боли. Взглянув по ближе на портмоне и телефон я обратил внимание что на них отчетливо были видны пятна крови. Открывая портмоне у меня, была маленькая надежда что это просто совпадения и что внутри портмоне документы буду принадлежать вовсе не ему. Но сука, эта жизнь, а не сказка и чудеса здесь случаются крайне редко. И поэтому документы что были в портмоне принадлежали моему брату.
— Где он? — Спросил я, сдерживая слёзы и крепко сжимая портмоне и телефон в руке.
— Мы так понимаем, что эти вещи принадлежат вашему брату? Алиев Карим Муратович? Все верно.
— Да, верно. Где он?
— Сотрудникам службы спасения удалось извлечь его из машины, и скорая отвезла его ближайшую больницу.
— Он жив? — Спросил я почти шепотом.
— Да. Но его состояние…
— В какую именно больницу его повезли? — Перебил я полицейского, не желая ничего больше слышать.
— Послушайте сейчас важно и другое ваш брат оказался виновником дорожно-транспортного происшествие. Ему еще повезло что сам остался живой и что другой водитель отделался лишь сотрясением мозга и переломом руки. Так как вовремя заметил машину, выехавшую на встречную полосу. Но предотвратить столкновение, к сожалению, все равно не удалось. Удар пришелся в правую сторону и так как шёл сильный дождь образуя на асфальте тонкую, но очень скользкую пленку то в такие моменты тормозной путь увеличивается в 5–10 раз. От полученного удара машину вашего брата развернула и откинула прямиком в кювет, где машину пару раз еще и перевернуло. Благо что не произошло никакого возгорания.
— Могу я поговорить с пострадавшим водителем?
— Можете, если, конечно, он захочет с вами говорить. Но имейте в виду даже если между вами и пострадавшей стороной будет оформлена досудебное урегулирование о том, что он не имеет к вам никаких претензий то суд по данному дорожно-транспортному происшествию все равно состоится и вашего брата скорее всего лишат прав.
— Ясно я понял вас. Вы так и не ответили на мой вопрос. В какую именно больницу повезли моего брата?
— В ту же что и скорая которая проезжала совсем недавно.
— Спасибо. Я могу идти?
— Можете, но личные вещи вашего брата пока останутся у нас. Позже мы передадим их в больницу. И да вы можете проехать. Я сообщу сейчас на главный пост, чтобы вас пропустили.
— Спасибо. — Ответил я, отдавая личные вещи Карима обратно полицейскому.
Вышел из машины взял маму за руку и ее повел в сторону своей машины.
— Сынок что случилось? Почему они так долго тебя держали?
Слушая мамины вопросы, я все это время держась крепко за руль набирался смелости для того, чтобы рассказать ей про Карима.
— Сынок, ты почему молчишь? — Вновь обратилась ко мне мама, положа свою руку мне на плечо видимо для того, чтобы точно привлечь моё внимание к себе.
— Мама, — повернулся я к ней пытаясь всё ещё сдерживать свои слезы. — Дорога перекрыта не просто так, здесь произошла авария…
— Я знаю сынок. Но причём здесь это? И то, что тебя держали в полицейской машине?
— Мама, — хриплым голосом начал я, — это Карим попал в аварию.
— ЧТО… — Закричал мама, схватившись за лицо и начала просто рыдать. — Где он? Я хочу его видеть? — Попыталась мама открыть дверь и выйти из машины. Но я заблаговременно заблокировал двери, предполагая именно такую ее реакцию на новость об аварии.
— Мама успокойся пожалуйста. — Схватил я ее за запястье руки, которой она все пыталась открыть дверь крича при этом, чтобы я снял блокировку. — Мама послушай его здесь нет, скорая его увезла в ту же больницу что и отца. Полицейские сказали, что пропустят нашу машину и нам сейчас необходимо успокоится насколько это возможно и доехать как можно скорее до больницы чтобы узнать, как он.
И мама слова Богу меня услышала так как перестала пытаться открыть дверцу машины, а просто откинулась на спинку кресло закрыла лицо руками и начала уже тихо плакать. А я тем временем завел машину и прямиком поехал в больницу пытаясь при этом соблюдать эти долбаные правила дорожного движения. Приехав больницу, мы с мамой сразу же направились к стойке регистрации в надежде как можно скорее узнать в какое именно отделение был доставлен Карим и отец.
— Здравствуйте, — обратился я к медицинской сестре, сидящей за стойкой, — к вам в больницу должны были доставить Алиева Мурата Саидовича и Алиева Карима Муратовича. Подскажите в какие отделения их определили?
— Одну минуточку. — Эти их больничные минуточки длятся отнюдь не минуточку, а пока ждешь ответа чувство будто проходит целая вечность.
— Так, — начала говорить медицинская сестра, смотря в компьютер. — Алиев Мурата Саидович госпитализирован в отделения неврологии, а Алиева Карима Муратовича госпитализировали в отделение нейрохирургии, но сейчас он находится в реанимации и вам туда нельзя. — Кричала нам уже вслед медицинская сестра.
Прибежав в отделение нейрохирургии, как и ожидалось никто нас в реанимацию не впустил. Медицинский персонал, который меня всячески удерживал все это время и не позволял мне прорваться в реанимацию пытался меня заверить что врачи делают все возможное чтобы спасти жизнь моему брату и что как только операция закончится доктор выйдет к нам и все подробно расскажет. По началу я их и слушать не хотел, мне хотелось лишь одного это поскорее увидеть Карима и убедиться, что с ним все относительно в хорошо. Я был словно в каком-то помутнении что, напрочь позабыв о матери, которая к тому времени присела на скамейку и опустив голову к коленям продолжала плакать. И когда я увидел это меня словно окатило ледяной водой, я перестал рваться в реанимацию и подошёл к маме сел рядом с ней обнял её и наконец-то дал волю своим эмоциями что сдерживал все это время. Сколько мы так с мамой просидели я не знаю, мне кажется, время сейчас для нас остановилось. Может прошли минуты, часы, дни и годы в ожидании того, что вот сейчас выйдет доктор, закончив операцию и скажет нам что его больше нет и это ожидание и эта неизвестность убивало сильнее всего. Мама все это время продолжала плакать на моей груди ровно до того момента пока не уснула. А я
