Генштаб. Выслушав ответ, положил трубку и сказал:
— Всего семь штук.
5 августа 1961 года Хрущев выступал на совещании первых секретарей ЦК коммунистических и рабочих партий стран Варшавского договора:
— Мы вчера и позавчера беседовали с итальянцем Фанфани… Я вызвал начальника Генерального штаба и сказал: «Покажите, как мы подготовлены и какими будут наши ответные действия, если на нас нападет противник». Он мне докладывает, берет карту Италии, показывает, где находятся базы. «Хотя мы знаем, — говорю я Фанфани, — где у вас находятся базы, но вы можете уточнить их расположение, и мы тогда по базам ударим, а не будем бить по всей территории Италии». «Наши базы, — отвечает он, — как раз там, где цитрусовые». «Что же, — говорю, — цитрусы нужны, но ударить придется по ним…» Я Фанфани сказал: «Америка может развязать войну через военные базы, которые имеются на вашей территории. Поэтому мы рассматриваем вас как своих заложников. Вы наши заложники. Если Америка навяжет нам войну, мы вас сотрем с лица земли, мы разрушим, уничтожим Европу»… Послу Англии я сказал: «Знаете, сколько нужно взорвать атомных бомб над Великобританией, чтобы вывести ее из строя? Я слышал, что у вас в Англии по этому вопросу идет спор. Одни говорят — шесть, это пессимисты, и вы к ним относитесь. Другие, оптимисты, говорят — не шесть, а девять бомб. Я вам выдам секрет Генерального штаба: мы больше ценим Великобританию, и у нас заготовлено несколько десятков атомных бомб, которыми ударим по Великобритании…»
Хрущев принял британского министра по вопросам науки и техники лорда Хэйлшема. В записи беседы говорится:
«Никита Сергеевич спрашивает Хэйлшема, где он живет, и говорит, что даст указание командующему ракетными войсками в случае войны не посылать в этот район ракету с боевым зарядом. Хэйлшем говорит, что если начнется новая война, то он предпочитает умереть. Никита Сергеевич соглашается с министром: выжить ему не удастся».
На новогоднем приеме в Кремле в конце 1960 года Хрущев сказал американскому послу, что у него пятьдесят ядерных бомб заготовлено для Франции, по тридцать на Англию и Западную Германию. Наверное, Никита Сергеевич шутил. Но кто воспринимал это как шутку? Фактически Хрущев оправдывал и подогревал гонку вооружений. Грозил европейцам, но его стрелы были нацелены на американцев.
— Нет ничего в мире, ради чего коммунисты готовы рискнуть потерей Кремля, — считал Эйзенхауэр.
Это не совсем так. Руководители Советского Союза, как и Соединенных Штатов, могли отступать только до определенной черты, чтобы не потерять лица. Конечно, ни Хрущев, ни Эйзенхауэр не были готовы к последнему шагу — отдать приказ о применении ядерного оружия. Но по соображениям личного и государственного престижа им так же трудно было и дать задний ход.
Ядерное оружие должно было защищать главные, основополагающие интересы государства. Сложность заключалась в том, чтобы определить, в чем состоит главный интерес противника. Задача дипломатии в холодную войну состояла в том, чтобы выяснить, какими территориями или союзниками Запад и Восток дорожат настолько, что готовы рискнуть Кремлем или Белым домом. И не заходить за красные флажки.
Одно из достоинств Эйзенхауэра состояло в том, что, как человек военный, он редко паниковал и сохранял хладнокровие. Ему докладывали, что советская экономика растет с невиданной скоростью, что советское машиностроение опережает американское, что советская ракетная технология превосходит американскую.
Мозговой центр военной авиации — «РЭНД корпорейшн» — пугал президента внезапной советской атакой, предсказывая, что американские стратегические бомбардировщики могут быть уничтожены первым ракетным ударом. «РЭНД корпорейшн» была создана военно-воздушными силами для проведения исследований стратегического характера. Там работали математики, физики, историки, специалисты по компьютерам. Они разрабатывали планы использования стратегического оружия.
Президенту предлагали на пятьдесят процентов увеличить американский военный бюджет. Но Эйзенхауэр благодаря разведке знал, что советский ядерный арсенал невелик и пока что уступает американскому. Он отказался разрушать экономику неоправданными военными тратами и, прощаясь со страной в январе 1961 года, говорил о том, что холодная война сформировала в стране военно-промышленный комплекс, который стал слишком влиятельным.
— До Второй мировой войны, — рассказывал телезрителям уходящий в отставку Эйзенхауэр, — Соединенные Штаты сами не создавали оружия. Теперь мы вынуждены иметь мощную военную промышленность. Объединение огромного военного истеблишмента с индустрией вооружений является чем-то новым в американской жизни. Правительству следует быть начеку и не допускать неоправданного роста власти военно-промышленного комплекса. Мы не должны позволить ему подвергнуть опасности наши свободы.
Об Эйзенхауэре, бывшем генерале, говорили как об опасном для страны президенте, называли «современным Кромвелем». Его предшественник Трумэн считал, что поскольку Эйзенхауэр всю жизнь прослужил в армии, то плохо представляет себе реальную жизнь.
За восемь лет президентства Эйзенхауэра произошло множество международных кризисов. Но ни один американский солдат не был убит и никого не убил сам. Это была не просто удача. Эйзенхауэр знал, как просто начать войну. Но, как только прозвучал первый выстрел, события выходят из-под контроля. Поэтому не раз говорил министру обороны и начальникам штабов:
— Доведите до сведения всех командиров — ни одного выстрела без моего приказа.
При Эйзенхауэре американская экономика процветала, инфляция опустилась до полутора процентов. В середине пятидесятых годов две трети американских семей обзавелись автомобилями, три четверти домов имели телефоны. Американцы быстро раскупали телевизоры. Дуайт Эйзенхауэр подарил Америке восемь лет мира и процветания. Ни одному президенту в XX столетии такого не удавалось.
А вот у сменившего его на посту президента молодого политика Джона Кеннеди было ощущение, что Запад терпит поражение в холодной войне. Он выиграл президентские выборы в 1960 году, обвинив предшественника в том, что тот позволил Хрущеву обогнать Америку в создании современного оружия. Джон Кеннеди пришел в Белый дом с ястребиной программой:
— Нашим врагом является сама коммунистическая система, неостановимо стремящаяся к мировому господству. Это не борьба за превосходство вооружений. Это борьба двух непримиримых идеологий, свободы против безжалостной и безбожной диктатуры.
Кеннеди пообещал перевооружить армию:
— Мы вновь станем первыми. Я хочу, чтобы мир не поражался тому, что делает господин Хрущев. Я хочу, чтобы мир поражался тому, что делают Соединенные Штаты.
Никита Сергеевич с присущей ему манерой утверждал, что советские заводы выпускают ракеты, как сосиски. Но трудно было и с ракетами, и с сосисками. Советский Союз располагал достаточным количеством ракет средней дальности, чтобы угрожать Европе. Советские военные обзавелись немалым числом бомбардировщиков дальнего радиуса действия. Но всего несколько ракет могли долететь до американской территории.
Американские военные, как и советские, считали ядерную войну возможной, исходили из того, что в ней можно победить. Командующий стратегической авиацией генерал Томми Пауэрс издевался над учеными, которые предупреждали об опасных последствиях ядерного излучения
