не видели отцов.
Поговаривали, что вся эта история была затеяна для того, чтобы скомпрометировать генерала Ярузельского и его министра внутренних дел генерала Кищака, заставить их действовать более жестко против «Солидарности». Но доказательств этому не нашли. Польская госбезопасность действовала в духе указаний партии и правительства.
На похороны Попелюшко собралось четыреста тысяч человек, они заполнили все прилегающие к костелу улицы. В первый раз после введения военного положения выступил Лех Валенса. И когда люди услышали его имя, они подняли вверх два пальца — знак «мы победим».
— Если у Польши есть такие священники, — сказал Лех Валенса, — Польша не погибнет.
Они хотели убить не только человека, поляка и священника. Они хотели убить надежду на то, что в Польше можно обойтись без насилия в политической жизни.
Облачка дыма от горящего воска поднимались над варшавским кладбищем в тот ноябрьский день. Это был день всех святых, и тысячи поляков собрались на кладбище, чтобы зажечь свечи в память умершего. Большая фотография молодого человека в белом воротничке католического священника высилась над толпой. Под фотографией крупными буквами было написано: «Убитслужбой госбезопасности». Собравшиеся поминали всех, кто умер после введения военного положения в декабре 1981 года. В основном это были активисты «Солидарности».
После похорон тысячи поляков прошли по улицам Варшавы с транспарантами «Солидарности». Запрещенный и, казалось, уничтоженный властями профсоюз показал, что он жив и что народ верит «Солидарности». Полиция не вмешивалась. Это было начало конца социалистического режима.
Собор Святого Станислава, в котором служил когда-то ксендз Ежи Попелюшко, стоит на площади имени американского президента Вудро Вильсона. Еще недавно площадь носила имя Парижской Коммуны. Возле костела памятник самому Попелюшко, сбоку — трогательная скульптура, изображающая детей, участвовавших в 1944 году в Варшавском восстании. Вдоль всей стены костела установлены мемориальные плиты с названиями тех мест, где полвека назад убивали поляков — от концлагеря Майданек до Катынского леса. Убитый ксендз Ежи Попелюшко остается символом борьбы с коммунистическим режимом. У памятника Попелюшко лежат живые цветы и горят свечи.
Это политическое убийство привело к тому, чего его организаторы больше всего хотели избежать, — к крушению социализма. Так оно чаще всего и бывает, когда спецслужбы берутся не за свое дело. И эта история особенно поучительна для потенциальных исполнителей мокрых дел. Опасно подчиняться таким приказам. Исполнителей потом сажают, а их начальники делают вид, будто они ничего не знали.
16 августа 2001 года, отсидев пятнадцать лет, вышел на свободу бывший капитан службы безопасности Гжегож Петровский, убийца Попелюшко. На процессе в Торуне Петровский и обвиненный в подстрекательстве и содействии убийству Адам Петрушка были приговорены к 25 годам тюремного заключения. Двое других обвиняемых получили пятнадцать и четырнадцать лет тюрьмы. Срок заключения Петровскому сократила амнистия. Когда все они вышли на свободу, им изменили внешность и выдали новые документы.
За несколько лет до освобождения капитана Пиотровского католическая церковь занялась канонизацией отца Ежи Попелюшко. Процедура это долгая. Но Ватикан действовал очень быстро. Папа Иоанн Павел II помнил о Ежи и чтил самого знаменитого мученика наших дней. Друзья Попелюшко много лет опрашивали его прихожан, выискивая подтверждение его святости.
Что касается его поведения во время военного положения, то это все та же давняя дилемма, выбор между необходимостью подчиняться власти и стремлением восстать против диктатуры, между компромиссом и принципиальностью, твердостью, прагматизмом и политической ангажированностью. Как же должен был поступить Ежи Попелюшко? Осудить военное положение или молчать и делать свое дело?
Поляки уже дали ответ на этот вопрос.
После похорон Ежи Попелюшко, когда вся Польша была взбудоражена этой трагедией, 13 декабря 1984 года Войцеху Ярузельскому передали устное послание от имени Генерального секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко:
«Откровенно говоря, складывается впечатление, что процесс стабилизации стал давать сбои… Вы предпринимаете усилия, чтобы исправить положение, но ощущение такое, что пока решительного перелома не происходит.
В чем же причина этого?..»
Через несколько месяцев в Москве пришел к власти Михаил Сергеевич Горбачев, и давление на Варшаву ослабло.
Но споры о том, как оценивать политику Ярузельского, не прекращаются.
У генерала есть очень авторитетные защитники.
«Всю жизнь ему приходилось скрывать рефлексию, наступать на гордость, прятать интеллектуальное и нравственное превосходство — и чем дальше, тем больше, — пишет в защиту Ярузельского известный журналист Александр Пумпянский. — В последние, критические, годы этот разрыв был абсолютно невыносим. Быть вассалом — несладкая участь. Но иметь таких сюзеренов!
Его визави на советской стороне были зомби — нам ли этого не помнить? При этом абсолютно безапелляционные зомби. Несогласие исключалось. А согласие было смерти подобно. И он искал и находил каждый раз эту тонкую, готовую порваться в любой момент нить согласия-несогласия… Объявление военного положения было именно такой мерой. Компромисс между невозможным и необходимым».
Я спрашивал Адама Михника, главного редактора самой популярной в Польше «Газеты выборчей», как он теперь относится к генералу Войцеху Ярузельскому, который во время военного положения отправил его в тюрьму?
— Теперь мы друзья. Иногда ходим вместе в ресторан. Скандал! Наши радикалы-антикоммунисты злобствуют: «Михник — предатель!» Они не понимают, что если бы Ярузельский не ввел военное положение, порядок в Польше наводил бы командующий войсками Варшавского договора маршал Куликов. И это был бы совсем другой порядок. Я ошибался насчет Ярузельского. И он тоже был неправ. Сейчас издали секретные протоколы заседаний секретариата ЦК ПОРП в 1979–1980 годах. Тогда Ярузельский говорил: у нас не может быть ничего общего с такими людьми, как Михник, они контрреволюционеры, работают против Польши на американские деньги. Но, когда Ярузельский созвал круглый стол в 1989 году, на котором коммунисты и мы были на равных, я сказал: «Если Ярузельский сдержит свое слово, я буду защищать его всю оставшуюся жизнь». Ярузельский бескровно вывел Польшу из социализма. Никто не думал, что это возможно.
В семидесятые годы у американских политиков было ощущение тотального проигрыша. Журналы печатали карты мира, на которых союзники СССР закрашивались в красный свет, и американцам становилось страшно. В Азии — Вьетнам и Камбоджа, на Ближнем Востоке — Сирия и Ирак, в Африке — Ангола и Мозамбик. Казалось, в холодной войне Соединенные Штаты повсюду терпят поражение — даже у себя под боком. В марте 1979 года марксистский епископ Морис Бишоп взял власть на Карибском островке Гренада. В Никарагуа свергли режим Сомосы.
Задача, поставленная Хрущевым: догнать и перегнать Соединенные Штаты, осуществилась. В 1984 году Советский Союз выплавлял стали на восемьдесят процентов больше, чем США, цемента выпускал на семьдесят восемь процентов больше,
