довольный донельзя. – Я с ней не спорю, себе дороже, сама понимаешь.
– Понятно, – шипит она, тут же хватает сидящего рядом с ней зеленоволосого за плечо и бросает ему: – Тогда ты, Боря. Шевелись. Пойдешь со мной.
Тот, просияв, подскакивает и увлекает ее на танцпол. А Громов награждает меня еще одной быстрой усмешкой, от которой внутри меня что-то плавится.
Мы сидим еще примерно час, во время которого я пишу маме покаянное сообщение, что еще немного побуду в гостях, что все у нас замечательно и что ничего страшного в моей задержке нет, ведь домашку на завтра я уже сделала. «Я ложусь спать», – наконец отвечает мама. – «Приезжай, как приедешь. Утром поговорим».
Ничего хорошего эти слова не предвещают, но я решаю не париться о том, на что все равно уже повлиять не смогу. Тем более, что у меня есть другая причина для забот – более острая и насущная. Я хочу в туалет. Очень хочу.
Но мне безумно неловко встать и прямо при Громове сказать, куда я направляюсь. Вот и терплю. Он же выйдет из-за стола рано или поздно? Правда?
– Зак, – вдруг к нашему столу спешит тот самый белобрысый лось, причем лицо у него почему-то растерянное. – Братан, проблема! Поможешь?
Из его сбивчивых рассказов я понимаю, что он что-то разбил в баре, что это было случайно, а они хотят денег, а у него как раз отец блокнул карту, и может ли Зак разрулить все, он же четкий пацан…
– Блядь, – резюмирует Громов со вздохом. – Ладно, пошли, разберемся.
И едва я обрадованно выдыхаю, как он вдруг приближает губы к моему уху и шепчет:
– Чтобы ни шагу из-за стола, кукла. Поняла?
Я послушно киваю, совершенно не планируя в этот раз слушаться, и Громов вместе с лосем уходят.
Но едва я подрываюсь вскочить, чтобы поискать заветный туалет, как ко мне приклеивается та кудрявая рыжая, которая сидит сбоку от меня.
– Слушай, – заговорщицки улыбается она, – а можешь помочь мне, как девушка девушке?
– Да, – машинально отвечаю я, мечтая поскорее от нее отвязаться.
– Не знаешь, с кем Зак планирует сегодня на вписке быть, раз Алиску он отшил?
– Почему я должна это знать? – неожиданно резко спрашиваю я.
– Ты же его телохранитель, – удивляется она. – Я думала, ты должна заранее знать, с кем он будет трахаться, чтобы проверить ее, разве нет?
Я едва не давлюсь воздухом.
– Это секретная информация, – строго отвечаю я, хотя меня это все почему-то ужасно раздражает.
– Блин, хоть бы я, – искренне вздыхает девушка. – Я уже две недели как в рыжий покрасилась, а Зак хоть бы посмотрел в мою сторону!
– Зачем в рыжий? – вырывается у меня.
– Ты что! – он смотрит на меня так, будто всерьез сомневается в моей квалификации. – Зак ведь только с рыжими девчонками мутит, фетиш у него такой!
Меня сначала разбирает смех, а потом злость.
Вот же Громов скотина! Значит, в колледже он всем заливает, что ему нужны брюнетки, тут в клубе ему рыжих подавай, а на самом деле кто его любовь? Блондинки? Лысые?
Мысль о том, что ему могут нравится светловолосые, впивается в сознание отравленной иголкой, но ее тут же перекрывает физическая потребность, которая очень остро о себе заявляет.
Я резко встаю.
– Где здесь туалет?
– Вон там, за сценой, – рыжая машет рукой вправо.
– Спасибо.
Я уже оказываюсь у заветной двери, но внезапно оттуда раздается мужской хриплый голос и женские стоны. Черт возьми, ну они не могли другого места себе найти!? Я же сейчас под страхом смерти туда не зайду! Ну не в мужской же мне идти?
Не думая уже ни о чем, я вихрем несусь к лестнице, спускаюсь на второй этаж, где все заполнено клубами дыма, цветными вспышками и извивающимися телами. А еще тут странно и сладко пахнет, у меня даже в горле першит.
Туалет здесь точно так же расположен, как и на третьем этаже, – и я с огромным облегчением туда залетаю. Протискиваюсь через толпу пьяных хохочущих девчонок, нахожу свободную кабинку, а потом, до невозможности счастливая, выхожу обратно. Надо быстрее вернуться, пока Громов не заметил моего отсутствия. А потом аккуратно ему намекнуть, что развлечений на сегодня достаточно и что моя смена телохранителя подходит к концу. Вызвать такси, вернуться домой, снять, наконец, эти неудобные ботинки, в которых за целый день ужасно устали ноги, придумать оправдание для мамы…
– Опа, малышка!
Незнакомый огромный парень, выходящий из мужского туалета, буквально падает на меня и прижимает собой к стене. От него резко воняет потом и тяжелым парфюмом, а на лице дебильная полуулыбка, от которой мне становится страшно.
– Пустите, пожалуйста, – прошу я.
Ноль реакции.
На меня пялятся абсолютно безумные обдолбанные глаза, а я почему-то даже на помощь не могу позвать. В горле все пересохло.
– Какие губки, – хрипит он, пытаясь потрогать меня за лицо. – Отсосешь?
– Помогите! – кричу я испуганно, но мой голос растворяется в шуме, даже девочки, выходящие из туалета, не обращают на нас никакого внимания. – Я не хочу!
– Красотка, – его рука нашаривает мои волосы, сгребает пучок в ладонь и больно тянет. – Такая малышка сладкая…
В советах по самообороне обычно пишут: двиньте коленом по яйцам, ткните ключами в глаза, а потом бегите. Я заучила это все наизусть. Но туша этого парня так сильно прижимает меня к стене, что я еле дышу и при всем желании не смогу сдвинуть колено даже на пару сантиметров. Ключей с собой нет, а на мои руки, которыми я пытаюсь его оттолкнуть, он даже внимания не обращает, это ему как слону дробина.
Такого не может быть, чтобы это сейчас со мной происходило!
Почему я? Я же некрасивая, я одета бедно и немодно, почему он прицепился ко мне?!
– Помогите! – из последних сил кричу я, когда он дергает полы моего пиджака, и верхняя пуговица отлетает куда-то в сторону, угрожая раскрыть обтянутую тонкой водолазкой грудь. – Помогите! Пожалуйста!
Кто-то вихрем налетает
