словно вход в преисподнюю.
«Все там будем!» — усмехнулся Толик.
Передернул тугой затвор и испуганно вздрогнул от грохота металла — сотни раз он передергивал затвор, но впервые пистолет гремел так громко.
Толик начал засовывать пистолет в карман брюк. Пистолет зацепился за ткань.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское! — Сказал Толик, и морщась, силой рванул пистолет из кармана. Послышался треск ткани, но Толик ни придал этому никакого значения.
Костюм был дорогой, но когда решается судьба, не до тряпок.
Толик заснул пистолет за пояс за спиной по-киношному.
— Ну всё! — сказал вслух и решительно двинулся на поиски своего хозяина.
Вся поверхность пруда в городском парке была усеяна упавшей подёнкой. Сквозь толщу зеленоватой воды угадывались темные спины, огромных, похожих на поросят, карпов.
Карпы подплывали к поверхности, распахивали круглые пасти, и в образовавшемся водовороте исчезала очередная упавшая в воду белая бабочка.
Посетители уютного летнего кафе, устроенного на берегу пруда над водой, могли любоваться рыбой, и при желании могли заказать одну из них.
Официанты тут же сачком вылавливали понравившуюся рыбину, и отправляли на кухню. Через полчаса рыбина была приготовлена соответственным образом и подана на стол.
Гурманы утверждают, что чем скорее пойманная рыба приготовлена, тем она вкуснее.
Игорь Коробанов и Анжелика Мясникова сидели за уединенным столиком, специально предназначенным для особо важных посетителей.
Впрочем, посетителей и так было немного, — в кафе были очень высокие цены, да и охранник с каменным лицом у входа, наряженный в черный фрак, пропускал в кафе не всех. Сорвавшему куш шестерке-быку сюда входа не было. Фейс-контроль!
В кафе всё было устроено для того, чтобы постоянный посетитель здесь чувствовал себя спокойно и уютно.
Игорь мог пройти любой фейс-контроль.
Высокий, рост чуть больше ста девяносто сантиметров. Ростом и атлетическим телосложением он пошел в отца. А нежным тонким лицом, большими ярко-голубыми глазами, и изящно вьющимися светло-русыми волосами пошел в мать. Игорь волосы специально оставлял длинными почти до плеч. Похоже, это был сильный молодой человек, но отличавшийся великодушием, граничащим с сентиментальностью.
Его спутница Анжелика ниже ростом. Как положено молодой девушке — худощавая и стройная. У нее было узкое овальное лицо с гладкой кожей. Длинные черные волосы, опускающиеся на спину. Коричневые глаза, на которые падает длинная челка. Нос прямой и длинный. На середине носа небольшая горбинка. Губы тонкие. Подбородок низкие, скулы широкие. Ее лицо наводило на мысль, что эта особа имеет ясное мышление, твердый характер, но капризна, заносчива, к людям, находящихся ниже их на социальной лестнице, относится пренебрежительно. Таким образом, несмотря на свою холодность, она выглядела вполне красивой девушкой.
Но в этом кафе им ни к чему было представлять свою образцово-показательную арийскую наружность.
Кафе принадлежало фирме отца Игоря местному олигарху Коробанову Николаю Андреевичу. А отец Анжелики — Мясников Михаил Юрьевич был его младшим компаньоном, и занимал в принадлежащей им фирме пост коммерческого директора.
А потому директор кафе сам лично зорко следил, за тем, чтобы важному посетителю, и его не менее важной подруге, здесь было уютно. Он напоминал охотничью собаку, вставшую в стойку на крупную дичь — и хочется угодить, и боязно помешать. Из-за его спины, словно сурки из нор, испуганно выглядывали администратор и официант.
Звучала приятная тихая музыка — что-то из классики, как любила Анжелика.
На столике стояла начатая бутылка прекрасного сухого вина, и две серебряные вазочки с мороженым. Плетеная из лозы корзинка с фруктами. Шоколад. Конфеты.
Анжелика в задумчивости легонько трогала ложечкой мороженое, и с некоторой снисходительностью несла какую-то милую девичью ересь:
— Игорь, любовь это прекрасное чувство, но это только прелюдия для самого важного — брака.
Анжелика училась в консерватории, поэтому, как все люди, считающие себя творческими личностями, выражалась несколько высокопарно.
— С милым и в шалаше рай. Но меня добрачные половые отношения не интересуют. Это для дурочек из бедных, которым все равно одна дорога — на панель. Мы же новая русская аристократия, а потому у нас и отношения должны быть другие, лично я хочу, чтобы мой муж был уверен, что мои дети, это и его дети. Мои подруги в Америке считают, что в России пора вводить строгие правила этикета, и тех, кто их не соблюдает, надо держать подальше от общества. Мы избранные богом!
Игорь едва заметно усмехнулся и мягко возразил:
— Анжела, но наши отцы не потомки князей. Они были обычными бандитами… Нет — удачными бандитами. Мой отец, только года два назад научился пользоваться ножом и вилкой, и говорить без мата. Да и твой ушел не дальше.
— Ну и что! — Горячо возразила Анжелика. — Кто-то же должен быть первым. Княжеские и царские династии создавали такие же разбойники. Наши отцы по воспитанию еще бандиты, но мы уже другие. Ты учился в Англии, я учусь в Америке музыке и экономике. Мы учимся не для того, чтобы этим зарабатывать себе на жизнь, а потому что нам так хочется. А наши дети будут уже потомственными аристократами.
— Анжела, ты слишком много читала Макиавелли и Ницше, — продолжая иронически улыбаться, намекнул Игорь.
В глазах Анжелики мелькнуло удивление.
— Что?
Игорь сообразил, что она не поняла его намек, и возможно о философских теориях Макиавелли и Ницше даже не слышала.
И Игорь, скептически и чуть насмешливо начал пояснять:
— Теорию взаимоотношений классов объясняешь ты очень наглядно. Но не стоит все это так преувеличивать, — даже недавняя история показывает, что в России все недолговечно, и особенно богатства. Поэтому для начала тебе следовало бы внимательнее прочитать Библию. А уж затем Карла Маркса.
Игорь сделал многозначительную паузу, но Анжелика пропустила его слова мимо ушей, и продолжила дальше развивать свои мысли. Она говорила мило, и в ее голосе чувствовалась какая-то убежденность, что Игорь не стал ее больше перебивать.
Постепенно, слушая ее рассуждения, он, как ему показалось, начинал ее понимать.
Игорь был знаком с подругами Анжелики, такими же дочками богатых папаш, недавно еще бывших ворами и бандитами.
Многие из этих, украшенных золотом и бриллиантами и отлакированных до блеска, девочек еще помнили скромную жизнь в малогабаритных «хрущобах». Сидели за одними партами с бедняками. Они были такими же, как и другие. Они знали, каким образом их отцами было приобретено богатство. Теперь, налакомившись дарами из рога изобилия, они панически боялись вернуться в прошлое.
Поэтому они и старались покрепче забыть свое прошлое. Одни прожигали жизнь, устраивали оргии и бесчинства — безнаказанность и вседозволенность свела их с ума. Они словно жили последний день
