В целом тесное взаимодействие монгольской и советской разведок в 20-е и начале 30-х годов развивалось успешно и приносило плоды обеим сторонам. Но, к сожалению, оно порой омрачалось нараставшей всеобщей подозрительностью и шпиономанией в Советском Союзе, а также несовершенством договорно-правовой базы сотрудничества. В частности, справедливое недовольство монгольских друзей вызывали попытки некоторых советских инструкторов организовывать сбор агентурных сведений о положении в руководстве МНР, нередко граничившие с открытым вмешательством во внутренние дела этой суверенной страны. Некоторые советские чекисты позволяли себе бестактное и высокомерное отношение к монгольским коллегам. Были, хотя и не часто, случаи, когда дело доходило до неприятных инцидентов. Например, в 1927 году монгольские друзья добились выдворения главного советского инструктора Я. Блюмкина за то, что он распорядился арестовать и депортировать в СССР нескольких русских эмигрантов, принявших монгольское гражданство и находившихся на службе у правительства МНР. Да, это был тот самый Блюмкин, который «прославился» своими авантюрами, включая провокационное убийство германского посла графа Мирбаха в Москве в 1918 году. Позднее по настоянию особо рьяных и чрезмерно «бдительных» советских коллег монгольские органы безопасности репрессировали как японских шпионов группу высокопоставленных деятелей, включая начальника ГВО Шиджия и секретаря ЦК Монгольской народно-революционной партии Лхумбо. Все они впоследствии были реабилитированы.
Отношения с монгольскими друзьями были поставлены на четкую юридическую основу к лету 1929 года, после подписания между МНР и СССР Соглашения об основных принципах взаимодействия между СССР и МНР.
Оглядываясь в прошлое и оценивая события, ставшие достоянием истории, нельзя не признать, что все позитивное, рожденное братским сотрудничеством обеих стран, в том числе и по линии внешних разведок, было и остается неизмеримо большим и значимым, чем ущерб, причиненный недоразумениями, просчетами, ошибками и даже преступлениями конкретных лиц.
Главный итог совместных усилии советских и монгольских разведчиков тех лет состоит в том, что удалось отстоять государственный суверенитет Монгольской Народной Республики и усилить стратегические позиции Советского Союза на Дальнем Востоке, что сыграло немаловажную роль в годы Великой Отечественной войны.
Контакты с контрразведкой Турции
В 1927 году советская внешняя разведка установила негласный, но официальный контакт с контрразведкой Турции. Примечательно, что инициатива поддержания взаимовыгодных отношений и координации работы с ОГПУ исходила от турецкой стороны.
Переговоры между представителями, облеченными широкими полномочиями, проходили довольно долго. Не было недостатка в разумной осторожности, попытках предугадать результаты и возможные последствия каждого шага. В итоге была достигнута договоренность о «честном партнерстве» и сотрудничестве по тем проблемам, которые представлялись наиболее важными для каждой из служб. В частности, советская разведка считала для себя и своей страны особо опасной в данном регионе подрывную деятельность белогвардейских и националистических эмигрантских организаций, имевших свои штаб-квартиры на территории Турции. Их вожаки не скрывали, что Советский Союз является для них главным врагом, и активно сотрудничали на антисоветской основе с разведками иностранных государств. В первую очередь это относилось к Англии.
Для турецких партнеров главным источником беспокойства были происки английской и итальянской разведок в их стране, а также антикемалистские и дашнакские движения за пределами Турции.
Именно по этим вопросам был организован и осуществлялся обмен информацией. Турецкие коллеги, по их собственному признанию, получили также от ОГПУ очень важную помощь в организации шифровального и дешифровального дела.
Результаты сотрудничества органов безопасности Турции и СССР не раз получали высокую оценку правительств обеих стран.
Эти контакты поддерживались до середины 1931 года. Позднее, когда международная обстановка осложнилась, а руководство Турции взяло курс на сближение с западноевропейскими державами, турецкая контрразведка стала постепенно сокращать объемы и частоту общения с советскими коллегами, вынужденными отвечать им тем же. В итоге контакты прекратились, хотя ни одна из сторон официально не заявляла о желании сделать это.
Период относительно короткого по времени взаимодействия с турецкой контрразведкой показал, что в мире появились государственно-политические круги и спецслужбы, которые по собственной инициативе пошли на установление негласных связей с советской внешней разведкой как сильным и выгодным партнером. Следует подчеркнуть, что наше взаимодействие с турецкими контрразведчиками при некоторых взаимных политических симпатиях базировалось главным образом на строгом учете совпадавших интересов и не было обременено какими-либо идеологическими или политическими обязательствами.
Documents on Britain Foreign Policy, 1919–1939. — L. 1949. — Vol. 3. -P. 369–370. Под Курдистаном англичане, очевидно, имели в виду области Советской России, населенные курдами, на Кавказе.
Красная книга ВЧК. — М., 1989. — T. 1. — С. 89.
Архив ФСБ, ф. 1, оп. 4, пор.н. 13, л. 86.
Архив ЦК КПСС, VI сектор, д. 34-А (б-б), л. 3–4.
Архив ФСБ, ф. 1, оп. 3, пор.н. 13, л. 1.
Архив ЦК КПСС, VI сектор, д. 34-А (б-б), л. 8–9.
Архив ФСБ, ф. 8, оп. 6, пор.н. 161, л. 277.
Архив ЦК КПСС, VI сектор, д. 34-А (б-б), л. 106–109.
Макаров П.В. Адъютант генерала Май-Маевского. — Л.: «Прибой», 1929. -С. 12.
Дроздовцы — военнослужащие дивизии генерал-майора Добровольческой армии Михаила Гордеевича Дроздовского (1881–1919).
Впоследствии, после создания ИНО ВЧК, так называли «нелегалов».
Так в оригинале текста.
ЦГАКА СССР, ф. 25853, оп. 7, д. 18, л. 99.
Власть труда (орган Центросибири). — № 85. — 12 мая. — 1918 г.
Туман — иранская золотая денежная единица конца XVIII — начала XIX века.
Деникин А.Н. Очерки русской службы. — Б., 1924. — Т. III. — С. 89.
Коллекция ЦГАОР СССР. Самборский В.В. Записка о причинах крымской катастрофы.
Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. — М.: «Мысль», 1986. — С. 155.
Фигура Я. Слащова привлекла внимание писателя Михаила Булгакова и послужила основой для создания образа Хлудова в пьесе «Бег».
Сидней Рейли (1874–1925), настоящее имя Зигмунд Георгиевич Розенблюм, родился на юге России, под Одессой. Жажда приключений в юности забросила его в Южную Америку, где он познакомился с майором английской секретной службы Фочергилом и начал работать на британскую разведку. Юношеская страсть к приключениям перерастает в авантюризм. Рейли становится платным агентом ряда разведок. Во время Русско-японской войны он находился на Дальнем Востоке, где сотрудничал с японскими спецслужбами. Позднее, вернувшись в Россию, он предложил свои услуги царской разведке, продолжая работать на англичан. С 1906 года он живет в роскошной квартире в Петербурге, в свободное от «работы» время увлекается коллекционированием картин. Но «работа» всегда остается для него на первом месте.
Перед Первой мировой войной он устраивается сварщиком на военном заводе Круппа и, убив двух охранников, крадет секретные документы. Позднее «работает» на немецкой судоверфи, крадет секретные чертежи подводных лодок и продает их одновременно англичанам и русским. Вскоре среди «клиентов» Рейли появляются и американцы. В апреле 1918 года он снова появляется в России и совместно с Савинковым готовит военный переворот, а в 1922 году — покушение на народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина.
ВКНН — великий князь Николай Николаевич.
Капитан-лейтенант ВМФ Германии Гаазе — один из активных участников крайне правой немецкой организации «Консул», которая вела разведывательную работу против СССР с момента его образования, а затем влилась в германскую военную разведку абвер.
