— Если бы мы могли друг другу доверять полностью… — сказала Джен чуть виновато.
— Подожду, когда ты дозреешь, — отмахнулся Мазур. — Пошли.
…Первые признаки опасности он заметил, когда они продвигались по отлогому склону сопки, поросшей мрачными, обомшелыми деревьями. Продвигались медленно: земля была сплошь затянута тускло-зеленым, со ржавыми подпалинами мхом, а под ним покоились многочисленные колодины и валежник. То и дело подошвы срывались с них, нога, случалось, по колено уходила в мягкую, пружинящую зелень.
Тревога копилась понемногу. То появлялось неприятное ощущение чужого взгляда, то вдалеке, меж деревьев, оставалось полное впечатление, что промелькивало некое шевеление, но в следующий миг, стоило перевести туда взгляд, исчезало бесследно, тайга вновь казалась безопасной, вымершей. Мазур быстро понял, что расстроенные нервы тут ни при чем — у боевых машин расстроенных нервов просто не бывает, даже у постаревших. Работает рефлекс, вот и все. Рыжеватое пятно, сероватое пятно, на секунду четко обрисовавшееся на фоне кедра, — это было в реальности…
Хруст валежника вдали? Или почудилось? А это что за звук? После встречи с «лесным хозяином» поневоле начнешь тревожиться. Но он был сущим великаном, а нечто живое, чье потаенное сопровождение Мазур ощущал все сильнее, выглядело низким…
— Слушай, ты ничего такого не чувствуешь? — спросила вдруг Джен.
Мазур досмотрел на нее. Она держала револьвер в руке — указательный палец на барабане, средний на спуске.
— А что?
— Вон там словно бы пробежал кто-то…
— Человек? — спросил Мазур.
— Да нет, больше на зверя похоже, над самой землей мелькнуло.
— Поглядывай, — сказал он тихо. — Мне тоже что-то такое мерещится. А когда мерещится двум сразу, это уже не галлюцинация.
Впереди виднелось болотце, покрытое низкими корявыми кустами и моховыми кочками. Словно не желая с ним соприкасаться, невысокая сопка изогнулась полумесяцем — лысоватая, с вершиной, ощетинившейся острыми верхушками.
— Туда, — показал Мазур. — Пройдем-ка параллельно болотцу, по открытому месту. Любопытно, что будет…
Они двинулись меж болотом и сопкой. Под ногами порой чавкала коричневая влажная земля, высоко тянулись кусты тальника, окруженные прозрачными лужами.
В лесу, который они покинули, раздался протяжный вой.
— Ага, — сказал Мазур, скорее обрадованно. — Не понравилось?
Из нескольких мест в ответ послышалось нечто среднее меж лаем и ворчаньем. И снова — длинный, заливистый вой. Джен поводила стволом.
— Убери, — сказал Мазур. — Они метрах в двухстах, все равно не достанешь…
— Волки?
— Очень похоже. Стой спокойно, не дергайся. Не должны бы они так открыто лезть на человека — сытые осенью, да и уважают…
«Не факт, — подумал он. — Это они раньше человека уважали — когда их били с вертолетов почем зря, когда тоталитарная советская власть зорко бдила, чтобы при первом же нападении волка на человека ответить облавами с флажками, ядом, мобилизацией промысловиков. В последние годы подрасшаталось все и вся, а ведь известно: во время войн, всевозможных смутных времен и прочих пертурбаций, когда и до людей-то нет дела, не то что до зверья, число волков растет лавинообразно. Еще в Пижмане наслушался всякого». Он поднес к глазам бинокль. Меж деревьями на склоне мелькнуло нечто рыжевато-серое, мохнатое. Ага!
Полагая себя в безопасном отдалении, волк спокойно уселся, закинул голову и взвыл. Выскочили еще двое, закружились вокруг, крупный зверь, не вставая, щелкнул зубами, едва не ухватив одного из подбежавших за плечо. Оба рванули в тайгу. Вереницей пронеслись меж стволов еще несколько, определенно собираясь перерезать дорогу.
Опытным охотником Мазур никогда не был, да и волков видел лишь по телевизору, но в этих ему почудилась некая несообразность. Прежде всего, они были разными — у одного морда узкая, у другого гораздо шире, тот серый, а вон тот, присоединившийся к воющему, похож скорее на немецкую овчарку с широкими ушами. Вновь донеслись звуки, больше похожие на лай. Но волк не лает, известно даже дилетанту…
— Волки, — сказала Джен уже утвердительно. — Так ведь?
— Погоди… — процедил он сквозь зубы, не отнимая бинокля от глаз.
— Вон там!
Впереди, метрах в трехстах, на кромке болотца, появились три крупных зверя. Сели, вывалив языки. Мазур развернулся в их сторону, поймал в окуляры, искренне сожалея, что оптика не прикреплена к чему-нибудь серьезному, дальнобойному, типа ПГС-1 или «Крико-Снипер» с приличным ремингтоновским патроном…
До них метров триста — значит, нечего и пытаться. Его автомат — строго говоря, пистолет-пулемет — был прекрасным инструментом для ближнего боя, штурма, доброй перестрелки с засевшим на небольшом расстоянии противником. Но для пальбы на дальние дистанции решительно не годился, уже на ста метрах никакой точности попадания. А о пистолете, висевшем на поясе, о пушечке Джен и вообще говорить смешно…
Все же он, повернув барабанчик прицела на максимум, вскинул автомат и плавно потянул курок, взяв гораздо выше цели.
Не стоило и стараться. Далеко в стороне от сидящего волка взлетел едва заметный фонтанчик воды. Мазур выругался от злости. Волки не шелохнулись, загораживая дорогу.
— Пальнуть? — спросила Джен.
— Отставить, — резко сказал он. — Не достанешь ведь…
— Что они так нагло…
Сверху, на сопке, послышался многоголосый вой, перемежавшийся коротким яростным лаем. У Мазура зарождалось нехорошее подозрение.
О чем о чем, а о волкособаках он наслушался вдоволь. На юге, в сагайских степях, они давно уже стали нешуточной проблемой и вредили отарам — да и всему живому в деревнях — как только могли…
Это у лошадей с ослами не бывает потомства, а волк и собака — родственники довольно близкие. И в интимную связь вступают без малейших предрассудков, весьма даже охотно, чем издавна и пользовались толковые охотники, чтобы улучшить породу: течную сучку отводят в лес, привязывают там на ночь, и не было случая, чтобы волки ее сожрали…
Так что Джек Лондон иных своих четвероногих героев не выдумывал, а брал из жизни. В последние годы Шантарская губерния убедилась в этом на собственном опыте. Брошенные хозяевами собаки прибивались к волчьим стаям, даже у кобеля был шанс выжить, не говоря уж о суках. Потомство плодилось неимоверно. Мало того, что все метисы особенно крепки, жизненной силой и здоровьем безусловно превосходя «чистокровок», — потомство собаки и волка обладает кое-какими невероятно пакостными с точки зрения человека чертами. От волка — ярость, от собаки — полнейшее отсутствие страха перед человеком, издавна присущее чистокровному волку. Отсюда невероятная наглость нападений.
Стая состояла как раз из волкособак — впрочем, очень может быть, и щедро разбавленная «чистыми» волками. То-то они сидят, можно сказать, безмятежно, полное впечатление, что сейчас цинично захохочут…
По склону метнулось с полдюжины поджарых силуэтов.
— Стоять! — бешено выдохнул Мазур.
Поднял автомат, выдвинул плечевой упор до предела и ждал. Рассыпаясь веером, разведчики понеслись к нему… Н-на!
Короткая очередь швырнула переднего на землю, по инерции он прокатился кубарем, замер. Остальные, пробороздив лапами землю, притормозили. Но никакой робости в них Мазур не замечал. Просто, столкнувшись с отпором, решили благоразумно подождать, оценить ситуацию…
Мазура вдруг осенило: мало того, что они не боятся предмета, в котором чистокровный волк моментально бы опознал ружье — они вообще не связывают его с гибелью сородича! Помнится, читал какой-то рассказик — фантастический, правда, но суть звериной психологии схвачена была верно. Пушка, которая не бабахает. Беззвучная смерть одного зверя остальных ничуть не обескуражила, ее просто-напросто не связали с черным предметом в руках у жертвы… А до чего грамотно прижали к болотцу, твари, есть, видимо, опыт…
— Если опять кинутся, пальни разок, — распорядился Мазур, понизив голос до шепота, словно боялся, что они могут услышать и понять. — Только раз, понятно?
Она кивнула, сжав левой рукой запястье правой.
Вторая атака последовала внезапно — будто молниеносно разжались пружины. Уже с десяток зверей наметом, стелясь над колодинами, проваливаясь в мох на склонах, кинулись к болотцу. Грохнул выстрел, и несшийся впереди споткнулся, покатился через голову, взвыл совершенно по-собачьи, забился…
Тогда стал стрелять и Мазур — скупыми очередями, тщательно целясь, крутясь вправо-влево. Казалось, совсем рядом мелькают оскаленные пасти, прижатые уши… Волки падали, визжали, но упрямо лезли вперед — пока их не поубавилось настолько, что атака захлебнулась как-то сама собой. Двумя выстрелами Мазур добил подранков, выпрямился, молниеносно сменил магазин.
