Пробравшиеся в лагерь львы кружат возле пикапа: ведь вначале мы волокли зебру по земле, а потом погрузили ее в кузов. Хищников привлекают запах крови и отрезанная задняя нога зебры. Ее оставили, чтобы проверить состояние трупа и предотвратить распространение эпидемий. (Если, распилив кость, найдем белый костный мозг, то животное здоровое, если мозг желтый — почти наверняка больное.) Один из львов вспрыгивает в кузов и устраивается там; к счастью, в кабине никого нет. Через громкоговоритель предупреждаем всех, чтобы не выходили из палаток, успокаиваем людей, утверждая, что у львов нет воинственных намерений. Два грузовика наготове, и из них дежурные наблюдают за посетителями.
А те резвятся, грызут все, что похоже на веревки — электрические провода, кабели, растяжки палаток, шины. Несколько дней назад мы ненароком научили их перекусывать провода, веревки; урок не прошел даром. Костер вроде бы должен удержать зверей на расстоянии, но они его не боятся. Привыкнув к пожарам в джунглях, львы без страха перекатывают лапами красные головешки.
Юная самочка ухватила за край желтый пластиковый таз. Он опрокидывается и накрывает ей голову. Видно, от удивления львица еще крепче сжимает зубы и пускается в путь. Этот бег вслепую заканчивается в груде пустых канистр: они обрушиваются с ужасающим грохотом около палатки носильщиков, и без того клацающих зубами от страха.
Натешившись, львы покидают лагерь. Каждый прихватил по сувениру, а один визитер перещеголял всех, он уносит в зубах табличку с надписью: «Осторожно! Позади одного льва может прятаться другой!» Табличка стояла у въезда в лагерь, и мы не думали, сколь точным может стать сие предупреждение! Представляем, как отпадет челюсть у туриста, который в бинокль заметит льва с табличкой в зубах и прочтет надпись...
Наконец состоится премьера —
посвящение львов в охотники. С тех пор как мы кочуем за ними днем и ночью по Чаду, Кении, Танзании и Руанде, нам никогда не доводилось видеть столь жестокой и беспощадной сцены.
Группа из семи «бродяг», за которой мы наблюдали, не очень настроена охотиться. И мы видим, как самка импалы, прыгая из стороны в сторону, легко уходит от охотников, провожающих ее растерянными взглядами. Но и неудача не подогревает их интереса к охоте. Уходящий жаркий день, видно, притомил львов, они лениво укладываются в траву — ну ее, эту охоту! Мы выжидаем целый час, но апатия и беззаботность львят заставляют нас отправиться на поиски объекта съемок. Есть одно местечко в густых зарослях, где можно встретить затаившегося сервала или пантеру...
Прожектор шарит по зарослям молочая и кустарника. На вершине акации четко вырисовываются силуэты трех венценосных журавлей. Луч захватил их врасплох во сне, они воспринимают его как свет восходящего солнца. Поведение птиц меняется, они приступают к утреннему туалету — вытягивают крылья, разглаживают перья. Кстати, по спектральному составу наш луч мало отличается от солнечного света, нам уже и прежде приходилось наблюдать сходное поведение, когда ночью луч прожектора выхватывал из тьмы спящих птиц.
Подобное было во время полного солнечного затмения на берегах озера Туркана в 1973 году. Каждый вечер, едва солнце исчезало за горизонтом, в воздухе становилась на крыло вся колония розовых фламинго. Птицы улетали в строго определенном направлении, а с восходом солнца возвращались на берег озера на место взлета. В день солнечного затмения, примерно к 14 часам, когда наступила полная темнота, фламинго легли на привычный курс, а спустя несколько минут, как только затмение кончилось, вернулись, приводнились и принялись за утренние дела.
Наши журавли топчутся на верхушке дерева, и мы снимаем в разгар ночи некоторые подробности их утреннего туалета. Луч скользит дальше в поисках удобной дороги и тут высвечивает силуэт львицы. Она не замечает нас, высматривает в стойке добычу. Останавливаем грузовик и принимаемся за дело — камера и телеобъектив на месте. Бруно медленно наводит луч на львицу и высвечивает метрах в двадцати одинокого самца импалы — он настороже, поднял голову. Хищница, почти распластавшись, ползет под защитой кустарника и невысокой травы. Чувствуется техника, опыт матерой охотницы: мышцы напряжены, взгляд устремлен на жертву. Антилопа обеспокоена, хотя пока не видит хищника. Она обречена: позади кустарник, бегство невозможно. Вот львица уже в нескольких метрах от жертвы.
Самец импалы слишком поздно заметил опасность. В высоченном прыжке он пытается перескочить через львицу, но та изворачивается и хватает антилопу за горло, когда копыта ее касаются земли. Животное падает на бок, его горло зажато в пасти громадной кошки. Но, к нашему великому удивлению, львица выпускает жертву.
В поле зрения появляется четверка четырехмесячных львят, прыгающих в траве. Один из них, подражая матери, бросается на горло импалы и пытается ее задушить своими крохотными зубками. Два других кусают антилопу за заднюю ногу. Антилопа жива — глаза блестят,— хотя лежит неподвижно, не реагируя на атаки львят, за которыми следит бдительный взгляд мамаши.
Вдруг импала вскакивает, прыгает, сбрасывая с себя пятнистые комочки. Они откатываются в траву; но львица не отпускает добычу далеко, настигает ее и мощным ударом лапы сваливает на землю. Львята снова бросаются вперед, покусывают антилопу за ноги, пытаются ее удушить. Оглушенное животное больше не движется и, похоже, не замечает острых коготков, глубоко вонзившихся в заднюю ногу. Глаза антилопы блестят, но никакой дрожи, стонов, защитных рефлексов.
Прошло двадцать минут с момента первой атаки...
Кажется, с импалой покончено, когда, собрав последние силы, она снова вскакивает. Львица начеку и наконец наносит удар милосердия. Начинается пиршество. Семейство обгладывает добычу до костей.
Реакция съемочной группы на насильственные сцены неодинакова: у каждого в зависимости от темперамента и воспитания, но большинство готово вмешаться и прекратить страдания животного. В этот день все возвращались в лагерь грустными. Видеть некоторые сцены своими глазами куда тяжелей, чем смотреть отобранные кадры. Порой в самых невыносимых ситуациях оператор прекращает съемку, и при монтаже мы выбрасываем слишком кровавые сцены.
Однако наш подход к съемкам фильма о животных — придерживаться истины; мы не равнодушны, но не имеем права по своему усмотрению редактировать сцены охоты. Держать людей в невежестве не дело. Наша цель соблюсти экологическую истину.
Чтобы выжить, хищник должен питаться мясом. Для продолжения вида он должен научить своих потомков убивать жертву, а обучение не может проходить без страданий и пролития крови. Лев нападает на прекрасную газель не из садизма, он не удовлетворяет свои «низменные инстинкты». Животное не знает, что такое жестокость.
Опасаясь разочаровать поклонников царя зверей, скажем, что лев, глава прайда, предпочитает демонстрировать силу, отбивая добычу у своих собратьев, вместо того чтобы охотиться самому. Кстати, тот же лев в конце своей жизни будет изгнан из прайда и окончит свои дни в одиночестве, питаясь падалью и мелкой живностью... Таков безжалостный закон мира животных.
Наш «глаз циклопа» приоткрыл завесу над ночной жизнью львов, и мы теперь знаем, как они проводят большую часть своей жизни — в ночной охоте.
Окончание следует
Жерар Вьен, Ги Вьен
Перевел с французского Аркадий Григорьев
Не думал я, что полста лет спустя смогу заново, пусть по памяти, но совершить полет на Северный полюс; заново пережить в подробностях и деталях высадку папанинской четверки, вернуться к хлопотам нашей первой высокоширотной экспедиции; вспомнить товарищей молодыми крепкими парнями, отчаянно преданными идее освоения арктического Севера...
В тот год весна была ранняя, и мы с тоской смотрели, как под горячими лучами солнца исчезал снег. На Центральном аэродроме, откуда мы должны были улетать, появились лужицы и кое-где уже зачернела от оттепели земля. Вся Москва радовалась теплу и солнцу, но только не мы: стало ясно, что на лыжах из Москвы нам уже не взлететь. Пришлось срочно переставить машины на колеса, огромные, выше человеческого роста, а лыжи отправить поездом в Архангельск, где весной еще не пахло.
В составе экспедиции было пять самолетов. Три из них — машины Михаила Водопьянова, Василия Молокова и Анатолия Алексеева,— оборудованные специально, шли на полюс через остров Рудольфа. Четвертый, наш тяжелый самолет, вспомогательный, должен был следовать только до острова Рудольфа. Но впоследствии ситуация изменилась... Наш экипаж: командир — Илья Мазурук, второй пилот — Яков Мошковский (потом, на Рудольфе, он перешел на самолет Алексеева, а его место занял Матвей Козлов), первый бортмеханик — Диомид Шекуров, второй — Дмитрий Тимофеев и, наконец, штурман корабля — автор этих воспоминаний.
