него даже на расстоянии веяло холодом улицы, — Тебе навести чай? — внезапно от той крикливой, капризной девушки не осталось и следа. Теперь она стала кроткой и даже чуточку гостеприимной.
— Нет, Тереза, мне не нужен чай. — Внимательно наблюдая за всеми изменениями на её лице, он подошёл и сел.
— Видимо, твой рейс отменили из-за погоды, раз ты тут. — Не в силах больше на него смотреть, девушка опустила взгляд на диван, пока на языке чувствовалась горечь, — Ничего, ты можешь улететь и завтра…
— Чтобы поступить правильно, я должен улететь завтра. — Казалось, он даже не моргал, лишь смотрел сурово и ожидающе.
— Это хорошо, что твой рейс завтра, потому что я могу сказать то, что должна, — вдохнула поглубже и выпалила, — Прости за то, что наговорила тебе. Мне кажется, я в первый раз тебя так разозлила. И ты зол сейчас, — поджав губы, темноволосая начала ёрзать, пытаясь утонуть в своём пледе.
Он ничего не говорил, напряжение всё ещё висело, заставляя только её одну нервничать.
— В одночасье мы стали с тобой так близки, поэтому я не хочу тебя потерять из-за какого-то Себастьяна. — Даже сейчас она будто выплюнула его имя из своего рта, показывая в очередной раз своё отношение, — А возможно мы разваливаемся по частям, и я абсолютно слепа, раз не замечаю этого.
— Мы не разваливаемся, Тереза. И я понял это сегодня. Ты не хочешь меня отпускать, пусть и доказывая это весьма специфичным способом, — одна бровь дёрнулась, нарушив ту маску пренебрежения, и он сдался эмоциям, — Ты ошиблась. Мой рейс не отменили, это я отменил его.
Её взгляд сразу выдал удивление, смешанное с совершенным непониманием. В момент, когда они ругались, она плакала и взывала его остаться, он не стал слушать и сделал тот выбор, который сделал. Что же могло поменять его решение так быстро?
— Почему ты передумал? — робко прошептала и тут же, как какой-то дикий зверёк, придвинулась, почувствовав доброту и тёплые руки.
— Тереза, я люблю тебя больше, чем кого-либо из друзей и знакомых. За первое место может только побороться Ханна, но её я люблю, как дочь. Ты — моя маленькая обуза, у которой порой такой ветер в голове.
— Хей! Ты же вроде заглаживаешь свою вину, а не меня учишь! — тут же насупилась недовольно, толкнув его в бок.
— Я ничего не заглаживаю, — отрицательно покачал головой, — Пойми, что наши проблемы не будут решаться твоими требованиями. Меня ужасно раздражает, когда ты начинаешь ставить условия или выбор. Сейчас я смог что-то поменять, а что будет в следующий раз?
— Не знаю.
— Я всегда буду любить тебя и отчасти даже потакать, но есть свои границы, которые нельзя пересекать. Иначе это уже не любовь, Тереза.
— Обещаю больше не наседать, но… Я буду говорить то, что считаю нужным, только в более мягкой манере. И если быть предельно честной, то моё мнение насчёт этой ситуации не поменялось. Себастьян недостоин твоего внимания.
Гарри ничего не ответил, лишь мягко улыбнулся, напоминая самому себе, что Тереза ни капельки не поменяется. Она напористая, когда дело касается того, кто ей близок. В остальном проявляется более пассивная сторона её характера. Никто не волнует эту темноволосую головку так, как волнует он сам.
— Ты весь мокрый! Можешь даже заболеть! — заворчала и показала то, как оберегает своего любимого человека, вытянув руки из-под пледа и обратив их к его толстовке.
Девушка расстегнула вещицу и ловко сняла её, пока мужчина лишь помогал, наблюдая за её задумчивым лицом. После того, как она чётко дала понять, что никогда не выйдет за него, что-то щёлкнуло, что-то поменялось в нехорошую сторону, но сейчас всё вновь встало на свои места. К сожалению, именно любовь Терезы Гарднер не измерить по степени отношений. Она всё показывает через действия. Приходит на помощь, предостерегает со всей своей искренностью, тянется, как магнит, и любит открыто, невинно и порой по-детски, но при этом не забывает о том, что внутри неё есть властная женщина, а внутри него — не менее властный мужчина.
— Что ты смотришь? — наконец спросил, когда Тереза, крепко обняв его за пояс, уложила голову на грудь и накрыла пледом, чтобы согреть.
— Секс в большом городе. Я на моменте, где Кэрри понимает, что Мужчина Её Мечты перестал быть тем самым, и пускается снова в путь…
— Это же очень грустно, — Гарри уловил в её фразе какую-то нотку романтики и надежды, а истоков не понимал.
— Она будет со своим Мужчиной Мечты, только немного позже.
— Они сыграют свадьбу? — тихо поинтересовался над её головой, а руками сжал Женщину Своей Мечты.
— Да, в первом фильме. Правда он сбежит, как трус, из-за своих предрассудков прям перед церемонией и разобьёт Кэрри сердце.
— И всё же они будут счастливы?
— Да, Мужчина Её Мечты соберётся и откажется от принципов и страхов. Они сыграют милую свадьбу на двоих без всякой романтики.
Изумруды опустились на её отвлечённое личико, и он внимательно разглядывал каждую эмоцию. Тереза действительно находило это всё романтичным, тем самым давая ему надежду. Возможно она поступит так же, поймёт, что разбила частично ему сердце своим отказом от брака, и алтарь перестанет пугать её. Надежда вновь ожила, задышала где-то в груди. Перед ним ведь не женщина, которая добилась всего на свете, которая повидала целый спектр событий и эмоций. Тереза — всё ещё девочка, значит, и она когда-то захочет красивое белое платье, кучу гостей и его в роли мужа.
— Гарри, — она тихо подала голос, наконец найдя в себе источник храбрости. Пора задать вопрос, который оставался «на потом» слишком часто, — Как думаешь, мы, как пара, будем хорошими родителями? — подняла голову и осторожно посмотрела на него, — Мне так страшно, что ничего не получится.
— Почему тебе страшно? Ты со всем справляешься, порой удивляя меня.
— Дети — это сложно, и я пугаюсь ответственности. У нас будет ребёнок! Даже года не прошло, как я выпустилась из школы. И этот ребёнок теперь у нас навсегда. Жуть даже сейчас, когда просто говорю об этом.
— Дыши, Тереза, дыши… — еле слышно посмеялся над её странноватой реакцией, — Я могу тебя только сильнее припугнуть. У нас будет не один ребёнок. Глядишь и ещё одного заделаем. Как ты смотришь на такую перспективу?
— Ты с ума сошёл?! — хлопнула его по груди, — Мы так ругались из-за этой беременности, что второй подобный апокалипсис я не переживу.
— Да ладно тебе, — Гарри прижал её крепче, подавив все бурчания, — Тем более мне казалось, что ты любишь пробовать делать детей.
Его глаза слегка
