993 года, среда, вечер
Москва. Улица Крылатские Холмы.
Квартира Орловых
— Сегодня, в день пионерской организации, будем готовить картофельные блинчики! — нарочито громко заявил Андрей, едва захлопнув за собой входную дверь. — У нас сметана есть?
— Андрюша, у меня же ужин ютов! — возразила Оля. — Мы только тебя ждали. Каша гречневая, твоя любимая! Сметана есть, но…
— Нет, нет, хочу деруны! — настойчиво сказал Андрей и добавил: — А Сережа будет мне помогать! Да? — Он посмотрел на девятилетнего сына. — Ты уже уроки сделал?
— Какие уроки, Андрюша, — улыбнулась Оля, — учебный год практически закончился!
— Ах, да! Ребята, ура! Через пять дней — лето! А там — отпуск! Еще немного…
— Что-то случилось, Андрюша? — Оля встревоженно посмотрела на мужа. Она уже знала, что за показной веселостью мужа обязательно должно скрываться что-то тревожное. Но Андрей, лишь шепнув ей на ухо: «Ничего, все в порядке», поцеловал ее в щеку и пошел мыть руки.
Ольга заметила изменения в настроении Андрея, которые происходили в последние два месяца. С одной стороны, с переходом на работу в Администрацию Президента Андрей как-то преобразился, чувствовалось, что он испытывает гордость за то, что ему доверено какое-то очень ответственное и важное дело. С другой стороны, Оля стала замечать, что муж чаще впадал в состояние задумчивости, иногда подолгу сидел, уставившись в одну точку и почти не реагируя на то, что происходит вокруг. Эго ей не правилось, и она всячески пыталась вывести его из оцепенения.
— Ребята, я уже обо веем договорился! — с нотками торжественности проговорил Андрей. — В отпуск иду в июле. Филатов и Баранников отпускают. Едем в новое место — на Балтийскую косу. До этого мы отдыхали на Куршской косе, а теперь на другой, Балтийской. Там погранзона и никаких домов отдыха и пансионатов нет.
— А где же мы будем жить? — с недоумением спросил сын.
— На погранзаставе.
— У пограничников?
— Да
— На самой-самой границе? Здорово! — Сережа с восхищением посмотрел на маму, — Правда, мам?
— До отпуска, ребята, пока далеко! Еще Нина в пионерлагерь поедет. Ну что, будете делать деруны?
— Будем, будем! — поддержал папину идею Сережа.
— Тоща мы с Нилой подождем в комнате, а то тут у вас не продохнуть будет!
Уже через двадцать минут кухня наполнилась сизым дымом и громкими звуками шипящего на сковороде масла. Отец и сын, ловко орудуя половником и чапельником, выкладывали на сковородку очередную порцию мелко натертого картофеля, переворачивали один за другим шипящие на подсолнечном масле блинчики и складывали их в стоящую рядом кастрюлю. Резкие всплески кипящего масла, обжигающие брызги и едкий дым создавали отдаленное ощущение, что они работают' в горячем цехе металлургического завода, наполняли их гордостью за то, что через каких-нибудь полчаса в глубокой тарелке будет лежать горка румяных картофельных блинчиков, все усядутся за стол, а Оля с Ниной будут хвалить мужчин за чрезвычайно вкусный ужин.
Собственно говоря, традиция жарения картофельных блинчиков в семье Орлова начиналась от отца, который еще в детстве Андрея всегда сам готовил это блюдо, наполняя кухню чадом и громким шипением. Мама с улыбкой воспринимала кулинарные «подвиги» отца, но всегда хвалила его и никогда не запрещала маленькому Андрюше участвовать в этом действе.
Все так и получилось, как представлял себе Андрей — они все вместе сидели за столом, ели деруны со сметаной, разговаривали, смеялись шуткам Андрея. Краем глаза Орлов поглядывал на экран маленького телевизора, установленного на полочке в углу кухни. Девятилетий Сережа рассказывал что-то про только что вышедший на экраны кинофильм «Война роботов», который уже посмотрели на пиратских кассетах многие ребята из его класса.
— Папа, давайте посмотрим это кино. Это очень интересный фильм! Мне один мальчик обещал дать на время кассету. Там про то, как роботы…
— Подожди, Сережа! — Андрей, до сих пор с интересом участвующий в разговоре, вдруг сделал сосредоточенное лицо и прибавил громкость телевизора. — Подожди, минутку!
«…на заседании Межведомственной комиссии Совета безопасности России по борьбе с организованной преступностью и коррупцией…» — доносился с экрана телевизора голос диктора.
Но Сережа не мог сразу остановиться — его крепко захватила мысль добиться от родителей согласия посмотреть новый фильм. И, хотя он предполагал негативную реакцию отца, который очень не любил увлекательные фильмы про роботов, монстров и вампиров, сын все-таки рассчитывал, что ему удастся уговорить родителей, прежде всего, конечно, папу.
— Папа, там борются два робота-гиганта, один, который у бандитов, а другой… — продолжал Сережа.
— Подожди! — резко оборвал сына Андрей, вслушивающийся в речь диктора информационной программы. — Ты можешь хоть немного помолчать?!
«…организованная преступность и коррупция стали общегосударственной проблемой…» — продолжал диктор.
— Андрюша, ну зачем так грубо? — возмутилась Оля. — Ребенок тебе рассказывает…
— Ну подождите же вы про роботов своих! — Андрей с негодованием вскочил со стула и повернул ручку громкости до отказа. Кухню заполнил громогласный голос диктора, отчего даже задребезжали ложки в металлической чаше с индийским орнаментом.
«…Президент России Борис Ельцин потребовал от Министерства внутренних дел и Министерства безопасности большей решительности и принятия жестких мер в борьбе с оргпреступностью и коррупцией», — завершил свое сообщение о заседании Межведомственной комиссии диктор.
Царившее за столом пару минут' назад игривое настроение мгновенно улетучилось. Сережа, надув губы, ковырял вилкой недоеденный картофельный блинчик. Дочь Нина, демонстративно отвернувшись, смотрела в окно. Жена, досадливо покачав головой, попыталась снять напряжение:
— Так что ты Сережа говоришь? Фильм интересный? А что это за роботы? Они какие, большие?
Но обида на отца уже захлестнула девятилетнего мальчика, который, казалось, готов был расплакаться. Он только покачал головой и уставился в тарелку, продолжая ковырять вилкой блин. Потом медленно встал и, повернувшись к маме, сказал:
— Я больше не хочу!
— И морс не будешь? Я только что сделала. Очень вкусный! — попробовала как-то разрядить обстановку Оля.
— Нет, — покачал головой Сережа и, выйдя из-за стола, направился в детскую комнату Оля еще раз строго посмотрела на Андрея и покачала головой, как бы говоря: «Что ты наделал! Обидел ребенка!»
Вслед за Сережей из-за стола встала дочь, которой в марте исполнилось уже тринадцать.
— Мама, я тоже не хочу больше! — Она отодвинула тарелку с недоеденными блинчиками и тоже ушла в детскую комнату. Андрей и Оля остались на кухне одни.
— Зачем ты так? — с упреком в голосе спросила Оля. — Ребенок хотел тебе рассказать, что его волнует, а ты!
— А что я? — В голосе Андрея чувствовалось сожаление от собственной несдержанности. — Я только попросил помолчать пять секунд, пока идет информационное сообщение.
— Что, очень важное, да? Настолько, что надо обидеть сына?
Андрей потупился, затем тоже отодвинул тарелку с блинчиками.
— Спасибо, наелся! — Он встал из-за стола и ушел в спальню.
— На здоровье! — холодно ответила Оля.
Так хорошо начавшийся вечер был безнадежно испорчен.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Я не хотел тоща никого обидеть, но это все же произошло. Я — взрослый и, конечно же, мог призвать сына к тишине как-то иначе… Так, чтобы ему и всем остальным это не показалось грубым. Откуда им всем — и Сергею, и Нине, и даже Оле — было знать, насколько важным для меня было то сообщение по телевизору о заседании Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Тоща мне казалось, я получал мощный импульс поддержки от самого Президента. Вкупе с установками Филатова и с опорой на решительных и последовательных сотрудников Министерства безопасности, таких как Вахромцев, и вправду можно было сделать реальные шаги по обузданию коррупции. Во всяком случае, мне так тоща казалось… Жаль, что многое из того, что я делал по службе, было в ущерб личной жизни и интересам семьи! Да к тому же еще все это приводило к большому нервному напряжению. Время от времени натянутая струна лопалась…» (Из воспоминаний А.П. Орлова).
