В 1849 году русский географ и путешественник Петр Чихачев отмечал значение для Российской империи среднеазиатской торговли, которая, во-первых, не находится под угрозой «англо-американского совместничества» (то есть соперничества), во-вторых, обусловлена историческими связями регионов. К тому же в этой торговле геополитики и дипломатии не меньше, чем экономики.
«Торговля наша вообще с оседлыми жителями Средней Азии, занимающимися земледелием, совершенно натуральна. Этим жителям необходимы для их земледельческих работ и копания каналов: сошники, бороны, лопаты, мотыги, котлы и вообще разные железные, чугунные и мануфактурные изделия, которые они могут получать выгодно только из России и взамен давать нам хлопчатую бумагу, марену и некоторые другие произведения.
О важности будущего развития такой торговли можно уже судить из того, что прежде Хивинской экспедиции, в 1839–40 годах, марена почти вовсе не шла к нам из Средней Азии; но когда московские приказчики, в эти последние годы, стали посещать Азию сами, то обратили внимание туземцев на это красильное растение, которого разработка ныне весьма увеличилась. Несмотря однако же на значительность сего успеха, привоз азиатской хлопчатки и марены далеко не достигает даже третьей доли общей годовой потребности России.
Из Видов Внешней Торговли (за 1845 год, стр. 25) явствует, что это потребление доходило уже три года тому назад круглыми числами до 750,000 пудов одной сырцовой хлопчатки и до 111,000 пудов марены, из которых только 55,000 пудов хлопчатки и 13,111 пудов марены принадлежали азиатской производимости. Но привоз этих продуктов чрезвычайно увеличился в эти последние три года, и в прошлом 1847 году, один дом предприимчивого московского купца Баранова вывез до 35,000 пудов азиатской хлопчатки (Хотя и азиатская хлопчатка добротою ниже американской, но введение рационального возделывания ее и новейших механических снарядов весьма вероятно улучшат ее качества. До сих пор этот рудник богатства находится в самом диком состоянии, за тем и не было бы благоразумно сравнивать качество его продуктов с американскими. Доказательством того, что эти недостатки не пугают наших фабрикантов, могут послужить заказы их в прошлом году на средне-азиатских и персидских рынках. Эти заказы, по последним данным Председателя Московского Мануфактурного Совета, барона А. Мейендорфа, простираются до 100,000 пудов хлопчатки). Спрос же на азиатскую марену усилился до 20,000 пудов. Это быстрое развитие фабричных потребностей, а в особенности бумажнопрядильных, тем разительнее, что не далее 1826 года общая привозная торговля сырцовой хлопчатки ограничивалась в целом государстве какими-нибудь 50,000 пудами.
Россия может получать из Средней Азии не в пример значительнее количество (По новейшим известиям 1845 года, один Хивинский оазис заключает в себе около 700,000 десятин пахотной земли; средняя производимость каждой десятины обходится около 50 пудов хлопчатки) обоих вышеозначенных продуктов, и что всего важнее — она может получать это не на деньги, а через мену на русские же изделия и с доставкою, основанною, большей частью, на русском извозе, а не на иностранной транспортировке».
Известный востоковед, картограф, оренбургский губернатор Яков Владимирович Ханыков в 1850 году писал, что среднеазиатская торговля России за истекшие 75 лет (то есть с 1775 года) увеличилась в 13 раз. Заволжские области России испытали экономические подъем в том числе и потому, что туда стали переезжать торговцы, имеющие связи с Азией и Китайским Туркестаном. И поэтому, полагал Ханыков, раз экономические отношения со Средней Азией имеют первостепенную государственную важность, для их расширения нужно создать максимально комфортные условия.
Русский экономист, член Государственного совета Григорий Павлович Неболсин за 15 лет до этого в своем двухтомном «Статистическом обозрении о внешней торговле России», опубликованном в 1835 году, подробно разобрал, где и в чем отстает Россия в техническом отношении от Англии, других стран Европы и США. Неболсин писал, что русский экспорт железа в США и западноевропейские государства сокращается из-за конкуренции Швеции и Великобритании. На Ближнем Востоке русское железо вытесняется английским, которое стоит дешевле и «доставляется в разнообразных видах». А вот рынки Азии значительно перспективнее для «железоделательной промышленности» империи, так как русские товары не встречают «иноземного соперничества по торговле железом». И главный вывод, сделанный экономистом: ожидать, что в ближайшее время удастся изменить ситуацию в Европе или США, невозможно, единственное, на что стоит рассчитывать, — это увеличение экспорта в Азию. Примерно такая же ситуация и в торговле текстилем. Россия «открыла сбыт произведениям своей бумажной фабрикации на азиатских рынках; в новейшее время особенно увеличился вывоз этих изделий в Китай и составляет более половины всего отпуска их в нашей азиатской торговле»[164].
Правда, как раз в 1830-е годы на рынках Персии позиции русских текстильных мануфактур стали слабеть — их теснили англичане. В Средней Азии они также пытались выдавить русских, как уже говорилось, торгуя себе в убыток. То же самое происходило в Китае. Неболсин подчеркивал, что Англии, «располагающей миллионными капиталами и неистощимыми механическими силами, не трудно будет вытеснить наши бумажные изделия из Китая… Кроме Великобритании, в новейшее время Соединенные Штаты значительно умножили сбыт своих бумажных изделий в Кантоне и, конечно, также примут деятельное участие в торговле с северными портами Китая; таким образом, нельзя не опасаться, что со временем отпуск наших бумажных товаров через Кяхту может потерпеть ощутительный ущерб».
И вот Неболсин полагал, что русские купцы должны лучше понимать и изучать конъюнктуру рынка Центральной Азии, чтобы не потерять еще и этот регион.
«Разделение внешней торговли России на европейскую и азиатскую не должно принимать за одно только географическое распределение главных ее отраслей. Этим разделением резко обозначается различие торговых отношений России к Западу и Востоку, различие, выражающее собой потребности и состояние ее внутренней промышленности, отличительные свойства ее внешней торговли. Пропорция вывоза хлеба, разных сырых продуктов и полуобработанных материалов доходит по европейской торговле до 96 %, а на долю изделий приходится только 4 %, тогда как в азиатском торге изделия составляют почти три пятых или 60 % всей суммы отпуска.
Итак, в своей отпускной торговле Россия является земледельческим государством в отношении к Западу и мануфактурным в отношении к Востоку, но превосходство нашей европейской торговли над азиатской показывает, как велик в России перевес земледельческой промышленности над мануфактурной…
Нынешнее состояние нашей внешней торговли обнаруживает, с одной стороны, что в России земледельческие промыслы служат главным источником народного богатства, а с другой, что Россия уже подвигается на поприще мануфактурной “промышленности, и сбыт сырых продуктов на Западе доставляет взамен их необходимые ей материалы, между тем как потребление ее изделий на Востоке поддерживает нашу азиятскую торговлю”»[165].
Есть весьма характерные данные, например, по вывозу чугуна из России. В течение десятилетия с 1842 по 1852 год из России в страны Европы вывозилось в среднем 550 тысяч пудов в год. При этом с 1827 года по 1836 год экспортировалось почти в два раза больше, по 1200 тысяч пудов ежегодно. А вот данные по Азии. В 1822–1826 годы туда вывозилось в среднем около 172 тысяч пудов в год. В 1850 году уже 238,5 тысячи пудов, еще через пять лет, в 1855 году, — 250 тысяч пудов.
Действительный член Русского географического общества, этнограф Павел Иванович Небольсин (с упомянутым выше Г. П. Неболсиным они происходили из одного древнего рода дворян Неболсиных/Небольсиных) в 1850 году совершил поездку в Оренбургский край и прикаспийские области и по результатам представил доклад с проектом развития русской торговли со Средней Азией, а позже написал капитальный труд «Очерки торговли России с странами Средней Азии», который был отмечен Демидовской премией Русского географического общества. Он писал:
«Мы шлем в Среднюю Азию такого рода товары, которые в целом Туране составляют предметы первых, самых необходимых потребностей всего народонаселения. Именно от нас идут туда золото, серебро, медь, чугун, железо, разного рода металлические поделки, кожи, краски, сахар, сукна, ситцы и всякие бумажные, а частию шелковые изделия… Наших товаров, каковы металлы, юфть, сукна и ситцы, Средней Азии трудно получить по нашим ценам от какой-либо другой страны.
Что касается до товаров, получаемых в обмен из Средней Азии, то естественные богатства центрального рынка Средней Азии, Бухары, состоят теперь пока только в хлопчатой бумаге, в шелке, в марене, в садах и богатых виноградниках и, наконец, в произведениях скотоводства и звероловства»[166].
