Благодаря информации из израильской контрразведки было известно об установке израильской спецслужбой техники подслушивания в иностранные посольства. Подслушивались также и посольства западных стран. Например, с помощью техники подслушивания в посольстве США контрразведка установила в 1952 году, что сотрудник израильского банка Дорон Ор дал согласие представителям американской разведки выполнять их задания по сбору информации среди иммигрантов из СССР и стран народной демократии. Ор был предупрежден контрразведкой о прекращении сотрудничества с ЦРУ, однако слуховой контроль показал, что он продолжает поддерживать связь с американскими разведчиками, и спецслужба применила в отношении Ора дополнительные жесткие меры.
По информации советской разведки были выявлены и ликвидированы подслушивающие устройства в миссиях Румынии и Венгрии в Тель-Авиве, предотвращена провокационная акция против венгерского атташе по культуре, который подозревался Шабаком в принадлежности к разведке Венгрии.
Благодаря этой информации резидентура в Тель-Авиве имела возможность отслеживать работу специального отдела во главе с Иегудой Баем по работе с иммигрантами из социалистических государств, а также деятельность отдела контрразведки с условным названием «Билу» (начальник — Моше Червинский по кличке «Гном», из-за малого роста), который организовывал нелегальный выезд евреев из СССР, стран Восточной Европы и Ближнего Востока. В состав отдела входило бюро по направлению фиктивных вызовов (и посылок) евреям в СССР и другие страны.
Поскольку на израильскую контрразведку были возложены также функции политической полиции, тель-авивская резидентура получала из этого органа через агентурные возможности исчерпывающую информацию о внутриполитическом положении в Израиле, о положении во всех оппозиционных партиях.
Резидентура хорошо изучила оперативную обстановку в стране, объекты разведывательного проникновения, кадры и режим в интересовавших разведку государственных учреждениях, деятельность израильской контрразведки и т. д. Это облегчило выполнение вербовочных задач резидентуры. Используя информацию об отдельных лицах, резидентура сумела приобрести к середине 50-х годов новые источники информации, что существенно увеличило ее потенциал.
29. Операция «Вызволение»
В этом очерке хотелось бы рассказать об одной подлинно гуманной акции разведки в 60-х годах. Пришло время поднять завесу тайны над операцией кабульской резидентуры по освобождению из афганских тюрем 16 советских агентов-нелегалов, арестованных на территории Афганистана в 1945–1946 годах и томившихся в заключении более двух десятков лет. Эта операция получила название «Вызволение».
Судьба этих людей была поистине трагической. Далеко не все они — а их был не один десяток — дожили до возвращения на Родину. Путь к их вызволению из средневековых восточных казематов был долгим и трудным. Потребовались большие и настойчивые усилия для спасения советских граждан, не по своей вине попавших в беду. Это говорит о многоплановой работе резидентуры в Кабуле, которая не ограничивалась решением чисто разведывательных задач.
С какой целью, с какими заданиями нелегально выводились в Афганистан эти агенты? Четких ответов на эти вопросы в сохранившихся материалах нет. Большинство из них были заброшены в северные афганские провинции разведотделом Туркестанского военного округа, а некоторые — органами безопасности советских республик Средней Азии. Скорее всего, решение об их засылке принималось для сбора информации о стремлениях англо-американцев усилить свои позиции у южных рубежей СССР, в том числе в Афганистане, где имелся значительный слой антисоветской эмиграции.
Подобранные из числа жителей среднеазиатских республик — узбеков, таджиков, туркмен — агенты проходили соответствующую подготовку, которая, как правило, была скоротечной и часто поверхностной, а затем скрытно переправлялись в Афганистан через «зеленую границу». Они были обучены основным приемам и способам ведения разведывательной работы, умели пользоваться тайнописью, шифрами и кодами, вести радиопередачи по рации и т. д., владели языками коренного населения северных провинций Афганистана, а также языком дари (диалект персидского).
Среди этих людей были медицинские работники, учителя, служащие государственных учреждений, главным образом молодые или среднего возраста мужчины и женщины. По понятным причинам мы не вправе разглашать их имена, и поэтому, рассказывая о некоторых из них, ограничимся присвоенными им псевдонимами.
Афганистан — многонациональное государство, где основной нацией являются пуштуны, исторические создатели афганской государственности. Национальный вопрос всегда остро стоял в этой стране. Если спросить афганца, кто он по национальности, ответ будет обычным: я — афганец, или: я — мусульманин, но если уточнить, из какого племени, то можно услышать: из таджиков, из персов, из такого-то пуштунского племени. Непуштунские народности населяют в основном северные провинции Афганистана, и именно там осела значительная часть эмиграции из СССР после Гражданской войны и разгрома басмаческого движения в Средней Азии.
В годы Второй мировой войны и до нее, когда позиции фашистской Германии в Афганистане были сильны, афганские власти рассматривали эмигрантов из СССР, а заодно и коренное население Севера в качестве потенциальной силы против Советского Союза, но после войны увидели в них потенциальную силу против самих себя. В Кабуле считали, что это население ввиду его этнического единства с народами Средней Азии является базой для деятельности советской разведки. И не случайно в правящих кругах страны вынашивались планы кардинального решения этой проблемы: предполагалось выселить коренное население севера в другие районы Афганистана, а на его место переселить часть пуштунских племен с юга и юго-востока. Эта программа была реализована лишь частично: к 1951 году в северные провинции было переселено более 10 тысяч семей пуштунов, которые были обеспечены земельными наделами и средствами для устройства на новом месте. Сколько было выселено коренного населения, осталось неизвестным.
Агентурная сеть кабульской резидентуры позволяла знать о настроениях в афганской верхушке и ее мероприятиях по контролю за северными провинциями страны. Король Захир Шах и в особенности премьер-министр Хашим Хан (1933–1946 гг.) всерьез опасались в 1946 году, что «СССР намерен отхватить часть Афганистана по примеру Иранского Азербайджана». Они не раз публично заявляли: «Мы, афганцы, будем драться до последнего за свою землю».
Афганское правительство длительное время проводило политику насильственной пуштунизации таджиков, узбеков, туркмен и других национальностей, проживавших на севере страны. Обязательным было изучение языка пушту, само слово «таджик», например, официально не употреблялось, его заменили на «кухистанец».
В 1946 году кабульские власти решили провести поголовную паспортизацию всего населения северных провинций. Туда были направлены новенькие паспорта в большом количестве, и в Мазари-Шарифе, Герате и других городах началась кампания по установлению эмигрантов и прочих лиц, не являющихся подданными Афганистана. Их вносили в специальные списки, которые пересылались в Кабул для принятия «отдельного решения».
Территория Афганистана, в особенности его северные провинции, контролировались службой безопасности, полицией, жандармерией и погранкомиссарами, которые имели широкую агентурную сеть. Кроме того, в каждом селении имелись квартальные старосты. Они буквально сразу же узнавали о появлении на вверенной им территории любого неизвестного или постороннего человека. Хозяин дома, к которому приходил такой человек или же обращался к нему за помощью, был обязан под страхом наказания немедленно сообщить о нем квартальному старосте или в полицию. Если он по каким-то причинам этого не делал, то его сосед должен был донести и на хозяина, и на неизвестного пришельца. Наконец, в каждом населенном пункте был мулла, который знал все обо всех. Миновать такую густую сеть слежки и доносов было практически невозможно. Оказавшись в Афганистане, наши агенты-нелегалы неизбежно попадали в поле зрения местного населения, после чего их арестовывали и заключали в тюрьму.
Кабульская резидентура в 1945–1946 годах неоднократно информировала Центр о поимке советских агентов, заброшенных в Афганистан из СССР. Так, в январе 1946 года на основании агентурных данных она сообщила, что «три месяца назад афганцы задержали в районе Шинданда (Гератская провинция) трех советских разведчиков, идет поиск еще четырех, заброшенных в район Мазари-Шарифа, в районе Кундуза был задержан еще один советский разведчик». В конце января того же года начальнику Первого управления НКГБ СССР П.М. Фитину было доложено об аресте афганскими властями в г. Ханабаде двух местных жителей, у которых были обнаружены радиостанция и разведывательные документы. Затем были произведены аресты еще нескольких лиц в ряде городов Северного Афганистана.
