— Спасибо, что проводил до дома, Зив.
— А что ты собираешься делать? — Зив тянул время.
— Посмотрю телевизор, потом приму душ, потом почищу зубы и лягу спать, — сказала она. — Разве ты не знаешь этого?
— Я ведь инопланетянин…
Его так сильно потянуло в этот уют. Немного посмотреть телевизор, горячая вода, теплая постель…
— Я инопланетянин, откуда мне знать, что положено делать?
— Ты на самом деле инопланетянин?
Если признаться, что это розыгрыш, она его выгонит. Ни в коем случае он не хотел расставаться с этим теплым, домашним ощущением.
— Послушай, — говорить было трудно, в горле пересохло. — Слушай, что если я побуду здесь, займусь изучением землян?
— Ночью?
— Конечно, я должен знать, что земляне делают и ночью.
— Я не знаю, что ты делаешь, даже в дневное время!
— Ну, давай я зайду, о'кей? И все тебе расскажу.
Щелкнув, открылась дверь напротив, и высунулась лысая смуглая голова. Энни торопливо ступила на порог. Зив тоже шагнул внутрь, и она быстро захлопнула за ним дверь. Зив успел различить только взгляд соседа из-под сросшихся седых бровей.
Энни всегда пугал мистер Демал. Большой и смуглый, он никогда не улыбался. Зачем-то оставлял комиксы из своей воскресной газеты под ее дверью. Поэтому когда он шаркал мимо мусоросжигалки, Энни всегда опускала глаза, чтоб он ее не заметил.
Она аккуратно замкнула дверь и положила ключи в сумочку. Потом повесила пальто на плечики в шкафу, и сумочку тоже.
Потом вошла в гостиную и оглядела ее. Она всегда так делала. Это была ее собственная квартира, не общежитие. Вычищенный пылесосом голубой ковер, белая кухонная стойка, шкафы с аккуратно сложенной одеждой — все ее. Приятно было осознавать это.
Зив же сразу уселся на цветастый диван. Энни немножко огорчилась этим. Потом Зив сказал:
— Это замечательно. У тебя очень мило, Энни, — и Энни стало лучше.
— Там, откуда ты, есть такие квартиры? — спросила она.
— Гм, нет, — сказал Зив. — У нас совсем по-другому, — заложив руки за голову, от откинулся назад, — дома похожи на… пещеры. В них толстые, закругленные стены, они теплые и безопасные. И никто не может туда войти без разрешения. И отнять их тоже никто не может. Никто.
Печаль звучала в его голосе. Энни села на пол, прислонившись к дивану.
— Тебе скоро возвращаться туда, Зив?
— Не уверен, — сказал он. — Я не знаю, когда вернусь.
— Они заедут за тобой, возьмут тебя на корабль? — спросила она. — Наверное, интересно летать в космосе?
Он посмотрел на нее, сидящую у ног, и улыбнулся. У Зива была милая улыбка.
— Да, — сказал он. — Они заберут меня, и мы понесемся в космосе мимо всяких звезд и планет.
Энни подумала о корабле, несущемся в ночном небе.
— Мимо Луны?
— Ага.
— Выше самолета?
— Конечно. Космические корабли летают гораздо выше всех самолетов.
Хорошо, наверное, летать в космосе. Люди из телепередач иногда встречали инопланетян, но Энни еще не приходилось. Он выглядит обычным человеком, но зовут его Зив. Он изучает землян. «Может и ее тоже?» — понадеялась Энни.
Зив сказал, что будет спать на диване. Сказал, что ненадолго зайдет в душ, но вышел только после четвертого выпуска телерекламы, с мокрой головой и в другой рубашке. В руках он держал что-то влажное.
— Я повесил кое-что сушиться в ванной, не возражаешь? У тебя есть плечики для рубашки? Я ее хорошенько выжал, капать не будет.
Его белье висело по всей душевой трубе, отчего в душе у Энни стало темно. Когда она зашла в спальню, то увидела, что его рубашка висит на плечиках под люстрой.
Над ее кроватью висела мокрая рубашка. Казалось, она летит. На ее диване, под ее пальто спал пришелец.
В субботу Зив работал в обеденную смену. Он чувствовал себя чистым с ног до головы. Чистое тело, чистые волосы. В прачечной утром он зарядил монетками автомат и выстирал не только свою одежду, но и Эннин небольшой мешок вещей, приготовленных для стирки. Никто не мог бы пожаловаться на него как на соседа по комнате.
Погружая замороженные картофельные чипсы в кипящий жир, он с удовольствием думал о том, что сегодня его ожидает ночлег под крышей. Энни, конечно, не была гением, но, с другой стороны, гений и не позволил бы незнакомому пришельцу спать на своем диване. Выглядела она тоже ничего. Если он собирался пожить у нее некоторое время, то… как любила повторять его бабушка, грех добру пропадать.
На следующий день Зив окончательно обосновался, получил личное одеяло, подушку и ключ от квартиры.
Энни нравилось жить с ним. На самом деле, нравилось. Но он все запутал. Энни всегда стирала по средам. Привыкла ходить в прачечную с одним хорошим человеком который помогал ей заряжать машину. А Зив взял некоторые ее вещи в субботу и пошел в какое-то другое место. И теперь она не знала доскольки считать, пересчитывая свои трусы. Еще он оставил одеяло и подушку на диване и пользовался ее любимой кофейной чашкой. К тому же он перенес в ванную розовый коврик, который всегда лежал у кровати.
Но Зив рассказывал ей о своей родной планете, где все жили в домах-пещерах и ездили на ракетах вместо автобусов и машин. Ей нравились его истории.
Он не хотел, чтобы она кому-нибудь рассказывала о нем, и это ей не нравилось. Ни о чем другом она и думать не могла, и ее спрашивали: «Энни, что ты сегодня такая молчаливая?»
Мистер Демал тоже посматривал на нее странно. Он, наверное, думал, что она пустила незнакомца в свой дом. «Зив не незнакомец», хотелось сказать ему, «Он инопланетянин!» — но Энни боялась. Голос мистера Демала так угрожающе гремел.
Вот Рейчел Квиллон совсем другая. Она была управляющей дома и жила внизу в квартире 1Д. У нее — седые волосы, собранные в пучок на затылке, хорошая улыбка и пушистые тапочки. Энни всегда говорила «Привет!», встречая ее в холле за мытьем лестницы, или с пылесосом.
Иногда Рейчел приглашала ее к себе на чашку чая. Энни не очень любила чай, но любила поговорить с Рейчел.
— Я вижу, у тебя друг живет, Энни.
— Да! — Энни не приходило это в голову, но Зив и вправду был ей другом, разве нет? — Его зовут Зив.
— Интересное имя. Он что, словак?
Энни отрицательно покачала головой:
— Он просто Зив.
Положив сахар в чай, она потянулась за сухариком.
— Зив здешний?
— О, нет.
— Откуда он, Энни?
Энни уставилась в стол.
— Он просил не говорить.
— Ах, значит так, — Рейчел отпила чаю, — Энни —…
— Она остановилась и молчала некоторое время. Потом, положив ладони на стол, склонилась к девушке.
— Энни, ты не обязана делать того, что Зив тебе говорит. Важно, чего ты сама хочешь.
Энни подумала чуть-чуть.
— Я могу делать то, чего я хочу.
— Вот именно, — Рейчел выпрямилась.
— Что ты знаешь о детях? — спросила Энни.
Подхватившись, Рейчел повернулась к кухонной стойке и долила горячей воды к пакетику чая.
— Я знаю основы, — сказала она, — один конец орет, и из обоих течет. Опершись на стойку она посмотрела на Энни. — Что ты хочешь знать о детях?
— В группе нас многому учили. Учили что надо делать, и чего не надо.
— Да…
— Но нам нравятся некоторые вещи, которые делать не надо.
— Не удивительно.
— Нас учили, как делать детей. Но говорили, что этого делать не надо.
— Я склонна согласиться. Скажи, они вам помогали в этом абсолютно похвальном намерении?
— Что?
— Они показали вам, как не делать детей? Тебе давали таблетки или другое, чтобы положить внутрь? Вообще что-нибудь?
Энни нетерпеливо помотала головой. Она ничего такого не помнит.
— Это сработает? — спросила она.
— Таблетки?
— Нет, я имею в виду — ребенок получится? Если делать, как говорили?
Рейчел тяжело опустилась на стул.
— Да, — сказала она, — я уверена, что сработает.
— Спасибо, Рейчел!
Этой ночью Зив перенес телевизор в спальню. Он сказал, что инопланетяне любят смотреть телевизор в кровати. Так они сидели на кровати и смотрели вместе.
Зив положил руку ей на плечо. Энни это понравилось, и она подвинулась к нему. Потом он положил руку ей на сиську. Наставницы в группе называли это грудью, но все остальные — сиськами.
Его прикосновения были приятны. Она прижалась к этой руке. Ей было приятно, что на ней розовая ночнушка. Это было симпатично, и ей нравилось как ткань скользила под рукой Зива.
Джимми из их группы тоже любил это делать когда-то. Энни было интересно, понравятся ли Зиву другие вещи, которые нравились Джимми. Она положила руку ему на колено, чтобы проверить.
— Эй!
Энни отдернула руку.
— Извини.
— Нет-нет, — сказал он. — Ничего, малышка. Все это замечательно. Ты просто удивила меня.
