Обычно их всего несколько дюжин. Сегодня же они шли косяками. Сначала Ким посчитал, что это репертуар группы выманил их из нор. Он сам подмечал закономерности, правда, не так хорошо, как компьютер, но по людским стандартам — просто замечательно. И подзывая очередного любителя музыки, глянул на монитор, с которого еще не успел стереть имя Колина. Тот родился третьего июля пятьдесят первого года. Ничего особенного. Но это ставило его в самую середину возрастного диапазона собравшихся. Загадка крылась в цифрах, и в данном случае дата рождения Колина не имела четных чисел. То же самое относилось ко всем, кого отверг компьютер. Он заметил это потому, что ранее пришлось завернуть кого-то, родившегося одиннадцатого сентября. Сначала он думал, что все дело в сочетании 9-11, но потом сообразил, что это просто частный случай гораздо более широкой закономерности нечетных чисел.
Охранники любили посплетничать насчет программ-профайлов. Начальству было все равно, поскольку выводы, полученные этим способом, так или иначе не могли оставаться секретом. А подобные гипотезы и домыслы помогали охранникам давать правдоподобные объяснения людям вроде Колина.
Ким не раз слышал о профайлах, выглядевших настоящим бредом. Но какими бы странными они ни казались на первый взгляд, Ким всегда верил, что стоявшие за ними шаблоны были надежными, что слухи затрагивали исключительно поверхностные явления, не касаясь истинных тонкостей, распознаваемых только компьютером. Судить следует по результатам: терроризм как явление медленно, но верно угасал — значит, профайлы необходимы.
Но сегодня эта вера была поколеблена. Ким не только заметил, что всякий человек с нечетной датой рождения был объявлен Желтым, но таких оказалось невероятное количество. Совершеннейшая бессмыслица! Даже если тут существовали более трудноуловимые, скрытые факторы, как могло случиться, чтобы сразу столько людей вдруг стали сочувствовать террористам? А коли так, что должна предпринять страна?
Если терроризм можно определить как возможность устроить хаос наугад, вслепую, для большого количества незнакомых людей одновременно, то Джей Гетман был самым опасным действующим террористом в мире. Джей (ДжейГ для друзей) был также законопослушным гражданином, машину которого украшало больше флажков, чем у любого жителя квартала. Это он знал точно, потому что вел скрупулезный подсчет.
Венцом успешной деятельности Джея в его двойной роли оказалась должность в отделе Предупреждения террора и оценки вероятностей, маленьком, но влиятельном агентстве, весь штат которого размещался на двух этажах скромного административного здания. По слухам, Джей был самым изобретательным и способным программистом отдела, — комплимент, в развернутом виде подразумевавший, что «кроме него, никто не понимает, как работают его программы». Он прославился созданием дерзких новых алгоритмов, способных распознать готовящийся террористический акт практически еще до того, как сами террористы осмыслят собственные планы. До прихода в отдел он помогал ФБР выслеживать киднепперов по следу из меченых банкнот, которые они оставляли на своем пути, как только начинали тратить добычу. Кроме того, он помог министерству финансов выявить немало фальшивомонетчиков.
Первые профайлы Джея были шедеврами красоты и точности, и террористы стремительно теряли позиции. Но успех порождает потребность в еще большем успехе. «Все низко висящие фрукты», как любил называть первые программы Джей, были давно уже сорваны, а новым приходилось все глубже внедряться в обычный костяк общества в поисках надежно законспирировавшихся террористов и их пособников.
Босс Джея, обычно разделявшая мнение последнего о собственной гениальности, в данный момент, однако, была не слишком довольна им.
— Знаете, сколько вчера выявлено потенциальных террористов? — разорялась Роберта Холлман.
Джей молчал, поскольку общеизвестно, как опасно отвечать на риторические вопросы Роберты. Мало того, разнося вас в пух и прах, она почти не переводила дыхания.
— Более семисот пятидесяти тысяч! Интересно, откуда такие цифры, черт возьми? Даже если все эти люди виновны, ФБР не справится с таким количеством. Какая польза от системы распознавания террористов, полагающей, что все окружающие люди — террористы?
— Семьсот пятьдесят тысяч — это далеко не все люди, — запротестовал Джей, но немедленно заткнулся под уничтожающим взглядом Роберты. — Этого больше не повторится. Я немедленно проверю, в чем дело.
Втайне он знал причину, хотя не собирался признаваться. Пока. Это все чертовы даты рождения. Несколько месяцев назад израильтяне захватили не слишком изобретательных подражателей «Черному Сентябрю», чей лидер пытался достойно почтить память самой первой, подлинной группировки, используя дату ее уничтожения (выбранную весьма произвольно, 5 марта 1973 года) в качестве даты своего рождения, отмеченной более чем в дюжине поддельных удостоверений личности. Джей узнал об этом факте вчера вечером, после того как весь день работал над программой распознавания лиц, пытаясь заставить ее видеть разницу между нормальными изменениями в прическе человека и намеренными попытками скрыть истинную внешность. Проблема была не из легких. В конце концов, скольким людям выпадает несчастье просматривать старые фотографии и гадать, какого дьявола им стукнуло в голову так себя изуродовать!
Но Джей был уверен, что рано или поздно справится с трудностями. Все дело заключается в том, чтобы обобщить изменения, идущие вразрез с традициями: хиппи, ставшие филистерами, люди среднего возраста, которые без всякой видимой причины вдруг начинают одеваться по последней молодежной моде.
Потом кто-то прислал ему мейл с анекдотом о «Черном Сентябре», и он решил, что было бы неплохо пометить Желтым всех, имевших ту же дату рождения: а вдруг несколько членов ячейки все же сбежали. На беду, сегодня у него было назначено свидание с весьма знойной особой, и в голове у него была только Лайза. Лайза с длинными каштановыми волосами и ногами от ушей. В спешке он позаимствовал несколько строк кода из другой программы, и результатом явилась выборка всех дат, содержавших единицы, тройки, пятерки, семерки и девятки вместо запланированных чисел. Лайза родилась одиннадцатого ноября семьдесят седьмого года, и он понял свою ошибку, когда вышибала не пустил ее в клуб, где они намеревались провести вечер. Если бы Джей объяснил все это Роберте, та закатила бы глаза, пробормотала что-то насчет «тебя и твоих женщин» и посоветовала бы не писать программы в горячечном состоянии, когда на уме один только секс. Все это Джей превосходно знал и без нее. Но считал себя звездой и надеялся схватить удачу за хвост — поймать террориста и одновременно поладить с Лайзой. И хотя блистательно напортачил в обоих случаях, быть звездой означало еще и не показывать вида, что дела идут совсем не так идеально, как хотелось бы.
Джей включил компьютер и принялся исправлять ошибку. Когда Роберта попросит отчет, придется сказать правду, но, может, еще удастся пустить в ход жаргон программистов, заморочить ей голову и скрыть свой глупый промах.
А пока не мешало бы смягчить это фиаско новой программой стандартов одежды.
А в тысячах миль от него совсем другой человек тоже сгорбился перед компьютером. Большинство людей знало его как Джейкоба, что было весьма удобно, поскольку фамилий у него было столько же, сколько паспортов, а легкий европейский акцент позволял сходить за уроженца любой из десятка стран. Но по каждому из этих паспортов даже самая сложная программа-профайл, созданная Джеем Гетманом, идентифицировала бы его как Зеленого, тем более что дни, когда Джейкоб рисковал своей головой на «полях сражений», давным-давно прошли.
Сам Джейкоб считал себя консультантом. Среди его клиентов было немало наиболее опасных в прошлом террористов, теперь, правда, удалившихся на покой. Сначала их потрясли и испугали возможности американских профайлов. Самые первые были поразительно точны, прекрасно сфокусированы и смертельно опасны для целых организаций. Но Джейкоб знал достоинства терпения и советовал клиентам запастись им.
Один мудрый человек охарактеризовал террор как «оружие массового помрачения», и это определение справедливо даже тогда, когда террористы не рискуют обнаружить себя какими-то открытыми действиями.
— Выжидайте, — советовал Джейкоб своим соратникам. — Пусть американцы станут своими собственными террористами.
Не все коллеги соглашались с ним, но большинство из таких были глупы и легко попадались в сети. Потом американцы выловили всех, кого могли, и принялись импровизировать, применяя наисложнейшие инструменты правосудия, чтобы гоняться за людьми, все менее и менее походившими на клиентов Джейкоба.
