Разве это не более важное сообщение, чем весть о каком-то свежем бруствере?
Не спорю, сообщение про атомную бомбу важно. Очень важно! И тем не менее не можем же мы с вами всерьез сравнивать информацию о работах по созданию какой-то там атомной бомбы с сообщением чрезвычайной важности о свежем бруствере!
Не упорствуйте, согласитесь: важность этих донесений несопоставима.
Давайте посмотрим глазами товарища Сталина на информацию, полученную военной разведкой 10 июля 1943 года и немедленно переданную в Кремль.
22 июня 1941 года Германия нанесла внезапный удар по Советскому Союзу. Лето было ужасным. Кадровая Красная Армия была полностью разгромлена, она потеряла тысячи танков и самолетов, десятки тысяч орудий и минометов, сотни тысяч пулеметов, миллионы единиц стрелкового оружия, миллионы бойцов и командиров убитыми и пленными. Осенью немцы вышли к Москве. Падение Москвы могло означать крушение режима и государства.
Советский Союз оказался на краю гибели, но устоял. А в декабре Красная Армия перешла в решительное контрнаступление. Цена была заплачена непомерная, но враг был отброшен от стен Москвы.
Весной 1942 года Красная Армия провела ряд грандиозных наступательных операций, которые завершились столь же грандиозными катастрофами: окружение советских войск в районе Харькова, гибель Крымского фронта, провал попыток деблокировать Ленинград. А противник, перехватив инициативу, летом 1942 года ударил в направлении Волги и Северного Кавказа. И вновь над Советским Союзом замаячила угроза гибели. Если немцы перережут Волгу в районе Сталинграда, снабжение страны бакинской нефтью будет нарушено. Это — смерть.
Осенью на фронтах шли затяжные изматывающие бои, но как только выпал снег и ударил мороз, Красная Армия перешла в наступление, которое вылилось в блистательную победу в районе Сталинграда. Двумя самыми успешными фронтами в Сталинградской битве командовали генерал-лейтенанты Рокоссовский и Ватутин. Обоим Сталин присвоил звания генерал-полковников и вскоре — генералов армии.
После Сталинграда немцев погнали на запад. Два фронта, которыми командовали Рокоссовский и Ватутин, вырвались далеко вперед. Но соседние фронты не сумели развить наступление, и Сталин приказал двум своим выдающимся полководцам остановиться. Получилась мощная дуга, выгнутая в сторону противника. С трех сторон два самых успешных советских фронта уже окружены германскими войсками. Осталось нанести два удара под основание дуги, и оба фронта окажутся в полном окружении.
Два фланговых удара по сходящимся направлениям — классика военного искусства. Так германские войска действовали летом и осенью 1941 года в районе Минска, в районе Киева, в районе Вязьмы. Так весной 1942 года они действовали в районе Харькова. Так войска Красной Армии действовали в районе Сталинграда.
21 июня 1943 года истекли два года с момента начала советско-германской войны.
Два лета — грандиозные победы германской армии.
Две осени и две весны — сражения с переменным успехом.
Две зимы — грандиозные победы Красной Армии.
И вот начался третий год войны. Третье лето. Немцы снова будут наступать.
5 июля 1943 года немцы нанесли два сверхмощных удара, и опять по сходящимся направлениям: один удар с севера на юг по войскам Рокоссовского, другой — с юга на север по войскам Ватутина. Точкой запланированной встречи двух германских танковых лавин был Курск.
Главный удар на северном фасе дуги пришелся по 13-й армии генерал-лейтенанта Пухова. Началась чудовищная мясорубка. За три первых дня германского наступления дивизии первого эшелона 13-й армии были смяты. Досталось и немцам. Не обращая внимания на потери, германский танковый клин медленно, но неумолимо взламывал советскую оборону. Направление удара — на Ольховатку. Но навстречу германскому танковому клину генерал армии Рокоссовский бросает 16-й танковый корпус, который огнем с места останавливает германскую танковую лавину И тогда немцы меняют направление главного удара, нанося его теперь вдоль железнодорожной линии Орел — Курск.
Но тут у станции Поныри немецкий танковый клин упирается в оборону 307-й стрелковой дивизии. За пару дней боев в ротах этой дивизии остается по 5–7 человек. В помощь 307-й дивизии командующий 13-й армией генерал-лейтенант Пухов бросает две гвардейские воздушно-десантные дивизии. Бросать десантников под танки — все равно что арматуру для плотины делать не из стали, а из золота.
Отчего никто из золота арматуру не делает? Да оттого, что золото мягче стали. Оборона десантников гораздо слабее обороны обычной пехоты. У десантников нет такого тяжелого и мощного вооружения. Десантные дивизии не предназначены для обороны. Да и стоимость подготовки одного десантника отличается от стоимости подготовки солдата пехоты примерно как цена килограмма золота отличается от цены килограмма стали.
Но делать было нечего. Приходилось использовать де-сантников совсем не для того, для чего они были предназначены и подготовлены.
И вот 10 июля 1943 года в огне и смрадном дыму горящих танков на перепаханном, изрытом воронками поле среди взлетающих к небу фонтанов взрываемой земли безвестный наблюдатель из разведывательной роты предельно потрепанной и обескровленной 307-й стрелковой дивизии видит на позициях врага свежие кучки земли. Это означает, что наступление противника на данном направлении выдохлось. Противник получил приказ атаки прекратить и закрепиться на достигнутом рубеже.
Именно это понимает и командир разведывательной роты. Он боится тешить себя пустыми надеждами. Он знает цену, которую придется заплатить, если доклад окажется ложным.
И начальник разведки дивизии, и начальник штаба и сам командир дивизии не позволяют себе преждевременно радоваться невероятной удаче и требуют подтверждений, а получив их, бросают в бой последние резервы. Главное сейчас — не упустить момент. Если противник успеет зарыться в землю, если сумеет отрыть окопы и траншеи хотя бы метр глубиной, наступающие советские танки ему будут не страшны. А если не страшны танки, то и все остальное не страшно.
Потому самое главное в данный момент — не дать противнику закрепиться на достигнутых рубежах. Не дать обороне затвердеть. Иначе потом ее не прогрызть никакими усилиями и жертвами.
В составе 307-й стрелковой дивизии, как и в любой другой дивизии, собственная штрафная рота — 187-я отдельная. Командир дивизии берег эту роту для особого случая. И вот ее час пробил. Три артиллерийских полка проводят короткий, но предельно яростный огневой налет, пытаясь заставить немецкую пехоту прекратить окапываться. Под мощным прикрытием артиллерии штрафная рота поднимается в самоубийственную атаку. Пусть лягут все, но не позволят противнику рыть траншеи!
Три артиллерийских полка в помощь одной пехотной роте! Такое бывало только в моей армии!
А сообщение о свежих брустверах на позициях немцев стремительно летит все выше и выше. И командир 29-го стрелкового корпуса, и командующий 13-й армией понимают, что наступление противника выдохлось. И все же с высоты их положения невозможно по достоинству оценить всей глубины и всего смысла происходящего. Этот смысл открывается только командующему Центральным фронтом будущему Маршалу Советского Союза Рокоссовскому. У него вон какой угол обзора!
Итак, германская группа армий «Центр» против советского Центрального фронта.
Генерал-фельдмаршал Ганс Гюнтер Адольф Фердинанд фон Клюге против генерала армии Рокоссовского Константина Константиновича.
Чтобы прорвать фронт, надо сосредоточить титаническую мощь на очень узком участке. Немцы такую мощь сосредоточили — на северном фасе Курской дуги на участке протяженностью меньше 30 километров удар наносили одновременно три танковых корпуса — 41-й, 46-й и 47-й. Фланги ударной группировки обеспечивали два армейских корпуса — 20-й и 23-й. В случае успеха танковых корпусов армейским корпусам предстояло расширить участок прорыва.
Но взломать советскую оборону не удалось. Германское наступление явно выдыхалось. Если темп прорыва снижается, если фронт наступления сужается, значит, надо срочно вводить в сражение свежие резервы. Но немцы их не вводят. Из этого следовало, что все свои резервы они уже полностью исчерпали и растратили. У Ольховатки германский танковый клин был остановлен. Германские командиры принимают отчаянное решение сменить направление наступления. Они наносят удар на Поныри уже не тремя, всего лишь одним 41-м танковым корпусом, изрядно потрепанным за четыре дня кровопролитных боев.
41-й корпус из последних сил рвется вперед, направление его удара обозначилось совершенно четко. Фронт наступления сократился до шести километров. Других направлений германского наступления нет, иначе они обозначились бы на второй, максимум на третий день.
