О таком неоднозначном поступке Бонапарта говорили тогда и говорят сегодня разное. К примеру, мемуарист Пьон де Лош, верный присяге и долгу офицер гвардии, командир двух батарей дивизии генерала Морана, достаточно резко отозвался о бегстве от армии императора французов: «Таким образом, египетский дезертир – дезертировал и из России. Он покинул нас в нашей несчастной судьбе».
Император Наполеон отправился из России в Париж не просто инкогнито, а на странном для любого француза поезде, состоявшем из трех саней. В самом начале бегства его сопровождал небольшой конный конвой из французов, поляков и неаполитанцев.
Судьба хранила Бонапарта в Русском походе. В самом его конце кортеж императора в деревне чудом разминулся с казаками, отряд которых умчался в другую сторону за час до того, как через селение проехали трое саней, полных людей, закутавшихся во что придется. Таким образом, казаки-донцы упустили самый большой трофей Отечественной войны 1812 года.
В Ошмяны небольшой санный поезд Бонапарта прибыл как раз в то время, когда подошедший к городку партизанский отряд, состоявший из гусар и казаков, ворвался на его окраину. Налет не удался, поскольку в Ошмянах стояли остатки дивизии генерала Луазона и «безлошадная» неаполитанская кавалерия. Партизаны отошли из городского предместья, заняв соседнюю возвышенность, куда вскоре прибыли расчеты конных орудий.
В городе Ошмяны казаки партизанского отряда Сеславина имели прекрасную возможность захватить (наконец-то!) в плен самого императора французов. Партизаны ворвались в город совершенно внезапно для неприятеля. Главной мишенью для нападавших стал большой дом, во дворе которого оказалось много людей военных. Но здесь квартировал комендант города. Сам Наполеон со свитой находился в тот день на другом конце Ошмян и вовремя покинул опасное место вместе со свитой и конвоем, бежав в сторону Вильно.
Знай местоположение Бонапарта, казаки-партизаны сделали бы все возможное и невозможное, чтобы не упустить такой бесценной добычи. Пленение императора французов в России (что дважды смотрится реальностью), думается, изменило бы очень многое в европейской истории ближайших лет. Денис Давыдов в своих «Записках» ошмянское дело сеславинцев описал в двух строках:
«Партизан Сеславин шел на местечко Забреж, которое 22 ноября он занял с боя. За малым дело стало, чтобы на другой день (в близлежащих Ошмянах) сам Наполеон не попался ему в руки; во второй раз в течение сей кампании судьба спасла его от покушения казаков, везде и повсюду ему являвшихся как неотразимые вампиры!»
Финальную часть боя русских партизан за Ошмяны император французов со своей небольшой свитой не видел: он спешил по пути бегства из России в Париж. Думается, что Наполеон за Неманом, на земле Восточной Пруссии, вздохнул с явным облегчением: здесь «жалкие арабы Севера» на своих степных кониках его уже не догоняли и даже не мерещились в морозной ночи.
Образ «жалких арабов Севера» настолько въелся в воображение Наполеона, что по прибытии 10 декабря в Варшаву он приказал первому человеку, с кем встретился, – французскому послу в герцогстве Варшавском аббату Доменику Жоржу Фредерику де Прадту (известному как аббат Дюфур) буквально следующее:
«Собери десять тысяч польских казаков. Все, что им нужно, – пика и лошадь. Это остановит русских!»
Посланник де Прадт, доктор теологии и недавний архиепископ бельгийского Мехелена, осмелился высказать удивление такому императорскому повелению: польская шляхта мало годилась в казаки. Разгневанный Наполеон в тот же день отдал распоряжение отзыва посланника-аббата из Варшавы, то есть лишил его должности высокопоставленного дипломата Французской империи. Де Прадту пришлось возвратиться в свою епархию; естественно, что он стал после Варшавы оппозиционером по отношению к власти Бонапарта.
…Мемуарист и военный писатель граф Ф. П. Сегюр, человек, приближенный к императору Наполеону, в описании его отъезда от остатков Великой армии (в «Истории Наполеона и Великой армии в 1812 году») заметил:
«От Малоярославца до Сморгони этот повелитель Европы был только генералом умирающей и дезорганизованной армии. От Сморгони до Рейна это был неизвестный беглец, стремившийся перейти через неприятельские земли. За Рейном он вдруг снова оказался повелителем и победителем Европы! Последний порыв ветра благоденствия надувал еще его парус!»
Несомненно, Сегюр был талантливым мемуаристом, описавшим драму Великой армии, не забыв при этом вспомнить и про дела «степных ос» атамана Платова. После выхода в свет «Истории» граф был обвинен бывшим адъютантом Наполеона I бароном Гаспаром Гурго в очернении памяти императора и вызван на дуэль, которая закончилась для Сегюра ранением.
…Казаки «ходили в партизанах» до последнего дня «грозы 12-го года». В историю Отечественной войны красной строкой вошли действия казачьего отряда под командованием императорского флигель-адъютанта полковника А. И. Чернышева в конце октября – начале ноября. Эта партизанская экспедиция во вражеские тылы имела такую предисторию.
Когда 3-я Западная армия по кутузовскому приказу начала движение к реке Березине, то ее командующий адмирал П. В. Чичагов получил известие, что противостоявший ему Австрийский вспомогательный корпус князя Шварценберга пришел в наступательное движение. Чтобы затруднить движение австрийцев, до этого не проявлявших большой активности, Чичагов отправил Чернышева с Донским казачьим полком майора С. И. Пантелеева в рейд для действий близ Волковыска Гродненской губернии.
Первым делом казаков в том рейде стало уничтожение (сожжение) заготовленного леса для устройства французами переправы через Неман у местечка Мосты. Были разогнаны рабочие, собранные для устройства переправы. Одновременно донцы «истребили» мосты на реке Зельвянка у местечек Зельва и Ивашкевичи.
После этого Чернышев получил новый приказ адмирала Чичагова: требовалось установить связь с Первым отдельным пехотным корпусом генерала П. Х. Витгенштейна, который тоже двигался к реке Березине. Казачий полк, 28 октября переправившись через Неман вплавь, двинулся в Минский уезд. По пути им встретились два французских госпиталя с больными: казаки забрали там лошадей, лишив наполеоновцев оружия и припасов. Затем был перехвачен вражеский конный пикет из двух десятков кирасир и драгун…
Во время рейда армейского партизанского отряда полковника А. И. Чернышева (будущего военного министра России) отличился сотник Дудкин. Со своей немногочисленной партией (всего 12 казаков) у местечка Радошкевичи Вилейского уезда Минской губернии он, будучи в засаде в «скрытом месте», захватил трех наполеоновских «кааб-курьеров с важными бумагами». В том деле было пленено еще три жандарма, захвачено 13 повозок и «выручены» из плена генералы Ф. Ф. Винценгероде и А. С. Свечин 3-й, ротмистр Н. А. Нарышкин, есаул Князев и военный комиссионер Полутов, которых вывозили из пределов России.
Пленных везли под «внешним» конвоем из трех жандармов в карете «малыми этапами». По дороге из Тихочина в Минск на карету и прочие повозки напала казачья партия. Урядник Дудкин был послан с «доброконными» казаками «пошарить по большой дороге». Нападение оказалось очень удачным для армейских партизан: их добычей стали французские курьеры, следовавшие к Наполеону из Парижа и от императора на берега Сены.
После этой удачи казачий полк Пантелеева двинулся дальше и у местечка Верхнее Березино встретил посланца Витгенштейна к командующему 3-й Западной армии хорунжего Демидова. Полковник Чернышев направил соответствующее донесение адмиралу Чичагову и повел свой армейский партизанский отряд силой в один Донской казачий полк в Лепель, где 5 ноября соединился с авангардом 1-го отдельного пехотного корпуса.
Рейд казачьего полка по вражеским тылам с враждебным польским населением длился пять дней. Было пройдено по тылам Великой армии 350 верст, уничтожено несколько больших обозов и немало припасов, собранных для наполеоновской армии. По пути предавались огню мосты через водные преграды. Местная французская администрация оказалась «деморализованной», проводимые ею поставки провианта и фуража оказались сорванными, о чем стало известно в штабе маршала Бертье и доложено императору Наполеону.
За успех этой экспедиции по вражеским тылам А. И. Чернышев получил производство в чин генерал-майора и пожалован Александром I в императорские генерал-адъютанты. Полковой командир майор С. И. Пантелеев удостоился высокой боевой орденской награды – Святого Георгия 4-й степени. Наград удостоились и рядовые участники Чернышева экспедиции: рядовые казаки, урядники, хорунжие…
В конце ноября главные силы русской армии, преследуя остатки Великой армии, готовились вступить на литовскую землю и в город Вильно (Вильнюс), значительную часть населения которого составляли поляки. Памятуя их участие в наполеоновском нашествии, Голенищев-Кутузов, князь Смоленский отдал атаману М. И. Платову приказ позаботиться о том, чтобы отношение казаков к местному населению не бросало тень на воинство России. Об этом главнокомандующий писал 27 ноября из Сморгони адмиралу П. В. Чичагову следующее:
