Питер Хухтхаузен - Военно-морской шпионаж. История противостояния

Мы (маршал Жуков, генерал армии Антонов, Вышинский, который тогда являлся заместителем министра иностранных дел, и я) прибыли 16 июля на только что сооруженную железнодорожную платформу для встречи советской делегации, которую возглавлял Сталин.

Точно в назначенное время к платформе подошел паровоз с несколькими вагонами. Из одного из вагонов вышел Сталин. На нем была обычная серая шинель, хотя он уже имел звание Генералиссимуса. Тепло поприветствовав нас, он не стал задерживаться на станции и направился к машине. Вместе с Молотовым и Жуковым он поехал в Бабельсберг, где находилась резиденция советской делегации.

Хотя на Дальнем Востоке война еще продолжалась, члены делегаций были в победном настроении. Тем не менее, перед главами правительств СССР, США и Великобритании стояли и другие важные и трудные вопросы.

Меня самого беспокоил вопрос о разделе захваченного нацистского флота.

Несмотря на победу и внешне превосходные отношения между союзниками, здесь, в Потсдаме, в отличие от конференции в Крыму, многие масштабные политические проблемы вызвали дебаты. Я отчетливо помню сердитый обмен мнениями между Сталиным и Черчиллем по поводу раздела немецкого флота. Англичанин упрямо не соглашался на равный раздел флота, на чем настаивал Сталин, мотивировавший свою позицию той ролью, которую сыграли советские войска и флот в разгроме Германии.

Очень часто трудные вопросы откладывались «до лучших дней», и делегации переходили к обсуждению других вопросов. Так произошло и в этот раз.

Однако когда до окончания работы конференции осталось день или два, я встревожился и напомнил Сталину о захваченном флоте. Главнокомандующим военно-морскими флотами трех стран — СССР, США и Великобритании — было поручено собраться вместе с представителями министерств иностранных дел и составить проект предложения по этому вопросу.

Адмиралы Кинг и Каннингхэм и автор этих строк встретились на верхнем этаже замка Цецилиенхоф. Мне посчастливилось председательствовать на этой встрече. Я решил любой ценой настаивать на решении, приемлемом для Советского Союза — так мне приказал Верховный Главнокомандующий. Мы спорили до тех пор, пока, наконец, не пришли к неординарному решению — разделить захваченный флот на три «примерно равные части» и тянуть жребий. Я опасался, что Сталин может быть недоволен таким решением, но все прошло удачно. Так или иначе, союзники разделили между собой более 500 военных кораблей и 1329 единиц вспомогательных судов. Мы получили 155 боевых кораблей».

Решение о разделе немецкого флота давало советскому ВМФ значительное прибавление. Послевоенные военно-морские репарации Советскому Союзу от военных флотов стран Оси, которые были гарантированы Союзной конференцией в Берлине в 1945 г., помогли восполнить советские военные потери и остановку производства в судостроении. Советский Союз получил от Германии недостроенный и поврежденный авианосец «Граф Цеппелин» водоизмещением 20 000 тонн, линкор «Шлезвиг-Гольштейн» водоизмещением 13 000 тонн, легкий крейсер «Нюрнберг» водоизмещением 6000 тонн, десять эсминцев и десять подводных лодок, из них четыре подводные лодки «Тип XXI». Позднее Советский Союз получил

от Италии линкор «Юлий Цезарь» водоизмещением 24 000 тонн, легкий крейсер «Эммануэль Фильберто», четыре эсминца, четырнадцать торпедных катеров и две подводные лодки. Из Японии по репарациям было получено шесть эсминцев и много малых боевых кораблей.

Кроме того, наступавшие части Красной Армии в 1945 г. захватили множество военно-морских трофеев в советской зоне оккупации в северной Германии, преимущественно в балтийских портах. Там были обнаружены неповрежденные недостроенные корабли, целые отсеки подводных лодок и механизмы силовых установок, фабрики и масса научно-технической информации. Советские войска захватили неповрежденные и частично готовые немецкие подводные лодки, в том числе новейшую дизель-электрическую серии «XXI». Три таких лодки Советский Союз получил в качестве военных репараций, еще около двадцати недостроенных лодок этой серии были перевезены из Данцига в Ленинград, однако достраивать их не стали, и они впоследствии были либо затоплены, либо отправлены на металлолом.

Советы быстро осознали ценность тех изделий немецкой промышленности, которые были найдены в балтийских портах. В оккупированном Берлине советское командование создало специальный штаб, который занимался просеиванием больших объемов информации по захваченным технологиям. Бесценной находкой для последующего развития советских дизельных ударных подводных лодок стали разработанные в Германии системы турбинных двигательных систем Крайслауфа, обеспечивавшие высокую скорость хода и большую дальность плавания в подводном положении без забора воздуха через шноркель. Но самым ценным долговременным трофеем явилось центральное германское конструкторское бюро подводных лодок в Бланкенбурге, захваченное в 1945 г., от которого советские кораблестроители позаимствовали немецкую систему производства лодок с двойным корпусом из модулей, предварительно изготовленных промышленным способом. Этот высокоэффективный метод заключался в строительстве целых секций подводных лодок на предприятиях, удаленных друг от друга, доставке этих секций по защищенным внутренним водным путям к месту сборки, и конечной сборке всей лодки в одном цеху; подобная практика применяется и сегодня при строительстве современных атомных подводных лодок. Советы также получили начальное превосходство над Западом по морским крылатым ракетам, использовав немецких инженеров по ракетам и подводные контейнеры для ракет «Фау-2», захваченные в Пеенемюнде, и стали первой страной в мире, чей флот мог широко применять противокорабельные крылатые ракеты.

 Наибольший интерес для военно-морских технических подразделений союзников, рыскавших по портам северной части Германии, представлял доктор Герберт Вагнер, инженер и изобретатель из Вены, работавший на авиационном заводе «Хеншель» в Химмельберге под Берлином. Вагнер сконструировал и построил первую в мире боевую крылатую ракету и современную ракетную систему ПВО «Шметтерлинг». Вагнер был также создателем оригинальной планирующей бомбы «Хе-293», доработанной позднее в крылатую ракету (мы уже упоминали о ней во введении к этой книге). Вместе со своими приятелями Вагнер убежал на юг, под защиту нацистских укреплений, однако был обнаружен и арестован в старомодной горной деревушке вблизи Обераммергау.

Генералом Гровсом в этот район были посланы несколько подразделений «Алсос». Одно из них, которым командовал коммандер ВМС США Генри Скейд, наткнулось там не только на доктора Вагнера, но, к своему удивлению, на его коллегу Вернера фон Брауна и полдюжины ведущих ученых по ракетам большой дальности, работавших до этого на подземном заводе в Нордхаузене.

Американское подразделение первоначально спрятало их в небольшом городке Бад Закса к югу от Ганновера, потом, в интересах безопасности, быстро переправило ученых в Париж. Это был предусмотрительный ход, поскольку сейчас известно, что в тот период по американской зоне оккупации рыскали спецподразделения Красной Армии, пытавшиеся похитить у американцев тех же самых немецких ученых. Быстрые действия американской спецгруппы спасли этих наиболее нужных специалистов от поимки их русскими и последующей отправки в самые глухие уголки Советского Союза. Много немецких специалистов позднее было на самом деле захвачено русскими.

Американцам повезло: доктор Вагнер согласился с ними сотрудничать, к тому же он понял, что у американцев он сможет обеспечить себе блестящее будущее и наилучшим образом использовать свои знания и опыт для личной выгоды. Его крылатая ракета «Хе-293» класса «воздух—земля» была невероятно удачной. Первоначально она называлась планирующая авиабомба; доктор Вагнер ее создал и испытал на авиационном заводе Хеншеля. Его талантливый заместитель Ганс Мюльбахер, тоже из Вены, создал для ракеты систему наведения. Мюльбахер — фигура очень колоритная, когда писалась эта книга, ему был девяносто один год и он все еще играл на концертной скрипке. Он был изобретателем в области стереофонии. Авиационные инженеры Рейнхард Ладе, Отто Польман и Вильфрид Гель доработали ракету, и ее можно было запускать с самолета. Она имела фюзеляж самолетной формы, приземистые крылья; вес ракеты составлял 550 килограмм, и несла боеголовку, которая являлась упрощенным вариантом немецкой авиационной мины «СЦ500» весом 295 килограмм. В планы Вагнера входила переделка конфигурации ракеты, которая должна была напоминать корпус самолета «БВ-143», с тем, чтобы ракету можно было сбрасывать в море, где она погружалась бы в воду и становилась торпедой. (Последующая работа Вагнера в ракетном испытательном центре ВМС США в Пойнт Мугу, штат Калифорния, привела к созданию противолодочных торпед «Асрок» и «Саброк».)