«Нет, не поеду я на лошади, — подумал я. — Во-первых, наездник я никудышный, а во-вторых, так интереснее. Ведь шоссе всего в шести километрах!..»
Утром мы отправились в Соготегойо. По асфальту машина шла быстро, обгоняя грузовики, колесные тракторы с прицепами, крестьянские повозки, запряженные лошадьми и мулами... Местность равнинная, вдоль дороги невысокий кустарник, за ним деревья повыше. Мачты высоковольтной линии... От дороги в редкий лес уходят тропинки. Мужчин почти не видно. Попадаются лишь женщины. Они идут босиком, в руках — мачете, на голове — поклажа. Несут тюки, корзины, даже ведра с водой. Артуро поясняет: здесь так принято. Мужчины носят груз только на плече. Если у индейца поклажа на голове или на спине, если даже он тащит что-то в руках, будут смеяться: «баба».
Теперь нас в машине пятеро: Артуро, я, шофер — парень лет двадцати, два инструктора из местных индейцев. Им обоим лет по двадцать пять — в Центре, кстати, работают в основном молодые мексиканцы. Один знает пополока, другой объясняется на науатль. Густаво послал их в поездку на тот случай, если придется разговаривать с кем-нибудь из индейцев, не знающих испанского. По ходу дела, правда, выясняется, что говорящий на пополока с жителями Соготегойо если и сможет объясниться, то с трудом. Диалект не тот...
Оба инструктора, перебивая друг друга, комментируют для меня то, что мы встречаем в пути. Нагоняем двух индеанок — старую и молодую. Каждая несет на голове ведро. Старая в длинной юбке, выше пояса все открыто ветру и солнцу. Молодая в короткой юбке и цветастой кофточке. Ребята тут же объясняют: в общинах все время спорят на моральные темы. Матери и бабушки стыдят дочек, что те носят короткие юбки, а молодежь корит старших за открытый бюст. У каждого поколения свои нравы...
Проезжаем дорожный указатель «Чакалапа в 20 километрах» и останавливаемся. Слева от дороги работают бульдозеры, лежат большие трубы, экскаваторы выбирают траншею.
— Газопровод тянут, — поясняет Артуро, хотя это ясно и так.
Я выхожу из машины. Разрытая красная земля среди зеленых зарослей, ярко-желтые мощные машины, несколько рабочих-индейцев в касках под большим зонтиком от солнца... Один обедает, разложив снедь на трубе. С другой стороны трубы две девочки — дочки — ждут, когда отец закончит трапезу...
Мы отправляемся дальше. Теперь мои попутчики говорят о нефти. Все больше индейцев из общин бросают землю, уходят на заработки, нанимаются на строительство. Земля устала. Нужны удобрения, знания, как их использовать. Чтобы прожить с семьей, требуется все больше денег. На строительстве платят много, но цены на продукты растут. Цены на землю тоже растут. Теперь один гектар стоит тысяч пятнадцать песо. Но крестьяне этого не понимают или не хотят понять. Землю продают и уходят. Им не до финансовых расчетов. Голодно.
Я спрашиваю у нашего шофера, почему он не ушел на строительство. Ответ неожиданный: «Денег на взятку нет». Оказывается, чтобы получить хорошую работу, нужно дать «на лапу» подрядчику тысяч восемьдесят...
Теперь наш разговор по малейшему поводу возвращается к нефти. Поводы, правда, не заставляют себя ждать. Нефть где-то рядом и, наверное, под нами. Она напоминает о себе то рабочим в каске, то дорожным указателем: «Поворот на вышку №...», то сорокатонным самосвалом с маркой национальной нефтяной компании ПЕМЕКС на двери кабины.
Многое из того, о чем говорят мои спутники, я уже слышал в Мехико. Нефти найдено много. Наверное, запасы ее не меньше, чем в Саудовской Аравии, а может быть, и больше. Нефть высокого качества, и ее можно было бы с выгодой продавать. Мировые цены на нее постоянно растут. Здесь это всех радует. Наконец-то можно будет заняться развитием страны, поднять уровень жизни, решить проблему образования (этот вопрос моих спутников волнует особенно, поскольку ликвидация неграмотности индейцев-крестьян — их непосредственное занятие), построить нефтеперегонные заводы — не продавать же нефть в сыром виде, — обзавестись и своей большой химией, производить различные пластики, пластмассы...
Добрым словом поминают Карденаса, с негодованием отзываются о кампании, начатой правыми в прессе. Правые критикуют ПЕМЕКС, говорят, что он не справится со своими задачами, критикуют администрацию за неповоротливость, за большие накладные расходы государственных предприятий и в то же время пытаются принять участие в государственных компаниях, скупить акции, перекупить предприятия...
Для моих спутников, судя по разговору, такой поворот — новость. Для меня — обычный, давно известный трюк. Точно так ведутся кампании против государственных предприятий в любой латиноамериканской стране. ПЕМЕКС, правда, так просто не свалить. Трудно найти мексиканца, который не гордился бы этой компанией, давно ставшей символом экономической независимости и национального достоинства.
До поездки в Минатитлан я разговаривал с директором одного из крупнейших нефтеперегонных заводов в мексиканской столице.
— Волна критики в адрес ПЕМЕКСа и других государственных предприятий, — говорил он, — поднялась с новой силой в связи с открытием новых месторождений нефти, которые сулят Мексике небывалые доходы. Один из обычных ходов правых— это сравнение наших предприятий с американскими. Говорят, мол, у нас слишком много рабочих и техников на предприятиях. Мол, в США при таком же объеме производства рабочих на предприятиях занято гораздо меньше. Но разве мы можем сравнивать условия США и Мексики? Разве мы можем позволить себе вводить полностью автоматизированное производство и увольнять рабочих? Нет. Мы государственное предприятие, мы даем максимальную занятость, обучаем рабочих, готовим кадры для промышленности. Многие рабочие, прошедшие школу ПЕМЕКСа, работают сегодня на других предприятиях...
— А что вы думаете, — вдруг спросил Артуро, — могут американцы послать сюда войска и захватить месторождения?
— Думаю, им это непросто сделать. — Я постарался ответить осторожно, поскольку догадывался, почему возник такой вопрос
По правде говоря я был удивлен, прочитав в мексиканских газетах тревожные сообщения о том, что некоторые американские сенаторы и политические деятели высказывались за применение силы в отношении Мексики. В то время обсуждался вопрос о ценах на мексиканские нефть и газ. Создавалось впечатление, что американцы были удивлены желанием мексиканцев распорядиться своими природными ресурсами по собственному усмотрению и продавать газ и нефть тому торговому партнеру, который будет лучше платить. И стремление Мексики расширить географию сбыта нефти воспринималось почти как угроза безопасности США. Обычные в таких случаях призывы американских «ястребов» решить проблему, объявив своего южного соседа «сферой национальных интересов» Соединенных Штатов, никого за пределами Мексики не напугали.
Только в Мехико, позднее, поговорив с моими мексиканскими друзьями, я понял, что здесь угрозы США послать войска звучали совсем не иносказательно. Мексиканцы не забыли, что Соединенные Штаты присвоили почти тридцать процентов территории Мексики. У рядового мексиканца, как мне показалось, нет ощущения, что времена-де переменились, что теперь США не могут сделать то же самое, что сделали немногим более ста лет назад.
«А для чего им «корпус быстрого реагирования»?», «Если они собираются «усмирять» арабов, то кто им помешает сделать то же самое с Мексикой? Мы же рядом!» Такие вопросы и рассуждения мне приходилось слышать часто. Впрочем, в те дни я еще был далек от мысли, что угрозы «ястребов» имели под собой реальную почву. Ясно было одно: они сыграли важную роль в кампании шантажа в период переговоров о поставках мексиканских нефти и газа в США. Однако с течением времени позиция Вашингтона стала вырисовываться все более определенно. Вот какое заявление сделал совсем недавно, в марте этого года, американский банкир Роджер Андерсон, «Военная мощь Соединенных Штатов, — провозгласил банкир-«радетель», — гарантия защиты национального суверенитета и энергоресурсов Мексики». Надо ли говорить о том, какая волна возмущения этой претензией на «защиту» прокатилась по Мексике, да и надо ли вообще комментировать это совершенно недвусмысленное заявление?..
— Держись! — весело крикнул Артуро, и машина, не снижая скорости, резко свернула с асфальта на грунтовую дорогу. Мексиканцы любят ездить лихо Но вскоре дорога начала диктовать свои условия езды. Пришлось ковылять на ухабах, ползти по рахитичным мостикам через реки, осторожно нащупывать броды... Спуски сменялись подъемами. Подъемы, однако были длиннее и круче, так что мы постепенно набирали высоту. Справа и слева травы закрывали обзор. Протяжно сигналя, нас обогнал грузовик с высокими бортами. Кузов полон людей. Мои спутники заволновались: «Перекупщики едут. Пора урожая Они сейчас скупят кофе и бобы. Наверняка обманут индейцев, опоят...» Проехали большой загон. Человек десять обмывали лошадей раствором от клещей. Деревушка из нескольких домов на единственной улице... В канаве четверо мужчин повалили здоровенную свинью. Один разжал ей пасть ножом и внимательно разглядывал нет ли паразитов. Это уже работали скупщики.
