Питер Хухтхаузен - Военно-морской шпионаж. История противостояния

Были и другие свидетельства, указывающие на деятельность Варшавского договора в Швеции. Службы безопасности Швеции обнаружили в 1986 г., что сотрудники польской разведки, под видом торговцев произведениями искусства, побывали в домах примерно ста двадцати шведских лоцманов, с целью установления их личностей и, вероятно, изучения возможности устранения с началом боевых действий. Аналогично, предполагалось, что группы спецназа Балтийского флота, высаженные с подводных лодок, смогут гораздо эффективнее нейтрализовать шведские военно-морские базы, порты, позиции РЛС, средства связи и береговую артиллерию, чем это сделали бы бомбардировки.

Американский военно-морской аналитик Роберт Вейнланд предположил, что СССР мог планировать с началом боевых действий захват и использование аэродромов в южной части Норвегии, подобные намерения могли быть вызваны и организованными «Солидарностью» беспорядками, которые ослабили надежность польского союзника по выполнению его задач и захвату Датских проливов. По мнению Вейнланда, всплеск с активностью подводных лодок-нарушителей мог быть связан с внутренней ситуацией в Польше.

В 1995 г. новая шведская комиссия по подводным лодкам-нарушителям проводила опрос относительно роли Советского Союза в нарушениях шведских территориальных вод и по работе шведской комиссии 1983 г. Агентство радиоразведки Швеции (FRA) в письме на имя министра обороны сообщило, что не располагает данными радиоперехвата о переговорах советской стороны во время преследования нарушителей в Харсфьярдене. Более того, сигналы, которые передавались из шведских вод, даже не будучи окончательно идентифицированы по их национальной принадлежности, «были определены как переданные на западной аппаратуре связи». Как министр юстиции, так и министр иностранных дел поставили под сомнение выводы комиссии 1983 г. по подводным лодкам и высказались против направления формального протеста Советскому Союзу.

 В 2000 г. бывший министр обороны США Каспар Уайнбергер дал весьма примечательное интервью программе шведского телевидения под названием «Стриптиз»:

«Шведское телевидение: Имела ли НАТО основания нарушать шведские воды?

Уайнбергер: Одна из обязательных сторон деятельности НАТО, как оборонительного альянса, заключалась в проверке состояния обороны против нападения советских подводных лодок во всех районах. И, несомненно, были случаи, когда НАТО желала убедиться, что надлежащая береговая оборона какого-то государства действительно существует как элемент единой оборонительной линии альянса. Я обратил внимание, что бывший премьер-министр Карлссон сделал несколько заявлений о том, что НАТО готовится к войне. Это абсолютно неправильно. НАТО готовится к защите против нападения. У НАТО нет наступательных возможностей и нет наступательных планов.

Операции в водах Швеции являлись частью обычных плановых проверок обороноспособности, которые проводила и вынуждена была проводить НАТО, если она действительно хотела видеть себя ответственной за оборону и могущей ее осуществлять. Случай с советской подводной лодкой класса «Виски» в 1981 г. был настоящим нарушением, подводные лодки могут появляться там, где их присутствие нежелательно, и именно поэтому мы делали эти проверки боеготовности и различные маневры, чтобы убедиться, что они не смогут этого сделать, не обнаружив себя... Прямые консультации и дискуссии одних ВМС с другими ВМС, которые мы проводили, причем со всеми странами, не только со Швецией, были направлены на обеспечение способности НАТО выполнить эту задачу и иметь широкие возможности для проверок, путем маневров, или в какой-то иной форме, адекватности обороны и наличия у Советов новых возможностей, которые бы требовали каких-то изменений в нашей обороне или других действий подобного рода. Помимо тогдашнего нарушения, совершенного подводной лодкой класса «Виски», других нарушений не было. Советы не показали иных возможностей для нападения, против которых у нас не было бы защиты... Дело в том, что требовалось часто проверять возможности всех стран, не только на Балтике, которая, безусловно, имеет важное стратегическое значение, но и в Средиземном море, и в морях Азии, и во всех остальных.

Шведское телевидение: Как часто это делалось в Швеции?

Уайнбергер: Не знаю. Достаточно часто, чтобы удовлетворить требованиям военных о том, что все в норме. Мы знали, когда Советы получают подводную лодку нового типа. Потом нам требовалось посмотреть, как выглядит наша оборона против этой лодки. Все это делалось на регулярной основе, и на согласованной основе».

Шведский премьер-министр отреагировал на это интервью на следующий день, выступив в парламенте Швеции: «Бывший министр обороны США, в своем длинном интервью в четких выражениях представил рациональное обоснование того, что, по его мнению, НАТО несомненно делала в наших водах».

 В 2001 г. еще одна комиссия — уже третья комиссия по подводным лодкам, возглавляемая послом Р. Экеусом, — производила переоценку фактов. В ходе работы комиссии министр обороны Швеции Бьорн фон Сидов предоставил исследователю Оле Тунандеру доступ к ранее секретным документам по инциденту в Харсфьярдене. Изучение документов Тунандером пролило свет на многие поразительные факты.

Темно-серая рубка подводной лодки, которую шведская пара заметила в конце сентября, была высотой один метр, шириной полтора метра и имела форму квадрата. Рубка подводной лодки, которую 4 октября в Садхамме наблюдал командир местной береговой охраны, имела квадратную форму и была высотой около 10 метров. Как пояснил контр-адмирал Свеннсон, «в темноте он наблюдал ходовые огни (красный и зеленый) на объекте, который сначала приблизился к наблюдателю, а затем удалился от него за островок. Он определил его высоту в 10 метров. Однако нельзя сказать, каким был угол наблюдения в тот момент, когда он прикидывал размер объекта. Можно сделать двоякий вывод — он видел либо рубку, либо подводную лодку. В 1982 г. я отнес это наблюдение к подводной лодке, потому что быстроходный патрульный катер вскоре после названного наблюдения обнаружил в том же районе подводный объект. Не уверен, сделал бы я подобную интерпретацию сегодня». Согласно записям в журнале регистрации военно-морской базы от 5 октября, по показаниям гидролокатора цель классифицировалась как небольшая подводная лодка длиной 35—40 метров. Через два дня в Берга отметили темную квадратную рубку размером 3 на 4 метра. Выставляя напоказ свои рубки, подводные лодки умышленно привлекают внимание, что крайне необычно для советской подводной лодки. Описания двух квадратных рубок — одна большая, одна маленькая — не подходят для советских лодок. Наблюдение длилось несколько минут, и идентификация лодок не составила бы проблемы, особенно если бы лодки принадлежали к хорошо известным классам советских подводных лодок.

В день, когда лодки заметали, министр обороны Швеции согласился на применение силы для принуждения лодок к всплытию. 11 октября, через час после взрыва мощной мины, из глубины на поверхность поднялось ярко-желтое химическое вещество. Патрульный катер взял образцы этого вещества. Желто-зеленый краситель является для подводных лодок визуальным сигналом бедствия, используемым в основном в ВМС США; краситель можно обнаружить со спутника как визуально, так и с помощью РЛС.

Позднее, в 2001 г, посол Р. Эксус сообщил, что результаты анализа образцов не найдены, а фотографии желто-зеленого красителя пропали. Начальник штаба шведских ВМС в Восточном военном округе заявил, что ему никогда не докладывали о желто-зеленых пятнах красителя. Контр-адмирал Э. Свенссон также не был в курсе этого инцидента и сомневался в его реальности

В ночь с 11 на 12 октября донные гидроакустические датчики зарегистрировали звуки, возникающие при механическом воздействии на металл и определенно относившиеся к слесарным работам, выполняемым на лодке, возможно, поврежденной. Документы, предоставленные исследователю Оле Тунандеру, свидетельствуют, что в шесть часов вечера 12 октября ВМС Швеции записали на пленку «определенно подводную лодку», которая, оставив позади себя шведские гидрофоны слежения, выходила в открытое море. Тунандер подчеркивает, что оригинальные доклады ссылались на магнитофонную запись шумов медленно вращающегося винта — приблизительно 30—40 оборотов в минуту, что является характеристикой западной подводной лодки.

Первый доклад 1983 г., основанный па двух магнитофонных записях (12 октября и 13—14 октября), был сделан вечером 14 октября; он гласил: «Последующий анализ записей на магнитофонных пленках, сделанных 12—14 октября, свидетельствует, что классификация «подводная лодка» («определенно подводная лодка»), произведенная 12 и 13—14 октября, подтверждается... Вывод... такой, что на этой лодке поврежден вал винта или сломана одна из лопастей».