Но вскоре мирное существование сменилось новой эпохой экспансии: кушаны завоевали северную Индию и южный Пакистан , принадлежавшие прежде парфянам. Наследником Куджулы, обосновавшимся в Гандхаре, был Сотер Мегас (по-гречески «великий спаситель»). Монеты с его изображением находят к югу от Гиндукуша. Долгое время этот правитель оставался абсолютной загадкой для исследователей. Но не так давно в Пешаваре всплыла надпись, упоминающая правителя Вима Такто. Историки связали его с персонажем, изображенном на статуе Вимы в Матхуре (в окрестностях Агры), а в ходе дальнейших изысканий выяснилось, что Вима и Сотер — одно лицо. Авторам данной теории удалось также доказать, что этот правитель родом из степей Евразии. А его греческий титул «Великий спаситель» призван был всего лишь подчеркнуть цивилизованность царя и легитимность его власти.
Эллинизм + буддизм
В 180 году до н. э. сын греко-бактрийского царя Эвтидема Деметрий скрылся в глубине Индийского субконтинента. Здесь он основал Индо-Греческое царство, которому всего через полторы сотни лет предстояло пасть под натиском кушан. Физическое присутствие греков на Востоке вело к неизбежному смешению идеологий и культур. Многие греки, подобно потомку Деметрия царю Менандру (правил в 150—135 годах до н. э.), обращались в буддизм. Но если на рубеже эр эллины сошли с исторической арены, то этого не произошло в культуре, где сформировался своеобразный греко-буддизм. Это направление процветало до V века на современной территории Афганистана, Пакистана и в северо-западных районах Индии — в западных областях Джамму и Кашмира. Правители Кушанского царства оказали огромное влияние и на концептуальное развитие буддизма, особенно махаяны, перед тем, как это учение распространилось по Центральной и Северо-Восточной Азии, а с I века н. э. — в Китае, Корее и Японии. Начало греко-буддизму в Индии было положено еще Александром Македонским (356—323 годы до н. э.), которого в завоеваниях сопровождали философы: ученик Демокрита Анаксарх, киник Онесикрит и будущий основатель скептицизма Пиррон. Эти мыслители в течение тех полутора лет, что армия находилась в Индии, активно общались с «голыми философами» субконтинента — в результате чего создали такие вот исключительно буддийские по духу тезисы: «Ничто не существует в действительности, человеческой жизнью управляет привычка», «Нет ничего, что было бы само по себе больше то, чем это», «Происходящее с человеком не является плохим или хорошим, а наше отношение к этому — лишь сон». В Греко-Бактрийском и Индо-Греческом царствах были и двуязычные указы, и созданные по эллинскому образцу администрации, монеты и алфавит, позаимствованный теми же кушанами. А еще в некоторых буддийских божествах отчетливо отобразились «черты» греческих богов. Например, Геракл в шкуре Немейского льва (божество-покровитель Деметрия I) послужил моделью для Ваджрапани — покровителя Будды. Он до сих пор стоит у ворот многих буддийских храмов. В своеобразной кушанской форме греческое искусство дошло даже до Китая и Японии, но прежде оно перемешалось с индийским — индуистским и буддийским. Кушаны взяли у эллинов украшенных венками купидонов, вьющийся виноград и фантастические фигуры кентавров и тритонов. Наконец, еще один элемент. Еще до греков в Бактрии преобладал зороастризм, который кочевники-юэчжи тоже восприняли. После продвижения их на север Индии и поддержки, которую Канишка оказал махаяне, это учение дополнило основной Палийский канон буддизма новыми текстами, подняв Будду до статуса, сходного со статусом Ахурамазды, создав вокруг него пантеон полубожественных бодхисатв, посвятивших себя спасению людского рода, достижению личного совершенства и окончательного знания.
Барельеф из Гандхары, одной из кушанских провинций (сегодня она поделена между Афганистаном, Пакистаном и Индией). Слева направо: кушан за молитвой, Бодхисатва Майтрея, Будда Шакьямуни, Бодхисатва Авалокитешвара, буддистский монах
От Арала до Ганга
Распространив свое влияние по всему Индостану, кушаны развили регулярную торговлю с портами Персидского залива. По обоснованным предположениям историков, к концу I века н. э. им принадлежали огромные территории от Арала до Ганга и Восточного Туркестана. С этого исторического момента в империи начинается эпоха наивысшего могущества и благосостояния.
Китайские хроники подтверждают, что завоевание долины Инда стало причиной великого обогащения кушан. Земля там неслыханно плодородна, населения как раз столько, чтобы успешно ее возделывать, и даже из самой «Да Цин» (то есть из Рима) сюда добираются купцы. И это не сказки — римские источники тоже подтверждают: граждане империи в торговых целях добирались тогда до портов современного штата Гуджарат. «Хоу Хань-шу» («История поздней династии Хань») констатирует: «…там можно найти драгоценные вещи из Да Цин, тонкие хлопчатобумажные ткани, отличные шерстяные ковры, благовония всех видов, сладости, перец, имбирь и черную соль».
Государство кушан продолжало расти. При четырех следующих после Куджулы правителях оно заметно расширилось — сначала на юг, в Индию, затем опять на северо-восток. Вима Такто захватил район современного Пенджаба, его преемник Вима Кадфиз окончательно утвердился в той части Афганистана, что прежде не покорилась кушанам. Величайшим же среди кушанских царей стал Канишка, правивший около 30 лет начиная с 127 года. Грандиозность его владений подтверждается археологическими находками: от Сурх-Котала, Беграма и Пешавара до Таксилы и Матхуры (где по преданию родился Кришна). Территория царства уже охватывала Косамби и Санчи в самой глубине Индостана. Далее он завоевал Сарнат (где в начале прошлого века были обнаружены надписи с именами и датами правления кушанских царей), Мальву и Махараштру, потом Ориссу — на северо-востоке субконтинента. То, что Канишке принадлежали огромные области даже южнее Деканского плато, подтверждает Рабатакская надпись, найденная в 1993 году в Афганистане . Она представляет собой 500-килограммовый обломок скалы, на котором выгравированы слова на бактрийском языке греческим алфавитом. При Канишке кушаны овладели Кашгаром, Яркендом и Хотаном. Потом, уже в III веке, монеты еще одного их царя, Хувишки, вместе с другими подношениями из золота будут возложены к «трону просветления» уже в Бодхгайе (по легенде Будда достиг здесь высшего состояния духа). Эта обширная география показывает, что кушаны при Канишке и Хувишке стали могущественным народом Центральной Азии и заняли все культовые форпосты, связанные с буддизмом — главной объединяющей идеологией своего многонационального государства.
Руины кушанского города Сирсух, процветавшего в I веке н. э.. Фото PIEGO LERAMA OREZZOLI/CORBIS/RPG
Последователи принца Сиддхартхи Гаутамы бродили по Индии и Бактрии еще за несколько веков до появления здесь кушан. При новой власти буддизм поначалу не претерпел особых изменений. Однако в деле государственного признания и поддержки этой религии решительный шаг был сделан только при Канишке. Истинную славу этот правитель, обозначенный на монетах как «Царь царей, Канишка Кушанский», обрел пожилым, по античным меркам, человеком, вступив на престол сорокалетним. К этому возрасту он как буддист уже состоялся. Как ни странно, больше всего документальных сведений об этом правителе сохранилось в китайских источниках. В середине II века самый известный биограф Канишки — китайский путешественник Сюань-Цзан записал в Кашмире такое предание об этом благочестивом царе. Тот, мол, отдавал все свободное от государственных забот время изучению сутр и с этой целью ежедневно приглашал к себе нового монаха для бесед об учении Шакьямуни. В ходе этих бесед правитель уяснил — представители разных школ понимают свою веру совершенно по-разному и компромисса в трактовках не видят. И тогда Канишка принял судьбоносное решение: созвать собор самых выдающихся теоретиков буддизма, дабы навести между ними мосты. В результате отбора делегатами стали 500 человек, которые и прибыли в Кашмир. Увы, царю не удалось добиться поставленной цели. Разговор получился не просто трудный, но привел к окончательному распаду религии на два основных течения, существующих до сих пор — Большую колесницу (махаяну) и Малую (хинаяну).
Сам государь заявил себя сторонником последней — хотя бы потому, что согласно хинаяне полноценным буддистом может быть любой человек, а не только ушедший от мира монах. Но вот государственное покровительство он предпочел оказать махаяне, ибо счел, что именно это учение подойдет его подданным как нельзя лучше. Правительство империи явно нуждалось в религии, при которой все ее граждане, занимаясь тем, что мы сегодня назвали бы «общественной деятельностью», превратились бы в единую культурную и духовную силу. По мысли российского буддолога Андрея Зелинского, союз «алтаря и трона» дал махаяне возможность прочно встать на ноги, а кушанам — расширить сферу своего политического влияния не только в собственной стране, но и далеко за ее пределами.
