Сегодня, когда на каждом углу по ночному клубу со стриптизом, легкодоступной наркотой и музыкой на любой вкус, рассказы про «закрытые клубы для творческой интеллигенции» могут вызвать ироническую улыбку. По нынешним меркам это понятно. Но наша повесть относится к определенному историческому периоду, и оценивать ее события нужно по правилам той жизни. А в брежневскую эпоху общество было устроено так: с одной стороны, КПСС делала вид, что строго контролирует все сферы жизни, с другой — в творческих кругах царила атмосфера «понизовой вольницы». При этом наше кино, во что сейчас трудно поверить, занимало ведущие позиции в мире. Популярные фильмы собирали по пятьдесятсемьдесятдевяносто миллионов зрителей, общее количество кинопосещений в стране достигало полумиллиарда. На любом заборе висел лозунг: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино. В. И. Ленин» — потрясающая, между прочим, находка ушлых советских киношников, выудивших «правильную» цитату из поучений вождя.
Советские режиссеры получали призы на самых престижных кинофестивалях. На творческих встречах в переполненных залах зрители смотрели на них, как на небожителей. Короче, жизнь била ключом.
У нас с Аллой все складывалось хорошо. Но встречались мы, как я уже говорил, тайно. Если ходили в гости, то в квартиры или в мастерские к знакомым. А свидания устраивали в той же гостинице «Мосфильма». Я в это время снимал музыкальную картину «Диск» с участием «Песняров». На съемках фотограф Вячеслав Манешин сделал первую нашу с Аллой фотографию.
«Диск» снимался для показа в Америке в связи с предстоящими гастролями «Песняров» в США и Канаде. Белорусский ансамбль потом получил за них премию Ленинского комсомола. Такие гастроли были настоящим прорывом для советских исполнителей. И мне предоставили определенный карт-бланш, чтобы сделать интересную картину в западном духе, а не кондовый советский музыкальный фильм. Вот я и «гулял по буфету», придумывая разные трюки и снимая каждую песню как музыкальный клип. В конце фильма я вставил эпизод, называвшийся «Музыкальный магазин», и для него специально придумал сцену с участием Аллы. Под это дело мы записали ее песню. Так Пугачева впервые появилась на «Мосфильме»…
Одно неизменно при всех режимах: тайные романы рано или поздно становятся явными. И как-то на очередное свидание Пугачева пришла с квадратными глазами:
— Мой армянин меня подозревает. Дикий скандал, кавказская ревность. Ты должен спасти мою честь. Должен что-нибудь придумать!
Ну, в общем, классическая женская логика: «Ты должен — и все!»
— Ладно, — говорю, — давай устроим образцово-показательную встречу. Ты придешь к Дербеневу с женихом, а я — с невестой.
И вот собираемся мы на кухне у Лени с Верой. Я висну на своей девушке. Пугачева — на армянине. Написанный мной сценарий продуман до деталей. С Аллой у нас, разумеется, исключительно творческое содружество, мы встречаемся только чтобы обсудить совместные проекты, будущие фильмы и тому подобное. Жених Пугачевой — солидный, между прочим, человек лет шестидесяти, в растерянности смотрит вокруг. Но мы с Аллой играли свои роли с такой достоверностью, что убедили даже его, и моя тайная возлюбленная могла вздохнуть с облегчением.
Армянин вроде бы успокоился, перестал устраивать Алле сцены, но ей самой надоел этот фарс. И однажды она сказала:
— Слушай, а чего мы, блин, придуриваемся? Встречаемся, как шпионы в детективном романе. Давай пошлем всех подальше и будем жить вместе.
— Давай, — согласился я.
Глава пятая
Человек со стороны
Она пригласила меня к себе — но не в родительскую квартиру, куда я за ней заезжал и где жила Кристина, а в другую — свою собственную. Оказывается, у нее была «однушка» в Вешняках, в панельном доме на окраине у МКАДа, доставшаяся в результате развода с бывшим мужем Миколасом Орбакасом. Алла там не жила. Отдала эту «хату» музыкантам из «Веселых ребята». Кое-кто из солистов-вокалистов водил туда девушек и употреблял любимые народные напитки в немереных количествах. Обстановка была соответствующая.
Я просто обалдел, когда увидел эту жилплощадь. Комната была совершенно пустая. На полу — полосатый матрас не первой свежести, а вокруг — водочные бутылки и горы всякого мусора. Алла поспешно ушла на кухню готовить еду, а я взял веник, ведро и стал разгребать этот бардак. Одних бутылок вынес на лестничную площадку сто сорок штук. Я их сосчитал из любопытства. А когда расчистил комнату, стал прикидывать, как бы поуютнее организовать пространство.
На глаза попалась картонная коробка с Кристинкиными вещами — первыми рубашечками и носочками и даже с первой прядью ее волос. Там же лежали игрушки, свечки, мишура. До Нового года оставалась пара недель. Я установил елку на коробку, а из мишуры на полу выложил извилистую «дорожку» до двери. Разложил шарики. Зажег свечи. Получилось очень эффектно. Когда Алла вошла с подносом, то чуть не уронила курицу, которую пожарила. Вместо гадюшника, который был еще час назад, в комнате царила атмосфера праздника.
— Это что такое? — спросила она, кивнув на мою «инсталляцию».
— Звездный путь, — ответил я. — Путь жизни Аллы Пугачевой…
С того вечера мы поселились в этой квартирке. У нас были нежные отношения. Конечно, мы не демонстрировали каждому встречному наши чувства, но перестали скрывать, что живем вместе. Несмотря на привязанность друг к другу, мы с Аллой оставались самостоятельными творческими единицами и занимались каждый своим делом. Я — фильмами, которые тогда снимал. Алла — концертами и гастролями. Утром мы уезжали каждый на свою работу, а вечером садились за стол, ужинали, рассказывали друг другу, как прошел день. Конечно же, ходили в гости к друзьям, в театры, на кинопремьеры, в рестораны, особенно часто — в Дом кино.
Постепенно обустроили квартиру. Первым делом купили югославскую стенку и мягкую мебель — диван, столик и два кресла. За это я дал взятку директору магазина — еще одну стоимость этих вещей. Достать тогда ничего было невозможно. Алла пачками раздавала билеты на свои концерты (это тоже был дефицит!), чтобы мы с заднего крыльца могли приобрести цветной телевизор, одеяла, подушки и постельное белье, посуду…
Я съездил в Питер, привез из родного дома несколько фамильных антикварных вещей. Но комната была небольшая, шестнадцать метров, особо там не развернешься.
Мы жили настоящим. Но и о прошлом друг другу, конечно, рассказывали. Я узнал, что жизнь Пугачевой складывалась непросто. Алла окончила дирижерско-хоровое отделение Музыкального училища имени Ипполитова-Иванова, работала аккомпаниатором в цирковом училище. А мечтала петь на эстраде. С шестнадцати лет стала выступать в «сборных солянках» артистов, гастролировавших в провинции. Это была далеко не сладкая жизнь. Там было все: и изнурительные поездки по глубинке, и нищета, и бесконечные приставания мужиков. Она не сдавалась и долго не могла пробиться. Ездила по маленьким городкам и селам, где зачастую не было никаких условий. Иногда артистов укладывали спать прямо в клубе, на раскладушках, а в углу ставили ведро — чтобы ночью не бегали на улицу.
Так продолжалось десять лет. Другой давно опустил бы руки. Но однажды ей повезло. Она попала на фестиваль «Золотой Орфей» в Болгарии. Попала случайно.
За год до этого Алла участвовала во Всесоюзном конкурсе молодых артистов эстрады и заняла третье место. Первое отдали певцу с чудной фамилией Чемоданов. Он-то и должен был ехать на болгарский фестиваль, но то ли что-то натворил, то ли заболел. Когда Чемоданов отпал, решили послать парня, получившего второе место. Тот оказался гомосексуалистом, и поэтому «невыездным». (Сегодня его бы отправили первым).
Тут вспомнили о Пугачевой, буквально за несколько дней до конкурса. Она едва успела найти песню для выступления — нужно было петь болгарский хит, сделать аранжировку, русский текст. Алла поехала в Болгарию и победила. Но это была только первая ступенька к славе. Ведь на конкурсах в странах сателлитах СССР побеждали многие: и Пьеха, и Ротару, и Ненашева, и Кристалинская, и Миансарова, и Лещенко… До положения суперзвезды было еще ой как далеко. Песню «Арлекино» знали все, но Пугачева народу была толком не известна.
Расставшись с женихом, Алла устроилась в «Москонцерт». Начались поиски нового аккомпанирующего коллектива, хорошего администратора, гастрольного репертуара. Я чем мог помогал любимой девушке. Например, пошил ей новое концертное платье во время съемок фильма «Диск». Старое Алла оставила в армянском коллективе. Для сюжета фильма эпизод с Пугачевой был даром не нужен, но под него художник Марина Левикова изготовила для Аллы в пошивочной мастерской «Мосфильма» красивое концертное платье, отвечавшее новым сценическим задачам. Фотограф Слава Манешин, всегда работавший на моих фильмах, сделал на съемках «Диска» портрет, где Пугачева в этом платье сидит у меня на плече. Фотка потом обошла многие издания.
