представлениям в нашем поселении все было не так. Барыгу буквально перекосило, когда он увидел что каторжане ходят в эксклюзивных сапогах и поясах с перчатками, да и еще питаются в общей столовой.
Он сразу заявил, что место каторжан в бараках, и они должны постоянно работать, пока живы. А пояса, сапоги и перчатки он знает куда пристроить.
Ну а с бумагой приказным тоном заявил, что ее надо менять, ведь он будет ее продавать в столице. Купец начал с требований изменить водяные знаки, так как собирается представить бумагу ко двору Его Величества.
Глава поселения не мог решить этот вопрос в одиночку, и пригласил всех участников дела. Ну и я там вертелся из любопытства. И когда купец потребовал заменить водяные знаки, подсел ко всем. Более того, он потребовал, чтобы другую бумагу больше не производили, и никому не поставляли.
— Это с чего это? — возмутился я на его требование, — Кому хотим тому и продаем. Да и слизни мне нравятся, они красивые. И я не хочу маму расстраивать, так что ничего менять не будем. Не нравится, проваливайте.
— Глава, — высокомерно посмотрел купец на Главу поселения — С каких это пор каторжане и всякие сопляки голос стали иметь? И с каких пор щенки каторжан с самими каторжанками с уважаемыми людьми за одним столом сидят и голос без команды подают? Они должны делать то, что им велят! А каторжанки в поселениях содержатся для удовлетворения потребностей, а не серьезные вопросы решать. Если захочу, то вы все будете на помойке в канаве мусор жрать.
В столовой наступила тишина. Все находящиеся там с интересом смотрели на купца.
— Не жилец! — раздался в полной тишине громкий голос.
— Интересно где его прикопают? — прозвучало в ответ — И как объяснят исчезновение?
Почувствовав неладное, купец удивленно посмотрел на Главу. Шаман и Сержант закаменели лицом. Они смотрели на Купца без сочувствия, как на мусор отработавший свой срок. Глава и мать вскинулись.
— Мама подожди, — я зло посмотрел на купца — Сейчас я этому все разъясню.
Я в бешенстве посмотрел на Главу поселения, Сержанта и Шамана.
— Это вы утверждаете, что я здесь хозяин! — меня уже начало потряхивать от злости, и голос срывался на шипение.
Резко поднявшись, я направился к аквариуму. Достав от туда слизня, вернулся к столу и посадил его на середину стола. И буквально приказал сержанту:
— Проводи маму за салатом. Не хочу ее расстраивать.
Как ни странно, в этот раз взрослый мужчина беспрекословно послушался меня, проигнорировав приказной, за гранью приличия тон. Поднявшись из-за стола, Сержант посмотрел на Шамана:
— Проследи, — он показал глазами на меня.
Шаман согласно кивнул.
— Мария, пойдем, — позвал он мать — Мальчишке пора взрослеть и принимать ответственность за свои действия. На нем целое поселение висит, а он до сих пор как дитя себя ведет.
В это время Сиреневый встал в стойку рядом со мной и стал искать цель для плевка, но не плевался.
— Сережа, — мягко улыбаясь, заговорил Шаман, — ты научился передавать эмоции своим подопечным. Постарайся контролировать свое состояние, иначе беда случится.
— Подумаешь, — злость на купца меня просто распирала, — Сиреневый этого толстого съест. От него следа не останется, и даже память о нем быстро уйдет. Он мне никто. С поверхности приперся и маму обидел.
— Сержант, — испуганно заверещал купец вслед уводящему на кухню маму мужчине, — Вы что творите? Вы обязаны навести порядок среди каторжников! Они же меня сейчас при всех убьют и скормят тварям Изнанки.
Сержант, будто не услышал, пропустил вперед маму, а потом скрылся за тяжелой дубовой кухонной дверью сам, тщательно прикрыв ее за собой. В это время я поднял слизня и с улыбкой поднес его к лицу бледного, затравленно озирающегося вокруг и трясущегося от страха купца:
— Смотри, какой он красивый. Ведь, правда, красивый? — спросил я, сажая слизня ему на плечо.
Купец замер, боясь пошевелиться.
— Кушай мой хороший. Дядя плохой, — я погладил слизня по спинке.
Удивительно, но слизень меня послушался и покрылся сиреневым полем.
— Немедленно сними его! — приказала стремительно подскочившая к нам мать.
Она буквально вырвалась из кухни и с силой стукнула ладонью по столу. В атмосфере зала тягучим киселем разлилось ощущение жути и придавливающей к земле властности. Не знаю почему ее считают магически неодаренной. Это явно ее собственный дар. Недаром Глава побаивается, а остальные с уважением относятся к ней.
Даже слизень замер напротив матери, готовый плюнуть, но не делал этого. Я с испугом схватил слизня. Сиреневый, контролируя пространство вокруг, встал в защитную стойку, всем своим видом показывая, что будет защищать меня.
Он, вертикально держа голову, расплющился по бокам, стараясь прикрыть меня всем своим небольшим тельцем, изображая кобру, раскрывшую свой капюшон.
Это было забавно, и страшновато. Я и не знал, что они так могут. Да и окружающие смотрели на данное действие с удивлением, а профессор даже подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть.
— Ты человек! — жестко отчитала меня мама, — Еще не хватало, что бы ты людей скармливал своим монстрам. Убери его в аквариум.
— А этих, — мать брезгливо кивнула на купца и его сопровождение, — Мы и без твоих идей утихомирить сможем. Как шёлковые от нас уедут.
— Эта тварь на тебя голос подняла! — в бешенстве проорал я на всю столовую, — Он у меня сам сейчас в канаву траву жрать пойдет, или скормлю его слизню. Живым я его со своего уровня не выпущу!
Слизень каким-то рывком соскочил у меня с ладони и целенаправленно поспешил к присмиревшему барыжнику. Видимо ему понравилась идея целиком оприходовать такого толстенького и чистенького купчика. Тот хоть и молчал, но с ужасом и непониманием смотрел на всех. И умоляюще на Сержанта.
Подготовленные к отправке на поверхность слизни в аквариумах встали в стойку, готовые плевать во все, что находится в столовой.
— Сережа! — предупреждающе воскликнул Шаман — Духи не справляются со слизнями. Остановись!
Меня уже трясло от ярости.
— Вы что сомневаетесь в моих возможностях? — проорал глядя на Сержанта и Главу — А как вы с обитателями уровня существовать будете?
Я протянул руку и зажал Сиреневого в кулаке. Мать рывком подалась ко мне и стала гладить меня по голове, со слезами на глазах. Я начал потихоньку успокаиваться, от действий матери.
— Мам, не плачь. Он защитит тебя от любого, кто обидит. — я взял ее за ладонь и положил на нее Сиреневого.
Слизень сначала сжался в комочек, а потом выпрямился и покрылся сиреневым полем. Но не поглощал, а в поле появились разноцветные искры, которые стали вызывать
