После окончания школы корабельных электриков я попал на «Коминтерн».
Мало еще тогда было крупных кораблей на Черном море, и во всех приморских городах хорошо знали наш трехтрубный красавец. «Коминтерн» стал частицей и моей судьбы».
А через два года «Коминтерну» пришлось стать на экране кино тем, с кем он долгие годы стоял в Южной бухте.
Осенью 1925 года в Севастополь приехала киносъемочная группа Сергея Эйзенштейна. Режиссер искал «Потемкин». Но броненосца — линейного корабля «Борец за свободу» — уже не было. Он был разобран. Командование флотом показало Эйзенштейну минный блокшив № 8, бывший старый, разоруженный броненосец «Двенадцать апостолов». Внешне плавучий склад морских мин все еще напоминал броненосец и даже несколько походил на «Потемкин». Но на нем уже давно не было ни орудийных башен, ни характерных для броненосца надпалубных надстроек.
Эйзенштейн ухитрялся снимать «Двенадцать апостолов» на фоне воды и неба снизу, с носа. Но режиссеру позарез были нужны сцены и на палубе, у орудийных стволов. Они были сняты на «Коминтерне». Так в знаменитой ленте, которая обошла весь мир, «Коминтерн» стал «Потемкиным».
Шли годы. Новые корабли вступали в состав Черноморского флота, и «Коминтерн» уступил одному из них место во главе эскадры, а сам скромно стал учебно-боевым кораблем Черноморского флота.
Он был им до 41-го года...
Летом и осенью 41-го года в военном эфире над Черным морем можно было услышать: «Внимание, внимание, серый трехтрубный крейсер приближается к Одессе...», «Большой крейсер идет в Одессу...» Немецкие самолеты-разведчики открытым текстом передавали такие донесения на свои аэродромы. Шифра не требовалось. И так все было ясно. И для корабля, и для экипажей вражеских бомбардировщиков. За этим следовали обычно яростные воздушные атаки.
С первых дней войны старый корабль наравне с новейшими стал участвовать в напряженной военной работе. Возил воинские части, продовольствие, снаряжение, боеприпасы. Эвакуировал раненых. Ставил минные поля у Севастополя, прикрывал переход кораблей Дунайской флотилии в Одессу, артиллерийским огнем поддерживал наши сухопутные войска. Крейсер участвовал в крупнейшей Керченско-Феодосийской десантной операции. «Коминтерн» был флагманом отряда кораблей северо-западного района, а командовал отрядом контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко, сын старшего механика крейсера.
Севастопольские рейсы заслуженно считались самыми трудными. И часто крейсер шел на прорыв морской блокады вокруг города не совсем обычным курсом. Из Новороссийска, Туапсе или другого кавказского порта «Коминтерн» поворачивал в открытое море, но шел не кратчайшим путем, по диагонали, или, как говорят черноморцы, «через перевал», а параллельно берегам Турции и лишь на меридиане Севастополя брал курс на город. Так было несколько безопаснее.
Но патрульные самолеты-разведчики залетали далеко в море и, постоянно сменяясь, кружили по большой кривой, просматривая на подступах к городу все водное пространство. И каким бы курсом ни шел очередной блокадопрорыватель, в светлое время суток он почти всегда бывал обнаружен.
Ночью были свои трудности. Мины на входных фарватерах, атаки гидросамолетов, которые поджидали наши корабли на воде, атаки немецких и итальянских торпедных катеров...
А днем за десяток-другой минут самолет мог настигнуть крейсер, идущий со скоростью в десять-двенадцать узлов. Тогда начинался бой. В вахтенном журнале появлялись лаконичные записи: «20 февраля. 1942 года. Везли мины. Были атакованы торпедоносцами. Уклонились от четырех торпед...»
«9 марта 1942 года. Выйдя из Новороссийска, весь день подвергались атакам торпедоносцев. Отбили десять атак. 11 марта прибыли в Севастополь».
«11 марта 1942 года. Авиабомбой пробило на юте палубу. При взрыве разрушило часть правого борта, снесло надстройки. Есть убитые и раненые. Сбили два самолета...»
...19 июня 1942 года «Коминтерн» с крупным конвоем и военными транспортами вышел в очередной севастопольский рейс. А еще 7 июня фашисты начали третий штурм города. Теперь героические защитники морской крепости особенно нуждались в поддержке. И с каждым днем все усложнялась доставка людей и грузов с Большой земли. Враг предпринимал все меры, чтобы нарушить морские перевозки. В Крым была направлена особая группа из 150 самолетов, экипажи которых были специально «натасканы» на борьбу с кораблями. Из Германии, Италии, Румынии были переброшены подводные лодки, катера-охотники, торпедные катера, сторожевые корабли.
В начале июня в Крым перелетел и 8-й отдельный авиационный воздушный корпус генерал-полковника Рихтгофена. Тот самый корпус, что бомбил Лондон, Ливерпуль, высаживал десантников на остров Крит. На самом полуострове и ближайших к Крыму аэродромах фашисты теперь имели почти 1100 самолетов против 53, которыми располагали защитники города.
...Сразу после выхода 19 июня начались атаки самолетов. «Хорошо было видно, — рассказывал участник этого перехода старший лейтенант бригады морской пехоты Иван Александрович Сухов, — как очередной торпедоносец или «хейнкель» заходили в атаку... Мы все стреляли. Кроме корабельных 37-мм зенитных автоматов, стреляли из станковых «максимов», которые везли. Даже из винтовок. Напряжение доходило до высшей точки, когда пикировщик, начиная пикировать, ложился на боевой курс и от желтого брюха самолета, из-под блестящего прозрачного плексигласового носа капала черная капля бомбы или торпеды.
Крейсер бросался вперед. Останавливался. С рулем на борту ложился вправо, влево. Давал задний ход. Циркулируя и сотрясаясь всем корпусом, словно танцуя почти на месте, резко менял курс... Белая дорожка торпеды проходила у носа, у борта, перечеркивала широкий кормовой след «Коминтерна». Белые столбы взрывов опадали по бортам. Но сброшенная в воду торпеда по-прежнему была опасна. Металлическая акула, оставляя за собой белый бурунчик пены, продолжала обходить корабль по смертельной, сужающейся спирали. А в атаку заходил новый торпедоносец. С другой стороны. С другого курсового угла. С разной высоты, с разных направлений, знаменитым у фашистских асов «звездным» налетом.
Отчаянно отбиваясь, корабли продолжали продвигаться вперед. Многие суда уже имели прямые попадания. У других от близких разрывов тяжелых бомб и сотрясений корпуса садился в котлах пар.
Из Новороссийска по радио пришел приказ: конвою и транспортам вернуться в порт.
Возвращение кораблей прикрыли на меридиане Керченского пролива несколько наших истребителей, поднявшихся с неблизких кавказских аэродромов. Это был предел их дальности полета». «Коминтерн» вернулся. Но 16 июля 1942 года на стоянке в Поти во время налета бомба угодила в высокую среднюю трубу крейсера, вторая пробила трюм. Капитально ремонтировать старый корабль во время войны не имело смысла. Решено было разоружить «Коминтерн».
С корабля сняли пушки и зенитные автоматы. Их врыли в землю и установили под Туапсе , за горой Индюк. За орудия встали артиллеристы «Коминтерна».
Разоруженный «Коминтерн» оставался в гавани. Его хотели разобрать. Но случилось так, что крейсер еще много лет послужил флоту.
В устье одной из рек была во время войны база торпедных катеров и подводных лодок. И вот, чтобы оградить базу от торпедных ударов с моря и изменить режим реки, углубить ее, своеобразным брекватером-волноломом был поставлен старый крейсер. Длинный крепкий корпус его надежно защищал вход к устью реки от тяжелых осенних и зимних штормов. И если бы во время войны пришла с моря вражеская торпеда, она бы ударилась в борт корабля... Старый крейсер-солдат прикрывал своим телом корпуса «малюток» и торпедных катеров.
Так заканчивал свой боевой путь трехтрубный крейсер Черноморского флота, первый его флагман.
...Эскадренный миноносец уходил после ремонта в свою базу. Я напросился на него пассажиром.
Быстро надвигались стремительные южные сумерки. Впереди, с каждой минутой все раздвигаясь вширь, покачивалась бесконечная морская дорога.
Загорался и гас знакомый огонь маяка-мигалки на мачте далекого «Коминтерна». И молоденький штурман эсминца, ловко прицелившись, брал пеленг на этот проблеск. Отходил от пеленгатора, склонялся над картой и шагал по ней циркулем.
Эсминец уходил, но еще несколько минут был виден далекий, мимолетный и радостный, как улыбка близкого человека, огонь.
Арсений Рябикин, наш спец. корр.
Теннесси Уильямс. Проклятие
Теннесси Уильямс известен у нас в стране прежде всего как драматург. Публикуя рассказ «Проклятие» (1945 год), мы знакомим наших читателей с Уильямсом-новеллистом. Лучшие рассказы этого писателя-гуманиста показывают безрадостное существование маленького человека в условиях современной Америки, проникнуты болью за него.
