Вожатый… - Кирилл Борисович Килунин

И мы побежали, ух-х как мы бежали, и только вскарабкавшись на лесенку на самый верх мы подумали про Горшка и его отряд. Я предлагал спуститься и предупредить.

– О чем? – спросила Алеся.

– Ну, о том…

– Я туда не пойду.

– Хорошо, я один.

– Я не останусь одна.

– Хорошо, давай – поорём.

И мы долго орали, пока к лестнице не подошли недоуменные горшковцы.

– Там на наш берег плывет какая-то страшная фигня, – заорал я им так, чтобы услышали. А они, лишь смеялись, думая, что это продолжения ночи пугалок.

– Что делать?

– Пойдем спать, – сказала Алеся и поцеловала меня в губы.

– Ну, пойдем, – я шел, скрипя своей совестью, я действительно испугался, но пытался убедить себя, что все это нам показалось. Выдумки – пустые страхи. А когда мы дошли до своего корпуса и палаты вожатых, Алеся, пройдя внутрь, скинув футболку и шорты, оказалась в моей кровати. Тогда, я вообще перестал думать, я только хотел, конечно – ее.

– Я тебя хочу, – она улыбалась и только плотнее прижалась ко мне уже раздевшегося и нырнувшего в свою кровать, туда – к ней.

О боже, как расстегивается, этот чертов замок на лифчике! Да ладно, я помню, но почему он всегда заедает в самый нужный момент!

Нащупали центр, подвести под него пальцы и как бы оттянуть немного от спины и приплюснуть концы застежки. Пальцы рук должны держать застежку за то место, где цепляются именно крючки. Такое движение возьмет застежку на излом и крючки снимутся. Не хрена они не снимались…

И вот когда, наконец, получилось, я почувствовал под своими руками ее нежную грудь, в дверь постучали. Сволочи…. гады…

*

– Кирилл, Кирилл Борисыч!!! Вставайте!

– Давай притворимся, что мы спим, – шепчу я Алеська на ушко, тут же его целуя.

– Вставайте у нас ЧП!

Я сразу подумал о несчастных горшковцах, и сам себя, проклиная, спросил:

Что случилось?

– Бегунок! Директор приказал всех мужчин отправить прочесывать лес, сбор в его кабинете через десять минут.

– Блин, я никуда не пойду, шепчу в левое ушко Алеси, пытаясь стянуть с нее последнюю преграду.

– Ты там нужен, – шепчет она, целуя мои губы.

Минут десять я еще пытаюсь «никуда не уйти», но Алеся настойчива, в своем: «нет, тебе нужно идти».

Чертыхаясь, в потемках я ищу свою одежду и весь раскрасневшийся и страдающий от того, что меня оторвали от столь чудесного занятия, я бреду по спящему лагерю в сторону каменного корпуса, где находится кабинет Георгия Вотановича.

*

Бегунки, почему дети бегут?

Ну, чаще всего бегут из неблагополучных семей и детских домов, наш беглец Олег именно такой, он в детском доме с пяти лет.

Они бегут, потому что им это интересно. Чрезмерная любознательность и отсутствие дома, или того, что держит здесь, нет любви, друзей, или просто стало невыносимо плохо и больно.

Вкусившим – сладкую свободу горькой бродячей жизни, трудно привыкнуть к режиму в детских домах и приютах. Им хорошо – только на улице. И вернуть их к нормальной жизни – нельзя.

Когда маленький человек полностью лишается ощущения защищенности и безопасности дома, он – бежит, и тут главное не куда, а сам процесс как решение проблемы.

*

Когда я подхожу к кабинету директора, то двери в него закрыты, а вокруг никого, видимо меня не стали ждать и ушли.

Стою, раздумываю, а может вернуться? Но все – же, решаю – отправиться к воротам, туда, где дежурит Филин, он подскажет: «куда мне идти?»

И вот, когда я разворачиваюсь, и делаю первый шаг, слышу, как за моей спиной – из за закрытой двери доносится, приглушенное: Помогите…!

Блин. Я подхожу к двери и прислоняюсь к ней своим правым ухом, за дверью звуки борьбы, надсадные хрипы, а между ними: отпусти меня боров!

Я ударяю по двери ногой, несильно, но хлипкий шпингалет тут – же выходит из проржавевших пазов.

На директорском диване лежит воспитатель первого интернатовского отряда из Кизела с задранной юбкой, а над ней надсадно пыхтя, склонился наш любимый Георгий Вотанович.

– Я не помешал?

– Помешал! – взрыкивает директор лагеря грозно щуря правый глаз.

– Не уходи! – просит Наташа.

– Я и не собирался. Может, делом займетесь, там все ребенка ищут из Наташкиного отряда. И нечего приставать к моей девушке! – не знаю, как это у меня вырвалось. Вотаныч сразу захмурел, рванулся – как порыв ураганного ветра и громко хлопнув дверью, умчался в неизвестном направлении, топая как целое стадо слонов, думаю все же помогать в поисках мальчика. Я тоже решил отправиться вслед за ним.

– Не уходи! – потребовала Наташа. – Я боюсь! Вдруг он вернется.

– Как я устал, от ваших «боюсь»! Какого хрена ты вообще тут делаешь?

– Сижу на телефоне, – надулась белобрысая, востроносая и очень даже симпатичная, даже когда надуется – Наташа – воспитатель первого отряда ребят из Кизеловского интерната. – Я жду, вдруг из милиции позвонят, или еще, откуда скажут, что нашли…, – тут – же сдулась она.

– А раньше он бегал, этот Олежек?

– Да постоянно, и каждый раз столько проблем, директор, районо, милиция, проверки всякие – задолбали! А он просто – бегунок.

– Хорошо, – я сажусь рядом с ней на диван. – А ты вообще, как?

– Да нормально, – улыбается Наташка. – Он того, не очень, хотел, чтобы по – хорошему, а я все равно не хотела….

Я лишь киваю. Мы сидим час, на часах полтретьего ночи. Я не помню, как ее губы оказались совсем рядом, честно, я думал, что целую Алесю…

Она все сделала сама, на пять лет меня старше, уже опытная в этих самых делах и лифчик расстегнула тоже – сама.

Потом, мы сразу оделись, вспомнив о незапертой двери. За окнами светало, и мы решили – идти, к своим, по отрядам, поисковики так и не вернулись и никто не звонил.

*

Мне было стыдно?

Не очень, я просто жутко хотел спать, но я чувствовал и понимал, что, то, что свершилось, называется – измена.

Думал ли я о том, что делать дальше?

Нет, я не хотел думать.

Постучал тихонечко в свою вожатскую комнату, Алеся открыла тут – же, как будто совсем и не спала, обняла, прижалась губами к моей шее, теплая как стая котят, а затем оттолкнула, так резко, что я чуть не упал.

– От тебя пахнет чужой женщиной, – зло прошептала она.

– О, как будто ты в этом, что – то понимаешь… такая взрослая и опытная, – я решил все свести к шутке и не признаваться, от того что не выспался, был раздражен.

– Что-то понимаю…, – Алеся повернулась ко мне спиной и отправилась к своей кровати.

А я? А я, не раздеваясь, рухнул в свою койку и уснул. Утром предстояло таскать снарягу к реке, мы уходили на сплав.

Да я понимал, что теперь между нами с Алесей – стена, которую сложно будет разрушить…, если это вообще – возможно.

*

Что это было? Тогда