Здесь, в отдалении от больших городов, никто после смерти не покидает круг семьи. Мертвые продолжают жить с живыми — или живые с мертвыми, если угодно. «Ты можешь прочитать об этом сто книг, — заметил как-то Раймон. — Но не поверишь, пока не увидишь сам». Раймон, вообще, рассказал мне многое. Гаитяне не хоронят своих покойников в земле. Мертвые остаются на поверхности, заключенные в помянутые выше склепы, и получают все, чего не имели при жизни, — хороший дом, внимание и уход. Никто не забывает о них, даже если семейная усыпальница стоит далеко от дома — так бывает во всех крупных городах. А раз в год, первого ноября, на праздник Геде, в котором слились День мертвых и День всех святых, — все женщины надевают пурпурное или черное и вместе с мужчинами навещают усопших родственников. В этот знаменательный день над всеми кладбищами вывешивают свои пестрые флаги жрецы вуду — живые пришли встретиться с мертвыми, и им нужны посредники!
Выложив все это, Раймон замолчал, оставив меня в глубоком раздумье. Тем временем машина вновь съехала с укатанной дороги на разбитую каменистую тропинку, и стало сильно трясти. Вдоль дороги по-прежнему пробегали пестрые нищие деревни.
Я смотрел в окно и, убаюканный равномерным мельканием крестов, не то спал, не то пребывал в ленивом обмороке. Мне вспомнилось, что за день до того на сельской толкучке мне предложили купить удивительную вещь — пыльную литровую бутылку, внутри которой непостижимым образом оказался опять-таки резной раскрашенный крест. «Зачем?» — спросил я. Продавал бутылку неулыбчивый молодой парень. Бережно протерев ее, он сказал: «Вы идете на кладбище и берете сосуд с собой. Вы наливаете в него то, что любит ваш родственник: ром, вино, что угодно. Вы поите его, и сила креста перетекает к нему». Парень был очень серьезен. Настолько, что я не стал покупать бутылку, хотя она и манила меня чем-то. Впрочем, вряд ли когда-нибудь я стал бы поить из нее своих мертвецов. А ставить такую вещь на полку как сувенир — глупо.
Я думал над этой бутылкой весь день, а вечером за ужином рассказал Раймону. Он долго смотрел на меня, а потом просто пожал плечами: «Смерть на Гаити — это только начало».
Михаил Дружков Фото Александра Тягны-Рядно
Михаил Дружков
Volkswagen Nanospyder создан троицей дизайнеров Пэтриком Фолветером, Дэниэлем Саймоном и Яном Хантером. Их тоже воодушевило многообещающее слово «нанотехнологии». По замыслу авторов проекта, для сборки этого автомобиля не нужны огромные заводские цеха по той простой причине, что его соберут миллиарды нанороботов по заложенной в них программе. Сама же работа будет протекать в большом баке со специальной жидкостью. Причем в тех местах, где требуется повышенная прочность, толщина материала будет больше. По окончании срока службы — пожалуйте обратно в чан на деконструкцию. И так — до бесконечности!
В конце прошлого года состоялся юбилейный сотый автосалон в «столице грез» Лос-Анджелесе. Ну, а что еще в большей степени воплощает американскую мечту, нежели автомобиль? Но в таком случае почему — Калифорния, если звание американского автограда традиционно принадлежит Детройту?
На Восточном побережье США в целом, а в Детройте в частности автомобили производят. А вот покупают их… на Западе! Именно Калифорния — основное место обитания «денежных мешков», потому и везут сюда новинки со всего мира, надеясь соблазнить очередного толстосума необычным дрим-каром. Взять, к примеру, Lamborghini. 40% этих автомобилей получают американские номера, притом на трети из них в качестве региона указана Калифорния.
Поэтому любопытная публика заполняет залы автошоу в Лос-Анджелесе с ничуть не меньшей охотой, чем в Детройте, а вот журналисты пока этот автосалон своим вниманием не особо балуют. Перетягивание каната с запада на восток и обратно продолжается, его исход пока неясен.
Как и в прошлом году, в рамках нынешнего салона прошел конкурс дизайнеров Design Challenge. На сей раз девизом стала «трансформация удовольствия от вождения в экологические ощущения» (transforming the future of driving into an environmental experience). На суд строгого жюри было представлено 9 проектов (которые можно назвать и прожектами, не слишком погрешив против истины), основной особенностью которых стала экологическая чистота как самого автомобиля, так и процессов его производства и утилизации. Кто скажет, что есть на Земле более подходящее место, где могли бы оценить красоту этого замысла, чем Калифорния? Законодатели штата своими нормами давно «поставили на уши» весь мировой автопром. (Во всяком случае, ту его часть, которая намерена продавать здесь свои машины.) Эскизы красивы, спору нет. Будут ли красивы машины и будут ли они вообще, говорить пока рано — это все-таки конкурс дизайна.
Acura NHR-1 (Nano Hydrogen Racer 1) задуман как платформа для испытания новых материалов и источников чистой энергии. Не обошлось и без модного нынче словечка «нанотехнологии». Что это такое, толком пока мало кто знает, но все уже уверены — нанотехнологии, разумеется, помогут решить все те задачи, которые сегодня никому не по зубам. В Acura, в частности, они позволят создать сверхкомпактный топливный элемент, работающий на водороде. А материалы шасси и кузова станут не только почти невесомыми, но и на 100% утилизируемыми. Авторы проекта — Леон Паз, Джо де Наталь и Дэвид Чен.
Honda Extreme, Honda Extreme , разработанная дизайнерами Николасом Дэвидом, Дэниэлем Талбертом и Дэвидом Ченом, построена на сотовом шасси из поликарбоната, которое может подстраиваться под растущие параллельно карьере запросы владельца: кузов, который соответствовал его социальному статусу сегодня, завтра станет уже непрестижен, и его можно будет быстро видоизменить. Карьера, видимо, у владельцев таких машин предполагается стремительная — через 5 лет шасси уже подлежит утилизации.
Toyota RLV (Renevable Lifestyle Vehicle) нарисовал некий Кевин Дж. Чун. Он считает, что его детище появится на дорогах уже в 2015 году. Здесь, конечно же, тоже применены сплошь утилизируемые материалы, но изюминка проекта не в этом. Говорят, в Лос-Анджелесе ездят лишь на двух скоростях: 5 и 75 миль в час. Первое относится к пробкам в часы пик. И как раз в этом случае владелец RLV сможет не терять времени попусту и заняться фитнесом, перейдя на… педальную тягу. А как дорога освободится — аккумулятор и электромотор сменят уставшие ноги.
Kia Sandstorm сделан из полиэтилентерефталата, того самого, из которого изготавливают популярные нынче пластиковые бутылки, стремительно приходящие на смену стеклянной и железной таре. Привод тоже вполне земной: биодизельный гибридный агрегат с никель-металлогидридными аккумуляторами.
Audi (Dynamic Space Frame) построен на «динамической пространственной раме». Новое тут — только в первом слове названия. Перевести его на понятный язык? Извольте — в таком Audi в полостях каркаса будут течь необходимые для работы всех систем жидкости, потоки которых будут реагировать и перераспределяться в ответ на электрические управляющие сигналы. Такая схема революционизирует конструирование, производство и утилизацию автомобиля, наверное, поэтому для создания этой концепции понадобилось сразу 14 авторов.
Mini Biomoke создал дизайнер Гери Шью. В принципе в нем заложена та же идея, что и в следующем ниже проекте. Только на шестом году жизни сэндвич-панели кузова не нужно будет сжигать на костре, а достаточно просто зарыть в землю. Там они быстро разложатся и превратятся в отличный компост. Настоящий суперкар для владельцев собственных шести соток!
Mercedes-Benz Resy — плод дизайнерской фантазии Андре Фрея, Гордена Вагенера, Ника Гарфиаса, Джеффри Анейроса и Кристофера Родса. Легкие сплавы, стекло, резина, но прежде всего — дерево: вот материалы, делающие автомобиль экологически чистым. Трубчатый каркас настолько прочен, что панели кузова оказалось возможным выполнить из… фанеры. Если кто-то въедет в такую машину, ему не придется влезать в долги и закладывать квартиру, ремонт сведется к замене отдельных «дощечек», которые при желании можно изготовить и самому. А после 5-летнего срока службы все панели могут послужить отличным топливом на дачном празднике с шашлыками. Впрочем, для шасси и силового агрегата пять лет — далеко не предел.
