Казалось бы, еще Екатерине II вожди этих народов много раз выражали покорность, но надо понимать, что значит такое изъявление в правосознании горца, привыкшего к воле и отсутствию какой бы то ни было власти над собой. Это не более чем ход, хитрость, рассчитанная на сиюминутную выгоду, или завуалированное приглашение к союзу против соседей. С самых давних пор и до XIX века жители великого хребта были совершенно независимы и не стеснялись традиционных занятий: грабежа, похищения людей с целью выкупа. Все это представлялось им совершенно естественным. Достаточно сказать, что в конце XVIII столетия в государственный бюджет закладывались ежегодно 2000 рублей серебром на выкуп христиан «из горского рабства». За рядового полагалось несколько целковых, за офицера просили уже не меньше 100, а если пленный казался богачом или важной персоной, цифра взлетала до любых пределов. Казенных денег не хватало и на половину пленных.
Однако серьезных боевых действий в начале XIX века тут еще не велось — России было не до окончательного решения «кавказского вопроса»: в Европе воевал Наполеон , а в Азии пришлось одновременно воевать с персами (1804—1813) и турками (1806—1812).
Цена побед
Покорение Кавказа было оплачено Россией большой кровью. За этот огромный период, с 1801 по 1864 год, общие потери русской армии на Кавказе составили: 804 офицера и 24 143 нижних чина убитыми, 3154 офицера и 61 971 нижний чин ранеными, 92 офицера и 5915 нижних чинов пленными. Кроме того, нельзя забывать и о потерях среди мирного населения на Кавказе с российской стороны, кои могут исчисляться в несколько тысяч убитых и раненых. По современным оценкам, за время Кавказских войн безвозвратные потери военных и мирного населения Российской империи, понесенные как в ходе военных действий, так и болезней, и гибели в плену, достигают не менее 77 000. Гигантское количество потерь объясняется почти непрерывными сражениями, крайне сложными условиями театра военных действий и рядом серьезных просчетов русского командования. В период 1840—1846 годов русские войска понесли наибольшие потери за всю войну. Самым кровопролитным стал 1845 год, когда потери составили свыше 300 офицеров и 5000 солдат убитыми и ранеными. Их львиная доля приходится как раз на самую дорогую, с точки зрения потерь, операцию — Даргинскую. Показательно, что потери в ней на 1200 человек превысили общие потери русской армии за всю войну с Персией 1826—1828 годов. Интенсивность и ожесточенность боев на Кавказе подчеркивает и тот факт, что среди погибших было 13 генералов и 21 командир части. Безвозвратные потери на Кавказском театре сравнимы по масштабу только с Наполеоновскими войнами в начале XIX столетия, когда русские войска потеряли до 100 000 солдат и офицеров. Хотя, надо отметить, общие потери российской стороны в войнах с Наполеоном гораздо выше, чем на Кавказе, и варьируются от 400 000 до 500 000 человек.
Хаджи-Мурат (конец 1790-х — 1852)
«Проконсул Кавказа»
В 1816 году в Тифлис приехал генерал Алексей Петрович Ермолов — прославленный герой Отечественной войны, бывший начальник кутузовского штаба. Он был назначен командующим Отдельным Грузинским корпусом — с задачей раз и навсегда усмирить горские народы и утвердить российскую администрацию на всем Кавказе. Предполагалось, что эту задачу можно выполнить в сжатые сроки, с минимальными людскими и финансовыми потерями, путем точечных ударов по очагам сопротивления.
Но многоопытному полководцу потребовалось немного времени, чтобы прийти к противоположным выводам. Он отказался от запланированных походов вглубь хребта, разумно считая, что цели они не достигнут. Так, очевидно, было спасено множество жизней. Вместо этого русские стали продвигаться вперед всем фронтом, прочно закрепляясь на каждом метре покоренной территории. Чтобы облегчить сообщение с аулами, вырубались под корень леса, возводились укрепления, и из них постепенно складывались все новые оборонительные линии. Непокорные поселения, которые оказывались позади них, уничтожались.
Всего за несколько лет «проконсул Кавказа» выстроил множество крепостей: Грозную (нынешний Грозный, столица Чечни), Внезапную, Преградный Стан, Бурную, Герзель. Вскоре замкнулся единый ряд фортов от Каспия до современной Назрани, а с севера на юг землю избороздили просеки, по которым регулярные отряды быстро проникали, когда нужно, вглубь Чечни и Дагестана. Ермолов стремился изолировать эти самые непокорные территории с севера, а затем разрезать их на отдельные мелкие секторы, где противник уже не смог бы пользоваться преимуществами пересеченной местности. По отдельным частям края Ермолов наносил точечные удары, если какой-нибудь хан проявлял неповиновение. Кроме того, генерал стал часто брать заложников (аманатов) из горской знати.
К началу 1820-х под российским контролем находилась большая часть Дагестана, и из чеченских обществ многие признали власть императора в далеком неведомом Петербурге. В 1818—1820 годах из района Пятигорья выселили всех кабардинцев, и на месте их аулов появились казачьи станицы — тем самым «пояс непокорности» был рассечен на два «осколка» — Закубанский и Чеченско-Тавлинский.
Так с неизменным успехом Ермолов «командовал Кавказом» вплоть до 1827 года, когда Николай I сместил его и заменил своим любимцем, графом Иваном Паскевичем. И кто знает, если бы «проконсул» оставался там и дальше, не окончилась ли бы война несколькими десятилетиями раньше? Во всяком случае, один английский путешественник, посетивший тогда Кавказ, так писал о нем: «Хотя меры, к которым он иногда прибегал для умиротворения края, заставляли содрогнуться, не следует игнорировать достигнутый ими результат — в период его правления широко бытовало утверждение о том, что любой ребенок, даже с суммой денег, мог пройти через подвластные ему провинции, не подвергаясь никакой опасности».
В полном соответствии с местными обычаями и мусульманским правом Ермолов трижды заключал кебинный (временный) брак с мусульманскими девушками. После расставания с ним его жены получали хорошее денежное содержание и могли снова выйти замуж. Кроме того, Ермолов оставлял им дочерей, а сыновей забирал с собой. Впоследствии все они были признаны его законными детьми, став потомственными дворянами и русскими офицерами. Поскольку брак заключался по всем правилам, с участием муллы, никаких претензий к Ермолову у горцев не было.
Гази-Мухаммед (1833—1902), второй сын и наследник Шамиля
Правда, именно этот грозный генерал остался в памяти чеченцев и их соседей как один из самых ненавистных русских военачальников, каратель. Многие современные чеченские политики приравнивают его действия к геноциду и утверждают, что они-то и вызвали войну. Последнее — конечно, сильное преувеличение, но нельзя не признать, что в высокой степени политика генерала способствовала развитию мюридизма — движения, которое стало основой сопротивления. Дело в том, что в борьбе с Ермоловым погибло много представителей старой знати. Возник вакуум власти, который и заполнили имамы — военно-духовные народные вожди и трибуны. Первым из них стал Гази-Мухаммед (в России его называли Кази-Мулла), и все, что ему потребовалось сделать, — это сформулировать понятные и простые политические лозунги: всеобщее равенство, истребление предателей-аристократов, объединение правоверных для священной войны против захватчиков. Естественно, чтобы «соответствовать должности», ему, в противоположность традиционной «светской» аристократии, надлежало быть человеком ученым и религиозно образованным. Он им и был — помнил наизусть Коран и мог выиграть любой богословский спор.
Чтобы сплотить свои народы, имам принялся энергично внедрять повсюду шариат (свод законов, основанных на той же священной книге мусульман) вместо разношерстных и противоречивых местных адатов — горских законов, которые формировались веками. Со старшин аулов и общин брали клятву отказаться от них бесповоротно и вершить суд «по-исламски». А также, конечно, прервать всякие сношения с русскими. Кроме того, Кази-Мулла фактически поголовно истреблял остатки знати — он отправил на тот свет несколько десятков влиятельных беков.
Все это снискало ему огромный авторитет среди простого народа и позволило быстро собрать войско в 10 000 воинов.
Два года Кази-Мулла сражался с русскими и их союзниками-аварцами и одержал много побед, придерживаясь своей партизанской тактики налетов. Страшный шок вызвало разграбление богатого города Кизляра. Наконец, в 1832-м пришедший на смену Паскевичу барон Григорий Розен застиг имама в ауле Гимры и стремительно атаковал. Кази-Мулла избрал неверную тактику — вместо того чтобы уйти из аула, он решил дождаться русских и дать им бой. Когда все, кто его окружал, были перебиты, он совершил последнюю молитву, с шашкой бросился на врагов и погиб.
