половине 1926 года начала создаваться хорошо законспирированная Особая группа.
Это было независимое от руководства ИНО разведывательное подразделение, насчитывавшее на начальном этапе своей деятельности всего с десяток человек и предназначенное для выполнения специальных операций стратегического характера. Одной из его задач являлось глубокое агентурное внедрение на объекты военно-стратегического значения в США, Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и Японии, а также подготовка и проведение диверсионных операций на них в случае войны. Одновременно перед сотрудниками нелегального аппарата Особой группы стояла задача по организации специальных мероприятий за рубежом в отношении наиболее злобных врагов СССР, предателей и изменников родины.
С целью конспирации создание Особой группы приказом по ОГПУ не оформлялось. По сути, она была нелегальной даже внутри органов государственной безопасности.
Особая группа действовала за границей только с нелегальных позиций и подчинялась непосредственно председателю ОГПУ, который лично руководил её работой. Сотрудники Особой группы не использовали в качестве прикрытия официальные советские дипломатические или торговые представительства.
Уже к середине 1929 года центральный аппарат Особой группы состоял из двух десятков сотрудников. Все остальные работали за рубежом в качестве нелегалов. Этим, в частности, Особая группа отличалась от Иностранного отдела, который решал разведывательные задачи как с легальных, так и с нелегальных позиций. А руководство ОГПУ могло по своему усмотрению использовать силы и средства ИНО и Особой группы для осуществления специальных операций.
Одним из первых оперативных сотрудников Особой группы стал будущий руководитель специальных операций советской внешней разведки за границей Сергей Михайлович Шпигельглаз. Назначенный в сентябре 1926 года помощником начальника ИНО ОГПУ, он был включён Менжинским в Особую группу и неоднократно выезжал за рубеж для выполнения важных оперативных заданий.
В числе первых сотрудников Особой группы был и Наум Исаакович Эйтингон – в дальнейшем видный советский разведчик и один из руководителей специальных операций внешней разведки НКВД в период Великой Отечественной войны.
С начала 1927 года членом Особой группы стал и Яков Серебрянский. В том же году привлечённые им к сотрудничеству с советской разведкой в Палестине Ананьев, Волков, Рачковский, Захаров и Турыжников были выведены в Советский Союз, по решению компетентных органов получили советское гражданство, были приняты на службу в органы государственной безопасности и приступили к активной работе в Особой группе.
Вот таким особо секретным подразделением органов государственной безопасности нашей страны Яков Серебрянский стал руководить с 1 апреля 1929 года. С этого же времени Особая группа в чекистских кругах стала неофициально именоваться «группой Яши».
Уже находясь в Москве и возглавив Особую группу, Серебрянский продолжал привлекать в неё наиболее талантливых сотрудников, проявивших себя на нелегальной работе в рамках спецслужб Коминтерна или ИНО ОГПУ. Тогда же он привлёк к сотрудничеству Вильяма Генриховича Фишера, более известного как Рудольф Иванович Абель, Александра Михайловича Орлова (он же – Лев Лазаревич Никольский, он же – Лейба Лазаревич Фельдбин), выдающегося советского разведчика-нелегала Арнольда Генриховича Дейча, известного также как Стефан Григорьевич Ланг, видного советского разведчика Константина Кукина, руководившего спецмероприятиями против японской разведки в Забайкалье.
Обратим внимание читателя ещё на ряд причин, вынудивших Менжинского активизировать создание Особой группы в ОГПУ.
По мнению историков отечественных спецслужб И. Линдера и С. Чуркина, «ускоренное и в высшей степени секретное формирование Особой группы было напрямую связано с англо-советским конфликтом 1927 года». Автор полностью разделяет мнение историков по данному вопросу. Однако при этом необходимо учитывать и общую обстановку, сложившуюся в конце 1920-х годов вокруг советских дипломатических представительств и учреждений за рубежом.
Так, в 1926–1927 годах произошло несколько провокаций против советских учреждений за границей. Эти провокации, сопровождавшиеся захватом полицией секретных документов, были организованы местными спецслужбами в Лондоне, Пекине и Праге.
6 апреля 1927 года произошёл налёт полиции и солдат Чжан Цзолиня, генералиссимуса сухопутных и морских сил Китайской Республики и фактического президента страны, на полпредство СССР в Пекине. Вторжение на территорию дипломатического квартала, где располагалось полпредство СССР, могло произойти только с разрешения посла Великобритании, являвшегося главой дипломатического корпуса в Китае. Это серьезно осложнило не только китайско-советские, но и британско-советские отношения.
При налёте на советское полпредство в Пекине китайская полиция захватила инструкции Коминтерна китайским коммунистам. В них содержались рекомендации по оказанию помощи «советским товарищам» в ведении разведывательной работы, описание оружия, завозимого в Китай, рекомендации по провокации конфликтов между местным населением и иностранцами, некоторые материалы о деятельности военной разведки.
Китайские и иностранные средства массовой информации начали публикацию изъятых документов, разоблачающих деятельность советских спецслужб в Китае, а также списков советских военных советников с указанием их оперативных псевдонимов.
Вскоре подобная провокация произошла и в Лондоне. Нападению подверглось советско-британское акционерное общество АРКОС…
В 1930 году штат ИНО ОГПУ составлял 122 человека, половина из которых трудилась за рубежом. Можно сказать, что это немного, но не будем забывать, что любая спецслужба сильна прежде всего своими помощниками, которые и определяют уровень её разведывательных возможностей.
К тому времени задачи и направления работы советской разведки существенным образом изменились. Во-первых, были чётко определены объекты, представляющие наибольший разведывательный интерес: Англия, Франция, Германия, Польша, Румыния и Япония, а со стороны северо-запада – три прибалтийских государства и Финляндия. Во-вторых, перед разведкой среди прочих был поставлен теперь и ряд совершенно новых задач: «раскрытие интервенционистских планов, разрабатывавшихся руководящими кругами Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии, Японии, и выяснение сроков реализации этих планов»; «выявление планов руководящих кругов перечисленных стран по финансово-экономической блокаде нашего государства»; «добывание документов о секретных военно-политических соглашениях и договорах между указанными странами»; «добывание для нашей промышленности сведений об изобретениях, конструкторских и производственных чертежей и схем, технических новинок, которые не могут быть получены обычным путем».
Можно понять, что наша разведка во всех отношениях стала настоящей стратегической разведкой. Но что означает такое понятие?
«Стратегическая разведка даёт знания, на которых должна основываться внешняя политика нашей страны как во время войны, так и в мирное время», – писал американский специалист по разведке С. Кент.
Думается, та информация, которую получали сотрудники ИНО, помогала советскому руководству в определении внешнеполитической линии СССР – за исключением тех случаев, разумеется, когда «вожди» считали себя умнее и прозорливее всех (такое, как известно, происходило в нашей истории довольно часто и с пугающей периодичностью) и поступали так, как им заблагорассудится. Ну да ладно, не о «вождях» сейчас речь…
«До конца 20-х годов прошлого столетия США, проводившие политику изоляционизма, мало интересовали внешнюю разведку, которая не имела там резидентуры. Здесь свою роль играла не только не активная роль Вашингтона в международных делах, отсутствие прямой военной угрозы с его
