В чужом клане - Валерия Веденеева

* * *

Эта фраза отдалась у меня в голове будто ударом колокола: «Рейн на самом деле Кентон Энхард».

Ох, Амана! Ты, конечно, умница и красавица, но не могла бы ты быть чуть менее догадливой⁈

Сейчас, замерший на стене, всего несколько мгновений назад уверенный в своей безопасности по покровом почти непроницаемой темноты, я вдруг ощутил себя жуком, которого вот-вот проткнут булавкой и выставят на витрину перед любопытными.

— Да, интересные совпадения, — невозмутимо отозвался Хеймес. — Вот только Рейн никак не может оказаться Кентоном.

«Не может» — почему⁈

— Почему? — эхом моих мыслей удивилась Амана.

Послышался шелест бумаг.

— Потому что энхардцы нашли Кентона. Доклад об этом я получил позавчера, а само событие произошло на прошлой неделе. Энхардцы отыскали Кентона в лагере для военнопленных в какой-то дыре Темного Юга. Моим ищейкам удалось узнать, что у мальчишки сейчас не в порядке с головой, но конкретных деталей они добыть не смогли. Вот, смотри сама.

Наступила тишина, прерываемая только звуком разворачиваемых листов.

Я закрыл глаза, пытаясь привести в порядок скачущие мысли. Раз настоящий Кентон нашелся, то все мои теории рушились. Дана Вересия не признала меня, потому что я действительно не был ее братом. Клан Энхард, который, несмотря на все его зияющие недостатки, я уже привык считать своим, не имел ко мне никакого отношения.

Хотя нет! Вдруг это ошибка, и Кентон, настоящий Кентон — это все же я, а тот, кого энхардцы нашли — лишь похожий внешне человек? Двойник? Или вовсе демоническая подделка?

Я мысленно вздохнул и также мысленно покачал головой.

Вероятнее всего, конечно, что я пытался уцепиться за соломинку, чтобы, как в самые первые часы своей новой жизни, не оказаться никем в незнакомой земле. Без корней, без связей, перекати-полем…

…С другой стороны, мне не нужно было сейчас ломать голову над тем, как сбежать из замка аль-Ифрит. Все же у любого события есть свои плюсы.

— Отлично, — в голосе Аманы слышалось неприкрытое облегчение. — Рейн мне нравится. Очень не хотелось бы…

— Понимаю.

Снова зашелестела бумага — должно быть Хеймес забрал у нее доклад.

— Кстати, Мес, почему ты сильно давил на Рейна? Даже меня задело. Десятый уровень воздействия?

— Двенадцатый.

— Что⁈ Ты в своем уме? Хотел, чтобы у него мозги вытекли?

Хеймес фыркнул.

— У твоего Рейна стоит такая природная ментальная защита, какой не каждый глава клана может похвастаться. На нейтральной территории я бы его вообще не продавил.

— Хм-м… Мес, а это ведь еще одно подтверждение моей теории, что он из Старшего клана!

— Может быть. А может быть и нет. Не забывай, среди простолюдинов тоже встречаются самородки, особенно среди потомков демонов… Так, а скажи-ка мне, сестренка, — тон голоса Хеймеса изменился, стал серьезным, — ты случаем не пытаешься зажечь искру?

— Ну-у…

— Амана!

— Что Амана? Ну да, пытаюсь.

— А если твой Рейн окажется пустышкой? Инициации еще не было.

— Среди потомков демонов пустышек не бывает.

— Зажгутся у него три камня из десяти, и что дальше?

Пауза, потом Амана упрямым тоном, какого я от нее еще не слышал, проговорила:

— Значит будет три камня. Имею я право хоть раз сделать что-то для себя, а не для клана? Хоть раз побыть эгоисткой?

Какое-то время длилось молчание, потом Хеймес тяжело вздохнул.

— Имеешь. Конечно, имеешь. Он тебе действительно так нравится?

— Да.

— Тогда… Ладно, ты уже большая девочка. Делай как знаешь, мешать не буду.

Если я правильно понял, Амана только что вытянула из брата обещание не препятствовать нашему с ней будущему роману? Верно?

Вот только фраза «зажечь искру» звучала как-то… Речь явно шла не об обычной искре, и не о метафоре для обозначения влюбленности. Интонация, которую использовал Хеймес, скорее подходила для описания какого-то практического приспособления или заклинания.

Разговор брата и сестры между тем перешел на обсуждение приехавших Младших семей, на оценку альянсов, недавно заключенных и только планирующихся, на юношей и девушек, показывающих выдающие способности в том или ином разделе магии…

Некоторое время я надеялся, что проскользнет еще что-нибудь интересное, и заодно пытался запоминать то, о чем Амана и Хеймес говорили. Но вскоре все имена начали путаться у меня в голове и, мысленно вздохнув, я начал спускаться.

Внизу у башни было так же темно и пусто, как и прежде, и до выделенных мне покоев я добрался без приключений. И там, внутри, долго сидел в темноте, размышляя.

Пока лучшее — и единственное — что я мог делать — это контролировать свою память. Даже двенадцатый уровень ментального воздействия — что бы этот уровень ни значил — не смог вытащить из меня воспоминаний, которых больше не было.

Раз уж я начал скрывать тот разговор с Вересией и все, что из него последовало, то мне предстояло делать это и дальше. Но что, помимо этого, я хотел бы спрятать?

В первую очередь — способность слышать через магическую защиту. А значит, мне придется временно забыть и все то, что удалось таким образом узнать, включая подслушанный разговор заговорщиков.

Внутри зашевелились сомнения. Это могло быть важно, могло помочь предотвратить будущие проблемы.

Но, с другой стороны, если аль-Ифрит узнают про эту мою способность, то я больше ничего не смогу подслушать. Мое положение сейчас слишком шатко и ненадежно, слишком уязвимо, мне пригодится любой козырь.

Во вторую очередь я хотел скрыть часть разговоров с Корневой Башней, а еще тот факт, что я до сих пор мог призвать оставленное у ее сердца демоническое оружие.

Да, пожалуй, этого хватит.

Я глубоко вздохнул и приступил к «упаковыванию» как самих воспоминаний, так и всех идущих от них нитей размышлений.

На следующее утро меня разбудил Зайн. Заколотил в дверь, которую я еще вечером предусмотрительно запер изнутри, и, едва я открыл, схватил меня за рукав и куда-то потащил. То есть попытался.

— Пойдем! — потребовал юный наследник Дасан, когда я не сдвинулся с места.

— Это еще зачем?

— Тебя там ждут.

— Кто?

— Парни из охраны. Они не верят, что ты можешь их побить!

— Какое мне до них дело и с какой стати мне их бить?

— Я поспорил, что ты сильнее, чем они. Пойдем!

Я только покачал головой и потер лицо руками. С куда большим удовольствием я бы еще пару часов поспал.

— Зайн, тебе никто не говорил, что невежливо спорить на других людей без их разрешения, а потом что-то от них требовать?

— Нет, никто не говорил.

— Ну вот я говорю.

Зайн ненадолго задумался. Потом отпустил мой рукав, сложил руки у груди в жесте вежливой просьбы и наклонил голову.

— Рейн, побей, пожалуйста, стражников, с которыми я поспорил, чтобы я выиграл пари.

Хм, надо же! Он даже знал слово «пожалуйста».

— Ты оговорил обычную схватку, без магии? — уточнил я и после кивка Зайна вздохнул: — Возвращайся через час. И будешь мне должен.

— Что должен? — Зайн посмотрел непонимающе.

Я пожал плечами.

— Одолжение.

— Ладно! — и, не тратя больше времени на разговор, мальчишка понесся прочь.

Собственно, согласился я по одной единственной причине, которая звучала примерно так: «А почему бы и нет?» Мне и самому было интересно попробовать силы против людей аль-Ифрит. Выиграю — получу уважение, зарекомендую себя среди новых людей. Проиграю… Ну значит проиграю. Зато смогу оценить свои силы уже не против монстров, а против профессиональных вояк.

Я посмотрел вслед Зайну. А ведь это удивительно — половину своей короткой жизни он провел, считай, в заключении — в осажденном доме, в компании только матери, и если видел кого-то еще, то это всегда были гаргуны или другие демоны. Однако при возвращении в человеческое общество освоился моментально, будто и не было никакого перерыва.

Отчего-то мне казалось, что подобная устойчивость психики была необычна. Должен же существовать период адаптации. Или так действует родовое наследие?

Когда, час спустя, приведя себя в порядок и позавтракав, я вышел из покоев, Зайн меня уже ждал, приплясывая на месте. Будто кто-то засунул в тело