оставь, всё как есть.
Хорошо. Тогда я покрашу фронтон и оконные рамы, побелю дом.
– Согласен, но одной ведь нелегко. Может, попросить Серёгу Горбушку помочь. Ты ещё его помнишь? – Степан Львович слабо улыбнулся. – Такой хулиган в юности был, а теперь стал добычливым и самостоятельным хозяином.
Как я могла забыть своего одноклассника. Кстати, он подвёз меня от Кропоткина до дома. Но просить его не надо. Сама справлюсь. Не торопясь и спокойно, всё сделаю.
Степан Львович вглядывался в лицо дочери. Она сильно изменилась, вместо улыбчивых глаз на него смотрели очи, наполненные болью и страданием.
«Неужели она узнала о моей болезни, – испугался он. – Но кто мог ей сообщить? Врачи из больницы вряд ли, оно им надо родственников пациента разыскивать. Кроме Серёги и его жены Тамарки никто не знает. Неужели они его не послушались и позвонили Сании. Одна без своего выводка и мужа она раньше никогда не приезжала, да ещё на целых семь дней».
– Ты действительно приехала только ради ремонта? Или у тебя что-то случилось?
Папа, могу я хоть раз за десять лет приехать просто так и немного побыть с тобой в доме своего детства.
– Можешь, конечно, можешь, – кивнул Степан Львович. – Ты ничего от меня не скрываешь?
Что я могу скрывать. Вот побуду в Лесном немного и поеду обратно.
«А вот ты папа явно что-то утаиваешь, – подумала Сания. – Так измениться за полгода… Только бы это была не серьёзная болезнь. Иначе, что они за дочери с Алисой, если ничего об отце не знают».
– Устал я, доченька, пойду-ка я спать, а ты уж тут похозяйничай сама.
Сания посмотрела на светящийся экран телефона – двадцать часов пятнадцать минут. Не слишком ли рано отец отправился спать? Раньше он всегда ложился в кровать после десяти вечера и ставал на рассвете. Он сильно ослабел, хоть и старался не показывать вида.
Ночью она несколько раз просыпалась от звука тихих шагов отца, от лёгкого скрипа входной двери, ему явно не спалось, он или страдал от бессонницы, или мучился от боли. Утром она обнаружила на столе под навесом завтрак: накрытый льняным полотенцем. Сняв полотенце, увидела булочки и стакан козьего молока. А вот отца нигде не было, видимо, он уже ушёл на работу. Дом лесника находился на окраине хутора у самой кромки леса, поэтому едва рассвело, Санию разбудил оглушительный ор лесных певцов. Послушав немного этот концерт, она захлопнула форточку и снова легла досыпать.
После вкусного перекуса Сания оглядела фронт работ и отправилась в единственный магазин, имеющийся в хуторе и совмещавший в себе и продовольственный отдел, и галантерейный, и хозяйственный. Купив четыре банки краски две синих и две белых, она с остановками и передышками понесла их домой.
– Хан, ты с катушек слетела? – окликнул кто-то её из-за забора.
Сания огляделась и не заметила говорившего.
Калитка открылась, на улицу вышел Сергей Горбушка.
– Сдурела что ли? Руки оторвёшь банками с краской. Могла бы сказать, я бы подвёз. Или ты как в детстве ни за что не попросишь помощи?
– Зачем мне отрывать других людей от дел, – написала Сания, опустив пакеты с банками на землю. С блокнотом и ручкой она теперь не расставалась. – Ты сегодня не на работе?
– Уже смотался, после обеда снова объеду свои магазины, обещали подписать договора на поставку товара. Давай сюда свою краску, помогу дотащить до дома.
Сания не стала отказываться от помощи, от узких ручек пакетов у неё уже горела кожа на ладонях.
– Хорошо, что ты приехала сама, я уже хотел тебе звонить, – с сомнением и с некоторой заминкой произнёс Сергей. – Хотя дядя Стёпа просил ничего тебе и Алисе не говорить, я не считал это правильным, потому что вы могли ещё долго не появиться в Лесном.
Сания ощутила, как у неё сбилось дыхание, а сердце начало стучать быстрее.
Отец плохо выглядит. Он болен? Я спрашивала его, но он ничего мне не говорит.
– У него рак крови. Уже последняя стадия с множественными метастазами. Удивительно, но он до сих пор не ощущает боль, только слабость и потерю аппетита. Из-за отсутствия симптомов он не обращался в больницу, болезнь обнаружилась случайно два месяца назад, когда он простыл и сдал анализы.
У Сании потемнело в глазах, она схватилась за горло, пытаясь вдохнуть, и не смогла. Небо вдруг опрокинулось на землю, и она рухнула в придорожную траву. Очнулась Сания от того, что кто-то бил её по щекам. В голове звенело, а перед глазами всё плыло.
– Ну, ты и напугала меня, – испуганно проговорил Сергей. – Кулем свалилась в травку и лежишь бездыханная. Ты чего такая слабая стала?
– Отцу сказали, сколько ему осталось? – с трудом проталкивая слова через непослушное горло, просипела Сания. Голосовые связки горели, будто обожжённые огнём.
– О, ты заговорила, – обрадовался Сергей. – Но только твой голос странно звучит.
– Отцу сказали? – повторила она.
– Да. Каждый день для него может стать последним.
Сания села, помассировала пальцами горло.
– И он до сих пор ходит на работу?
– Дядя Стёпа просто медленно обходит участок, больше он ничего не делает. Его не увольняют, потому что желающих занять его место, пока нет. Он сказал: не хочет умирать в кровати, будет двигаться до последнего.
– О, Господи! – Сания, опустив голову на колени, горько заплакала.
Сергей, присев на корточки рядом с ней, неловко погладил её по спине.
– Ну-ну ты должна держаться, не показывать, что чувствуешь себя ужасно. Ему от твоей жалости только хуже станет. Я сообщил тебе о его болезни, чтобы вы пообщались, сказали то, что держали в себе прежде, попрощались. Сообщи и Алисе, пусть приедет и побудет с отцом. Поплакала и хватит. Держись, Хан. Ты же всегда была сильной. – Взяв пакеты, Сергей пошёл по дороге.
Сания поплелась за ним следом.
Сергей, дойдя до их дома, открыл калитку и опустил пакеты возле забора.
– С чего красить начнёшь?
– С фронтона, – пробормотала Сания.
– Тогда я лестницу тебе принесу, а то ваша совсем ветхая стала.
– Спасибо.
Сергей притащил большую лестницу, приставил её к стене дома.
– Будь осторожна. Не свались.
Она кивнула. Проводив его взглядом и дождавшись, когда он скроется из вида, Сания дала волю слезам.
Успокоилась она лишь через полчаса. Переодевшись
