крикнул он вслед.
Яна снова развернулась, тяжело протопала обратно, выхватила свой кожаный рюкзачок и, не оглядываясь, зашагала к подъезду.
Да чтоб этот Степан провалился! Она-то расслабилась, думала, он нормальный… А он вон какой… Трикстер, блин!
Глава 5. Родительские ожидания
Яна влетела на третий этаж так, будто Степан за ней гнался с ножом. Устало выдохнула она уже в квартире, когда прислонилась спиной к входной двери.
Денек выдался странным. Бывали, конечно, дни и веселее, и ужаснее, но все они остались в таком далеком прошлом, что сейчас казались полузабытым кошмарным сном.
— Ну, и кто это был? — крейсером выплыл в коридор Ян и уставился на нее тяжелым взглядом, сложив руки на груди.
Януш действительно выглядел угрожающе, а смотрел и вовсе так, будто сейчас этот крейсер пальнет из всех орудий. Дуется из-за неотвеченных звонков.
— Да так, один придурок, — промямлила Яна, расшнуровывая ботинки и избегая смотреть брату в глаза.
— Ну-ка поподробнее, сестричка, куда ты там опять умудрилась вляпаться? — не отставал Януш.
Яна, замерев над вторым ботинком, так и представила, как она сейчас в лицах начнет рассказывать свою эпопею: засмотрелась на красавчика в автобусе, потом за каким-то чертом поперлась за ним на пустырь, потом выцыганила фотку в обмен на свой акк на сайте, потом еще умудрилась разок с ним случайно столкнуться, а потом оказалось, что он магистрант в универе, да еще и ведет у нее курс. Вдобавок сегодня он попытался ее запихнуть в багажник, накормил ужином, дал поводить машину мечты, а напоследок поцеловал — мол, должна же она знать, как целуется ее главный герой… От его поцелуя путались мысли и подгибались коленки, но Яна не могла сказать, что эти ощущения ей понравились. Так не должно быть. И он не должен был так делать.
Яна тряхнула головой, прогоняя воспоминания о поцелуе, сняла наконец-то ботинок, наткнулась на внимательный взгляд брата и покраснела. Януш продолжал внимательно на нее смотреть, ожидая ответа. Она ужаснулась, представив едкие комментарии после всей этой истории, и снова мотнула головой.
— Отстань! Не буду я ничего рассказывать, — обогнув так и стоявшего у нее на пути брата, Яна устало поплелась в свою комнату.
— Ла-адно, — недовольно протянул тот.
Яна поняла, что ей этот отказ еще припомнят, и поёжилась. Но рассказывать сейчас всю историю не было ни сил, ни желания. Что даже немного странно: в плане доверия друг к другу они были практически “образцовыми” близнецами. Януш для нее — не просто брат, но и лучший друг. Он заботится о ней, пусть и в весьма своеобразной манере. Иногда может едко комментировать ее действия. Иногда ругать. А иногда так произносит какую-нибудь фразу, вроде “ну ничего, еще научишься”, что в конце слышится неозвученное “научишься, дурочка”.
Яна вообще часто попадает в дурацкие ситуации, отчего Януш так и реагирует на многие ее рассказы. Но она же не специально — это они сами с ней случаются. Все остальное — просто следствие.
Степан… Валерьевич — хотя называть его Валерьевичем после сегодняшнего не тянуло совсем — был странным, но любопытным “экземпляром”. Так всегда говорила бабуля про понравившихся ей парней — экземпляры. И Яна не могла не признавать, что Степану хорошо подходит это обычно раздражающее словечко. Он красивый, умный, забавный, начитанный…
Общаясь с ним, она наконец поняла, каким должен быть ее Артур. Трикстером!
Руки чесались включить комп, вцепиться в клавиатуру и написать пару глав, но нужно было сначала задобрить брата. Он временами злопамятный до ужаса: потом припомнит, что она ему что-то не рассказала, и сам что-то не расскажет.
Яну нравилось, когда о нем заботились, и сам умел и любил это делать. Поэтому, полежав пару минут на заправленной кровате, Яна переоделась и направилась на кухню печь блинчики — уж на это ее кулинарных навыков хватит. Потом заварит чай и пойдет подлизываться: чесать брату спинку, делать массаж шеи и говорить, какой он у нее замечательный. Он ведь и в самом деле такой.
А вечером она наконец будет раскрывать персонаж Артура — в голове как раз появилась пара дельных идей, как это можно сделать. И что с того, что главный герой ее романа так сильно напоминает Степана?
***
Мелодия лилась плавно, радуя чистотой звучания и отсутствием фальшивых нот. Януш сегодня был в задумчивом настроении, говорил мало и о чем-то размышлял.
В их с братом квартирке не нашлось места для фортепиано. В шкафу стояла коробка с синтезатором, но с момента переезда инструмент доставали всего пару раз. Почему-то на пианино Янушу играть нравилось больше, а Яна так и вовсе не очень любила это дело. Из-за всего этого Януш может играть только на выходных и праздниках, когда они приезжают домой. Можно сказать: “домой, к родителям”, но Яне иногда казалось, что они так и живут здесь, просто обычно вынуждены ночевать в городе.
Януш любил играть. Яна знала, что ему не хватает вот этого: возможности погрузиться почти в медитативное состояние, прикасаясь к клавишам и плывя на волнах музыки. У брата действительно был талант, и иногда Яна подозревала, что, не дави на него ожидания родителей и бабушки, пошел бы он по музыкальной стезе, благо навыки позволяли.
Самой Яне не хватало терпения и усидчивости часами наигрывать одно и то же, так что музыкалку она еле закончила — все хотелось бросить. Теперь вспоминает о своих навыках только когда они с Янушем играют в четыре руки. Они знают немало композиций, в основном попсовых — тех же Пиратов Карибского моря, например.
Стоило вспомнить о пиратах, как вспомнился и Степан, увлеченно рассказывающий о трикстерах, но мысль вильнула, вернувшись к брату. Что-то его волновало… Вот только что? Спрашивать было бесполезно. По крайней мере, пока.
Бывает у Януша такое настроение, когда он не хочет делиться своими мыслями даже с ней. Потом расскажет, конечно. Всегда рассказывает: не зря они близнецы. Вот только Яна обычно вываливает на брата все сразу, практически с порога, а Януш в этом чуть более скрытный. Впрочем, у него такие ситуации, когда есть повод орать о вселенской несправедливости с порога, случаются крайне редко. Это она постоянно влипает в неприятности, а у Януша все переделки остались в детстве… ну ладно, еще он избил бывшего парня Яны во вполне осознанном возрасте, но там все обошлось.
Улыбнувшись, она оторвалась от созерцания погруженного в полутранс брата и продолжила накрывать на стол. Осталось разложить салфетки и столовые приборы.
— Леночка, — раздался с кухни
