Рейхсканцлер Бюлов не захотел продолжать истребительные акции. Причины решения он сформулировал так. «Полное уничтожение восставшего коренного населения создаст трудности для дальнейшего развития колонии, — писал он кайзеру, — ибо в земледелии и скотоводстве аборигены незаменимы...»
Новый губернатор Фридрих фон Линдеквист издал для выживших гереро листовку, где им даровалась жизнь при добровольной сдаче в плен. «Вам также выдадут мелкий скот для содержания ваших семей, — говорилось в послании, — если таковые еще имеются».
Из буша возвратилось 15 тысяч гереро, две трети — женщины и дети. Все живые скелеты. Их заперли в лагерях и использовали на строительстве железной дороги. А готтентотам нама все же полагалось наказание: их свозили на известный дурной славой Акулий остров в бухте Людерица, где они умирали от холода, голода и сырости. В апреле 1907 года полковник Эшторф, военный распорядитель, направил в Берлин письменный протест. «С сентября 1906 года по сегодняшний день, — говорилось там, — из 1795 аборигенов умерло 1032. За такие злодеяния я не хочу нести ответственности».
Выживших переправили на материк. Из 17 тысяч пленных гереро и готтентотов, по данным охранной службы, умерло 7682, то есть ровно 45 процентов. Германские потери в боях 1904—1907 годов составили 1447 человек, включая умерших от болезней. Расходы на войну равнялись 400 миллионам золотых марок...
В Юго-Западной Африке установился наконец «покой». Гереро и нама, еще двадцать лет назад бывшие хозяевами своей страны, опустились до статуса рабов. Теперь они имели право работать только на белых. Возмущенно писал в берлинской «Таг» депутат рейхстага Маттиас Эрцбергер: «После введения этого распоряжения в Юго-Западной Африке жители ее превратились в рабов. Идеал хозяйственных колониальных политиков сбылся — черный стал рабочим животным у белого».
— А что ты думаешь делать потом, Матломбе?
— Хочу учить детей истории... Колонизаторы не только порабощали и убивали людей, они практически стерли с исторической карты континента удивительные культуры пастухов-скотоводов и охотников-собирателей, великолепных художников на скалах. Они «цивилизовали» южных готтентотов, да так, что те забыли, откуда происходит их собственное название. Отняли скот у моих предков гереро и овамбо, разрушив тем самым основу их хозяйства, а за этим и племенные институты. Тогда, в начале века, они били наши скульптуры, совсем как конкистадоры Писарро в инкских селениях Перу. Сейчас за эти же маски, скульптуры крупнейшие музеи мира предлагают золото, но не получают искомого — это пропало навсегда...
Теперь я кое-что начинаю понимать, ибо историю украсть, уничтожить, поработить нельзя. Я был недавно в Виндхуке, и мне показалось, что на Кайзерштрассе уже нет того блеска, что был несколько лет назад. А на север они вообще боятся соваться...
Прощаясь, как пароль, я сказал:
— Кому принадлежит земля гереро?
— Нам принадлежит земля гереро! — по-русски последовал ответ.
Н. Непомнящий
Мапуту — Москва
Отзывы продолжали прибывать... В Отделе научной молодежи ЦК ВЛКСМ завели для них отдельную папку, затем вторую. Геологи — люди бывалые, скупые на похвалу — давали высокую оценку молодому ученому из МГУ, лауреату премии Ленинского комсомола Юрию Демину.
Начинаю листать. От Московского университета — альма-матер, вскормившей лауреата. От Министерства геологии СССР, аналогичного министерства Казахстана, — значит, работы Демина нашли практическое применение. Да вот: «По практическим рекомендациям Демина в Лениногорском районе Рудного Алтая открыты новые тела, имеющие важное народнохозяйственное значение». Дальше шли оценки выдающихся ученых. Академик Н. В. Белов, патриарх кристаллографии и геохимии, отмечает: «работы Ю. И. Демина вносят существенный вклад в геологию». Герой Социалистического Труда академик А. Н. Тихонов подчеркивает «высокий научный уровень их математической части и умелое применение математических методов в решении прикладных геологических задач». А председатель Комиссии ЦК ВЛКСМ по премиям Ленинского комсомола академик Н. Г. Басов считает, что Юрию Демину удалось «существенно обогатить теорию и практику нового научного направления палеовулканологии, сформировавшейся в качестве самостоятельной ветви геологических знаний в нашей стране и получающей сейчас мировое признание».
Обилие отзывов, высокий авторитет авторов, откликнувшихся на работу молодого ученого, не являются в геологии чем-то заурядным. Ведь это такая наука, где за каждым успехом не только сотни страниц описаний, графиков, формул, выводов, но и сотни километров маршрутов по горам и тайге, по быстрым рекам и суровым пустыням. На все это требуются годы и годы. Демину же едва перевалило за тридцать.
Обычно представляется так: исследователь земных недр — это человек с молотком, который карабкается по каким-то утесам, продирается через тайгу. Этот стереотип содержит в себе лишь долю истины. Но и эта доля в век НТР все уменьшается.
Впервые увидев Юру за работой, я подумал, что лопал то ли в физическую, то ли в медицинскую лабораторию. Демин поздоровался со мной одними глазами и сразу же перевел их на экран, по которому бежала светящаяся точка. Шло исследование: с помощью рентгеноустановки определялся состав минерала. А рядом стояло еще более мощное орудие для этих же целей — «лазерная пушка».
— Вы зимой, что же, как бы при машинах? — спросил я в перерыве.
— Наоборот, это машины при мне, — отпарировал Юра. — Просто мне повезло родиться в такое время, когда геология — это не только ноги, компас да молоток. Вот и удалось кое-что сделать.
Работа, за которую Демин удостоен премии Ленинского комсомола, называется и длинно и мудрено: «Вулканогенные комплексы и связанные с ними колчеданно-полиметаллические месторождения». В переводе на общепонятный язык это значит, что колчеданные руды и полиметаллы — дети древних вулканов. Тех, что угасли на нашей земле миллионы, а то и десятки, сотни миллионов лет назад. Теперь это положение почти общепринято. Но еще лет 10—15 назад...
Впрочем, если обратиться к истории, то нептунисты спорят со своими противниками — плутонистами не одну сотню лет. Что порождает горы и подземные клады — огненная магма или накапливающий осадки океан, энергия недр или внешние геологические силы? Великий Гёте, поэт и естествоиспытатель, отразил этот спор в «Фаусте». Мефистофель, воплощающий силы преисподней, как бы от имени плутонистов (Плутон — бог подземного мира) говорит о том, как «в глубине, пылая, сверкал огонь, и страшный грохот был. Молоха молот, скалы разбивая, утесы на утесы громоздил». Ему возражает Фауст, защитник гармонии, несомненный нептунист: «Природа силою святой произвела вращеньем шар земной: утесы, камни, горы и теснины и создала ущелья и вершины».
Не знаю, приходили ли на ум эти строки студенту Юре Демину, когда летом 1966 года на Урале, у речки Блявы, впервые разглядывал он слои огромного Блявинского карьера. Думал ли он тогда о великом споре плутонистов с нептунистами?
Сюда, на Бляву, Демин приехал не случайно. Ранее со своим научным руководителем Г. В. Ручкиным он ездил в экспедицию на Карпаты: тот вел со студентами работу по линии НСО и самых способных привлекал к практической деятельности геологов. И когда Ручкин собрался на Урал, Демин, разумеется, отправился вместе с ним.
Стояло теплое уральокое лето. Группа студентов — Юра Демин, Надя Шутова, Наташа Сергеева, Дип Сакия, непалец, — поставила палатку на холме, за поселком Херсонка. Каждому из них было по двадцать, аспирант Георгий Владимирович Ручкин — тогда просто Юра — был на несколько лет старше, а руководителю группы, ныне доценту Университета дружбы народов имени П. Лумумбы Строду Михайловичу Кропачеву едва перевалило за тридцать. В общем, абсолютно молодежная экспедиция. Вечерами пели у костра (а Юра попеть охотник), «травили» байки, на рассвете, перед маршрутом, любители шли ловить рыбу. Юра не ходил («Как-то мне ее жалко», — признался он мне). Разве что с утра пораньше забежит в ледяную воду, ляжет на спину, пересвистывается с орлами.
И охоту не любил. Однажды, уже на Алтае, оставил внизу положенное в этих краях ружье. Влез на утес, чтобы осмотреть обнажение, и вдруг замер: на него в упор смотрел огромный медведь. «Ему допрыгнуть до меня пара пустяков, — вспоминает Демин. — Но зверь понял, что не нужно мешать, повернулся и ушел». Кропачев комментирует этот случай иначе: «Юра — мужчина представительный, медведь его просто испугался...»
На Бляве Демин «нарисовал» (его слово) свою первую геологическую карту.
