class="title1">
Тихая гавань
«Каждая пара ссорится время от времени, подсознательно желая доказать себе, что их отношения и не такое выдержат»
— Николас Спаркс. Тихая Гавань.
Тяжело убиваться на расстоянии, и совсем невозможно прийти к верному решению. Тем более когда между двумя людьми проложены мили, голову затмевают те мысли, которые лучше отложить. Голос правильно диктует: «Подожди и не руби с плеча», когда, на самом деле, невозможно даже отвлечься от щекочущих чувств.
Он сильнее сжимает переносицу, закрыв плотно глаза, и опускается в те самые чувства. Что подсказывает сердце? А что — голова?
Прошло чуть меньше недели с последнего их разговора. Они кричали друг на друга, спугивали только что поселившееся доверие и рвали его словами. Всё ещё внутри сидит чувство того, как она своим безразличием и неповиновением задела за больное. Поведение безрассудного ребёнка — не более. Но и он не вёл себя, как образец для подражания. Чувство вины разъедало его изнутри, Гарри боялся, что сказанное и сделанное — есть точка кипения и предел Терезы.
Она может устать. Она может отказаться. Сдаться. Разочароваться. И может уйти, приняв решение за него, за их пару. Это он мог себе представить. Её выражение лица, когда со всем будет покончено, её интонацию, когда она порвёт с ним, и её твёрдую походку, которую он увидит в последний раз. Ему знакомо чувство потери — потери Терезы.
Сжимая сильнее переносицу, он видит перед глазами её затемнённый силуэт. Затем слышит её голос. Немного уставший, хриплый, но наполненный нежностью. Трепещущее чувство нарушает лёгкая тряска. Уилл, сидя за рулём, что-то шепчет, похожее на извинения. Но изумруды бесстрастно обращаются к дороге. Они почти подъехали к особняку.
На заднем сидении комфортно расположились Энн с Ханной. Кстати о Ханне. Малышка безустанно трепала имя Терезы на своих устах, спрашивая, где сейчас мама, почему она не рядом, когда она снова приедет. Бедняжка только чувствовала на подсознательном уровне, что что-то не так, но сама не могла разобраться в подсказывающем голосе изнутри.
Когда автомобиль припарковался в гараже, никакого энтузиазма в зелёных глазах не промелькнуло. Да, он дома. Да, успел к Новому Году. И при этом он знал, что никто не мог гарантировать Терезу в этом доме на Новый Год. Она может позволить себе бросить всё и уехать к бабушке, отпраздновать с ними.
Вяло минуя дверь, он поправляет сумку на плече и, сконцентрировав глаза на поиске девушки, идёт по дому. Прохладно. Дискомфортно. Тускло. Он всё ещё метался от угла к углу, не зная, где по-настоящему его место. В просторной гостиной замечает большую, пышную ёлку — наряженная, но, к сожалению, не светящаяся.
Гарри не обращает внимание уже ни на что: ни на лепетание дочери, ни на что-то отвечающую Энн. Его путь лежит к спальне. Там он сядет на кровать, обдумает план следующих действий, конечно же, решит сесть в свой джип и полететь к ней, в любую точку, названивая, написывая. Иначе он сойдёт с ума.
Не успевает он кинуть сумку около кровати, как замечает лежащий около подушек смартфон. Она оставила его. Мысли летят слишком быстро, и Гарри поворачивает голову к почти всегда открытой арке. Вдалеке, на заднем дворике, виднеется лишь тёмная макушка.
Гарднер расположилась на качающейся скамейке зелёного цвета, куда мужчина сразу же направился. Она там. Предпочла остаться. И он двигается в её сторону, чтобы наконец поймать постоянно убегающую красавицу.
Подогнула ноги под себя, укрылась тёплым пледом, волосы собрала в пучок, чтобы создать себе комфортные условия. Она, погрузившись в мысли, вырисовывала на планшете линии, временами то отдаляя, то приближая, чтобы взглянуть на картину яснее.
Не желая её резко пугать, он обходит с другой стороны едва покачивающуюся скамейку, но всё же темноволосая вздрагивает и поднимает удивлённые глаза. Гарри не замечает слёз, хотя ожидал увидеть. В них полно грусти, и к этому он уже давно привык. Кажется, Тереза никогда не излучала толком счастье, будто всегда наполняясь одной тоской и печалью.
Не подобрал толком слова, поэтому просто сел по другую сторону скамейки и сохранил тишину. Ему нужно быть правильным и идеальным, когда разговор начнётся, надо сдерживаться, хотя он уверен, что больше не пустится на запретную зону.
— Ты приехал… — шепчет, но никак не окрашивает свой голос тоном. Будто замороженная кукла без эмоций.
— Я тебя отвлёк от работы?
Серые глаза опускаются к заблокированному планшету и застывают. Её молчание — не есть хороший знак, наоборот, в подобные моменты она с лёгкостью пускается в анализ. Ей важно сразу разобраться, чтобы не показать себя в плохом свете, если разговор пойдёт слишком натянуто.
Гарри откидывается на мягкую спинку скамейки и отворачивает голову в другую сторону. Перед ним холмы, Лос-Анджелес, прекрасный вид, но он ничего не замечает: всё тело напряженно в ожидании того самого решения.
— Ты хочешь расстаться? — мужчина не ходил вокруг да около.
Её желудок провалился. Глаза сразу поднимаются на него и не находят изумруды, которые всегда обращены к ней. Он измотан. Он действительно устал, и это то, чего она не хотела для него.
— Нет, я даже об этом не думала. — Опуская руки на колени, Тереза сковывается и безумно стыдится.
— Тогда что мы будем делать со всем происходящим? — Стайлс поворачивает голову к своей красавице.
Не сразу она заговорила, не сразу сделала первый шаг навстречу решению, внутренне взвешивая все за и против. Не было проблем в ней, чтобы сомневаться, но всё же она сдержанно молчала, пока не решила подвинуться ближе. Осторожно, оставаясь совершенно незаметной, Тереза заелозила на скамейке, всё ближе и ближе придвигаясь к нему. Она сначала тянет руку к его сжатому кулаку, но быстро себя останавливает. Как же тяжело оказалось делать первый шаг, тем более такой откровенный. Сменив тактику на менее активную, Гарднер ткнулась коленом в его бедро, заостряя на себе так нагло внимание.
— Я не хочу больше ругаться, — шепчет виновато.
Изумруды обращаются тепло и так понимающе, а рука опускается на острую коленку. Он слышит, когда она хочет говорить. И сейчас, когда её блестящие глаза смотрят так проникновенно, проблемы ему только мерещатся.
— Мы должны обсудить то, что произошло, ты же понимаешь? Нельзя просто отпустить наш конфликт и забыть.
— Я понимаю, — всё ещё виновато глядит и, чтобы хоть как-то смягчить его настрой, Тереза обхватывает двумя руками его кисть, прижимаясь, а затем кладёт голову на плечо, — Я не хочу ссориться с тобой сегодня, не хочу всё это обсуждать. Не в Новый Год, я просто
