Землянки по своей конструкции больше приспособлены для жилья в зимнее время, но, во-первых, они также очень запущены – нет полов, часть окон, за разбитием стекол, заделана кое-как досками, толь на крышах прорван во многих местах, двери плохо пригнаны и т. д., а во-вторых, в этих землянках – полумрак, т. к. окошечки крохотные и их мало.
Польский комендант подполковник Липиньский объяснял мне, что помещения были наскоро выстроены 7 лет тому назад и с тех пор в порядок не приводились. Поэтому, например, электрическое освещение в бараках (в землянках не существует) горит едва-едва и читать при нем немыслимо.
П[ан] Липиньский считает, что приспособить помещения для зимы мудрено, но кое-что можно устроить, если будут даны средства со стороны, так как польское интендантство, несмотря на его просьбы, (так он говорит), не принимает никаких мер к устройству бараков.
Я же считаю необходимым объяснить, что не только польские иногородние власти не оказывают никакого содействия, но прежде всего – местные власти в лице помянутого коменданта. Его подчиненные отнюдь не стараются помочь нашим интернированным и всячески осложняют их положение совершенно бессмысленной формалистикой, которая сильно вредит интернированным.
Крайнее ограничение количества пропусков, запрещение прохода в лагерь утром, перемещение из барака в барак, произвольное выселение целых частей, сколько-нибудь устроившихся, в новые лагеря и т. д. и т. д.
А вместе с тем, лишение интернированных даже подстилки (под предлогом недоедания лошадей) – все эти факты заставляют с крайней тревогой думать о близкой зиме. Характерным показателем является возбуждение ходатайства о расширении госпиталя со 100 кроватей на 300, хотя в лагере всего около 2500 человек.
Ввиду изложенного, необходимо во что бы то ни стало принять меры: 1) к перемене Тухольской комендатуры и 2) к немедленному приспособлению помещений. Хотя это и должно повлечь за собой миллионные расходы, составляющие из расходов на каждый барак и землянку в 100 000–200 000 марок, причем приспособление землянок во всяком случае будет в 2 раза дешевле и практичней, хотя землянки, конечно, все же будут темноваты.
В общем надо сказать, что на лагерь Тухола потребуется примерно от 3 до 5 милл. марок.
Помощник заведующего отделом (подпись не разборчива)
В Правление Попечительного комитета.
По распоряжению заведующего отделом представляется для приобщения к материалам о состоянии лагерей.
Помощник заведующего – (подпись не разборчива)
№ 75, 20/Х. –21 г.
Делопроизводитель (подпись не разборчива)
Вх. РПК. Общая канцелярия.
22 октября 1921 г. № 177.
ГАРФ. Ф. 5814. Оп. 1. Д. 3. Л. 133–134 об. Машинописная копия.
Приложение 16
Справка П. А. Бутенко и Ю. Я. Азаревича в Российский Земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей (Париж) о положении в лагере Тухола
Копия
Декабрь 1921 г.
ЛАГЕРЬ ТУХОЛА
Лагерь Тухола расположен в 2-х верстах от небольшого города того же наименования. Лагерь основан еще немцами во время войны для русских пленных, и в нем помещалось несколько десятков тысяч. Он пользуется в отношении благоустройства плохой славой: еще при немцах, а также в прошлую зиму, когда здесь сидели пленные красноармейцы, свирепствовали эпидемии, от которых погибло свыше 20 тысяч людей, похороненных невдалеке. Лагерь расположен на открытом месте, но вокруг версты в 2–3 тянутся сосновые леса.
Лагерь представляет из себя ряд землянок и железных бараков из гофрированного железа. Первые значительно теплее, но зато в них недостаток света и сыро. Кроме того, в них нельзя держать из-за тесноты чистоты, что отражается на общем их виде. Железные бараки очень холодны, и удержать в них тепло невозможно. Бараки, в которых расположены интернированные, приведены их собственными усилиями в более или менее жилой вид за счет материала других бараков, которые имеют вид полуразрушенных.
В расстоянии версты от главного имеется малый лагерь, состоящий из 8 бараков, в котором сейчас помещены семейные с детьми в общем количестве 500 душ, в числе которых 120 детей. Семейные без детей помещены в большом лагере в особых от холостых землянках.
Интернированные представляют из себя остатки от бывших белых отрядов и армии Бредова и Северо-Западной армии, составивших в Польше армии Балаховича и Пермикина.
При переходе границы и интернировании в декабре прошлого года их было 17 тысяч. Размещены они были поляками в целом ряде лагерей (Остров, Торн, Щепёрно, Домбии, Щелкове и др.) В течение зимы и особенности лета, когда надежда на организованное движение белым фронтом исчезла, более ⅔ из их количества разошлись.
Около 3 тысяч ушли в Советскую Россию с красноармейцами. А свыше 8 тысяч разошлись по различным местам, причем большинство из них поступило на лесные и другие работы. Остаток в количестве 5 тысяч в начале этой осени переведен в указанный лагерь Тухола.
С наступлением зимы, благодаря тяжелым условиям, в которых находились ушедшие летом на работы без всякого обеспечения со стороны русских организаций, главным образом страдая от недостатка одежды и обуви, за последний период стремятся вернуться в лагерь, связь с которым они не потеряли. Принятые лишь в последнее время меры ко внесению организованности в деле работы, составлением рабочих артелей, к сожалению, за недостатком средств, нужной потребности удовлетворить не могут. Всего организовано Земгором в артели за октябрь – ноябрь – 400–500 человек.
До ноября месяца сего года интернированные были в заведывании польского Военного министерства, и жизнь их подчинялась военному режиму. Однако теперь положение изменилось, и они переданы гражданским властям. Благодаря этому режим стал мягче и, в общем, отношение польских властей можно признать удовлетворительным.
Интернированные кроме помещений получают от правительства отопление и паек, последний, с переходом лагеря к гражданским властям, уменьшен, но все же сейчас главным образом выражается в выдаче до 500 г. хлеба, 250 г. – мяса или рыбы. Получаемое отопление, ввиду неудовлетворительного состояния бараков, оказывается недостаточным, и люди в железных бараках с наступлением холодов сильно страдают, тем более, что людям нечего постелить на нары, т. к. ни одеял, ни лишней одежды нет, а выдаваемой поляками соломы абсолютно недостаточно.
В виду этого критического положения пришлось при посещении лагеря сразу же представителям Земгора выдать некоторую сумму на покупку соломы и бечевы для плетения матов. Однако конечно этим вопрос не разрешается, и необходимо немедленно же принять меры к изысканию источника для снабжения не имеющих одеял или шинелей таковыми. Вопрос этот настолько остер, что отлагательства не терпит.
Как было упомянуто уже, семейные живут в отдельном месте, размещены они так же плохо, как и остальные. Каждая семья старается отделиться от другой различными занавесками и тряпками, однако при скученности (до 100 жильцов в бараке) никакой изолированности не достигается, причем жильцы страдают от отсутствия света как днем, так и вечером. Вид этих бараков внутри вообще очень тяжел, и это действует на жильцов угнетающе.
Весь лагерь окружен высоким проволочным забором в 2 ряда, кроме имеющихся внутри поперечных проволочных изгородей. Вход и выход разрешается лишь с разрешения польской комендатуры, для чего лагерь охраняется польскими часовыми. Интернированные имеют право на выход 1 раз в неделю.
Жизнь в лагере носит более или менее установившийся характер. Для сохранения внутренней дисциплины оставлено прежнее воинское деление (армии Балаховича, Пермикина и казачьи части), но жизнь постепенно выдвигает новые формы внутреннего распорядка. Всей хозяйственной жизнью лагеря ведают 3 избранные хозяйственные комиссии и женский комитет в лагере семейных.
Громадное значение в жизни лагеря имеют кооперативы (в числе 5), открытые на основании утвержденных польским правительством особых уставов. При всех этих кооперативах имеются лавки (кантины), а при некоторых развитие пошло дальше и открыты мастерские.
Кооперативы начали работать отчасти на паевые взносы, а отчасти на суммы, выданные им Попечительным комитетом. Трем из них выдана ссуда в оборотный капитал из средств Земгора.
В настоящее время можно сказать, что лавки стоят твердо, и чувствуется к ним большой интерес со стороны лагерных жителей, т. к. в этих лавках по сравнительно недорогой цене можно доставать дополнительное продовольствие, а также другие предметы потребления.
Но надо констатировать, что состав потребителей этих лавок ограничивается теми (счастливчиками), которым удается найти заработок внутри лагеря, как, например, у американцев. Число их определяется примерно в тысячи полторы. Остальные же, безусловно, нуждаются в дополнительном продовольствии, табаке, мыле и пр., а также в трудовой помощи.
